Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?! (СИ) - Фрес Константин - Страница 6

Господи, что мне с ним делать теперь?! И как его-то угораздило попасть вместе со мной?! Может, после сна его того… обратно выдует?! Ну, пожалуйста!

Меньше всего я хотела видеть рядом этого щипанного петуха.

И слышать его язвительные замечания.

Хоть он сейчас и не в том положении, чтоб вести себя так.

Но, думаю, такую курицу только могила исправит.

Размышляя над этим странным попаданством, я подвязала волосы, надела серый фартук Анники и сходила за водой.

Готовить-то надо было! Для тех же гусей кашу сварить на воде.

Немного повозившись в печи, я нашла небольшой котелок и несколько тонких высохших поленьев. Трех хватит, чтоб сварить еды нашим гусям.

Одно из них я распустила на лучины, чтоб скорее разгорелись.

Из печи серой от пепла короткой толстенькой метелкой вымела всю сажу в угольное ведро. Вычистила печь, вымела всю золу. Выскоблила кирпичи, из которой печь была сложена. Водой прибила поднявшуюся серую пыль.

Надрала с полена тонкой сухой коры, сложила лучину шалашиком, под него сунула кору.

Развела огонь, и когда он разгорелся сильнее, сунула в него полено.

Котелок почистила песком, отыскавшимся рядом с домиком.

Сполоснула его как следует. Он даже заблестел.

Крупу хорошенько промыла, чтобы готовая каша не слиплась в ком, а осталась рассыпчатой.

В котелок засыпала мытого пшена, налила свежей холодной водицы. Поставила котелок на огонь и занялась уборкой.

Когда каша запыхтела, а я домывала стол, соскребая с него всю пыль и грязь, явилась Анника.

Корзинка ее была занята гусями, так она принесла припасы в собственном задранном подоле.

И мордашка ее просто лучилась от счастья.

— Смотри, — радостно затараторила она, осторожно примостив свою добычу на лавку. — Сколько всего!

Хлеб она купила, это верно.

Вместе с ним пары медяков ей хватило на бутыль с молоком и мешочек с крупой. Еще в ее подоле была соль в кульке из темной бумаги небольшой кусок желтого, самого лучшего и самого сладкого сахара!

— Это для чая, — оправдывалась она, поняв, что я заметила лакомство. — Немного с утра взбодриться… а то просыпаешься, а сил нет.

— Я понимаю, — мягко ответила я. — И совсем не против.

Еще, помня о гусятах, Анника принесла пару яиц.

— Ну, они же совсем маленькие, — пояснила она. — Пшено это хорошо, но яйца им полезнее…

И снова будто оправдывается.

— Да, ты права, — кивнула я, чтобы ее ободрить. — Ловко ты распределила деньги, я бы лучше не смогла. Молодец! Никого не забыла!

От моей похвалы Анника расцвела. На ее грязненьких щеках появился румянец.

— Давай поедим и займемся работой, — перенося ее припасы на стол, скомандовала я. — Смотри, гусята проснулись. Надо б им сварить яйца.

Гусята проснулись и попискивали.

А Олег Петрович все еще спал. Странное поведение для курицы.

— Может, сдохла? — осторожно предположила Анника, тыча в птицу пальцем.

Но курица была жива.

— А-а-а, — протянула курица во сне лениво. И ногой дрыгнула, отбиваясь от назойливой руки.

Затем эта странная птица перевернулась на спину, расталкивая пищащих гусят, и захрапела.

— Она точно не демон? — неприязненно произнесла Анника. — Жуткая какая курица… Она что, слюни пускает?

— Во сне такое бывает, — ответила я.

— Но не с курицами, — твердо ответила Анника. — Смотри, она язык вывалила. Фу, противная какая…

Откровенно говоря, от этой птицы и мне было не по себе.

Я смотрела на лысую птицу, а видела спящего Олега Петровича.

Ну, вот не знаю, как это выходило. То ли мимика у птицы была очень уж похожа, то ли воображение у меня бы хорошее.

— Оставь ее в покое, — ответила я Аннике. — Пусть нам помогает. Назовем ее… Петрович.

— Странное имя, — сказала Анника. — Петро… вич.

— Как раз для такой страной птицы, — ответила я. — Если не будет от нее проку — прогоним.

Признаться, теперь у меня рука б не поднялась отправить несчастного в суп.

Но Анника имела на этот счет друге мнение.

— Зачем же гнать, — хищно и ужасно коварно сказала она. — Знаешь, как давно я не ела домашнего супа с лапшой?

Я расхохоталась.

— Давай сначала поедим то, что у нас есть, — сказала я. — А потом уж подумаем о лапше.

Принесенных продуктов было, конечно, мало.

Но Анника вскипятила в закопченном чайнике воды, и мы после завтрака хлебом и молоком попили чая, кипятка с сахаром. Мы разбили кусок на несколько кусков поменьше.

И, казалось, вкуснее сахара я в жизни не ела!

Гусятам мы скормили рубленное яйца. И поели они куда больше, чем вчера. Да еще и немного каши захватили.

Анника не утерпела, ухватила из котелка пару ложек, когда кормили гусят. Каша была несоленой, и девочка досаливала ее прямо в ложке.

— Остальное вечером им скоромим, — сказала я. — А днем я покормлю их зеленью. Растет тут поблизости одуванчик или мокрец?

Анника оглянулась, будто ее мог кто подслушивать, и придвинулась ко мне.

— Растет, конечно, — доверительно сообщила она мне. — Но только пасти гусей там нельзя, попадет…

— Это еще почему? — удивилась я.

— Потому что за оградой фермы земли-то герцогские, — ответила Анника серьезно. — Понимаешь? И он будет против, если гуси госпожи Ферро будут есть его клевер. Но есть у меня одна тайна…

— Тайна? — насторожилась я.

— Ну, ты как будто бы человек надежный и хороший, — Анника поникла, — да и все равно узнаешь…

— Да что ж такого ты скрываешь?

— Огород! — выпалила Анника. — Свой маленький огородик!

Я так и уставилась на Аннику.

— Зачем тебе свой огород, ты что, на ферме не нарабатываешься? — удивилась я.

Анника рассмеялась, тряхнула головой.

— Да нет же, — ответила она. — Еще как нарабатываюсь… Но иметь свое куда лучше, чем работать на кого-то. Вот я и подумала — а вдруг получится заработать, выкупить этот домик и устроить свою ферму? У некоторых работников получалось. Вот у распределительницы, например. Я же все рассчитала, — уныло сказала она. — Мне обещали платить по два серебряных в месяц. Если экономить, то за год можно набрать достаточно денег, чтобы устроить свой небольшой огородик. Выращивать зелень, овощи…

— Но заработать не вышло, — подытожила я.

Анника горестно кивнула.

— Поначалу меня хвалили, и я старалась. Страсть как хотелось свой домик заиметь! Я же сирота. Моя лачуга развалилась, куда мне податься? Вот я и подумала, что смогу заработать…

— А что потом? Ну, похвалили, а потом что?

— А ничего. Распределительница мне выдала пару раз жалование, а потом вдруг назначила штраф. У ограды росли сорняки, а их быть не должно. Я выполола все сорняки, и даже за оградой! Но штраф все равно назначили. Потому что земля на огороде была недостаточно сыра. А потом…

— Потом был дом запущенный, — подсказала я. Анника уныло кивнула.

— Я и оглянуться не успела, как истратила все жалование, — горестно прошептала она. — Хотела откладывать, а еле-еле хватало прокормиться.

— Такие большие штрафы?

— Очень, — горестно вздохнула Анника. — А еще осенью могут назначить количество ведер картошки, которую должны у тебя собрать. И если хоть одним ведром меньше…

Я оглядела картофельное поле Анники. Просто вылизанная языками верблюдов пустыня. Плоское поле, на котором торчали праздничными букетами картофельные кусты.

— А если больше? — коварно спросила я.

— Что? — удивилась Анника.

— Если картофеля будет больше? — переспросила я.

— Обещают премию, — ответила Анника. — В целый золотой! Но такого ведь не случается ни с кем.

— А с тобой случится, — уверенно ответила я. — Ты картошку окучиваешь?

— Что? — удивилась Анника.

— Вижу, не окучиваешь. Ну, да ладно, я научу. И помогу. И соберешь ты больше всех. Пошли?

— А тайна, тайна-то! — всплеснула руками Анника. — Я ведь не показала!

— Что? — удивилась теперь я. — И показать есть что?