Калгари 88. Том 3 (СИ) - "Arladaar" - Страница 14

Арина помолчала. Получилось и в самом деле очень убедительно и даже слёзовышибательно. Она представила, как в её время сидит Люда Хмельницкая, которой сейчас уже 50 лет, смотрит по телевизору Олимпийские игры или чемпионат мира по фигурному катанию и вспоминает юность, что и она так же, наверное, смогла бы, как эти девчонки Стольникова и Зенитова в Сеул, приехать на Олимпиаду в Калгари и пободаться с Катариной Витт… Будь она чуточку посмелее, понастойчивее, целеустремлённее. Не прогуляй пару тренировок, не съешь две маминых котлеты. Ведь многие завязывают со спортом в шаге от высокой цели, потому что расстояние от перворазрядника до мастера спорта международного класса иногда всего лишь сотая часть балла. Но при этом один остаётся навечно в Иженске, а другой становится олимпийским чемпионом…

На Соколовскую слова Арины как ни странно, произвели большое впечатление. Глубоко под непробиваемой корой вреднюки скрывалась, как это часто бывает у интровертов, чувствительная и ранимая натура, которая может завестись с половины оборота в любую сторону.

Соколовская неожиданно обняла Арину и прижалась к ней, чуть всхлипнув. Арина, не зная как реагировать на это, тоже приобняла соперницу и погладила по плечу.

— Марин, ну… Ты что? Извини, если чем-то обидела или расстроила тебя, — растерянно пробормотала Арина. — Иногда я говорю такие несуразные вещи…

— Ты говоришь правильные вещи, — чуть всхлипнула Соколовская, отстранилась от Арина и платком вытерла увлажнившиеся глаза. — Просто их никто никогда не говорил до тебя. Нам всегда внушают тренеры и родители — надо. Надо заниматься, стать лучше. Но что будет, если потом мы не добьёмся того, чего хотим, они не говорят.

— Что будет? — Арина опять утешающе погладила Соколовскую по плечу. — Будет всё то же самое. Жизнь! Занятия фигурным катанием могут дать хороший буст к дальнейшей жизни. То есть, мощный толчок. Когда мы закончим кататься, это не значит, что жизнь остановится на месте. Мы можем закончить хороший институт. Стать тренерами, хореографами, журналистами на ТВ и в спортивных журналах, фотомоделями. Ты можешь стать кем угодно! Все дороги будут открыты перед тобой! Твои ученики могут стать чемпионами, а тебя будут часто показывать по телику!

— Люся! — неожиданно рассмеялась Марина. — Сейчас ты говоришь абсолютно противоположные вещи от тех, что говорила только что и довела меня до слёз. Сейчас, наоборот, какое-то озарение появилось. Как у тебя так получается?

Арина замялась. Не говорить же Соколовской, что всему виной спортивный психолог Даниэль Моисеевич Голдштейн, который учил мотивационным речам и ответам на любые каверзные вопросы как журналистов, так и людей во власти или соперниц с их тренерами. Да и демотивационным речам тоже, которые могут оказать влияние на психику оппонента.

— Я… Эмм… —замялась Арина, но тут же нашлась, что ответить. — Это всё обычные размышления на тему, что будет при разных вариантах развития событий. Неужели, ты не думала, как оно будет дальше, после фигурного катания?

И тут вдруг Арина поняла, почему подобные вопросы были далеки для Соколовской. В 1980-е годы фигуристки вполне могли кататься до 30 лет. Не приходили тонкие и звонкие квадистки и трикселистки, чтобы за сезон вынести приму в одну калитку. В своём времени Арина примерно знала, что после того, как станет олимпийской чемпионкой и чемпионкой мира, ей останется пара сезонов, а может, и один. Следующая по очереди была Смелова. Зенитова и Далиева уйдут в возрасте 18–20 лет, когда не смогут конкурировать с Ариной и Сашкой. Потом и Арина так же уйдёт, уступив эстафету Смеловой. А потом уйдёт и та, уступив толпе квадисток-новисов Бронгауза. Поэтому юниорки уже в 13–14 лет высчитывали золото олимпиад и чемпионатов, которое возьмут. И знали, когда уйдут из спорта.

— Ты говоришь необычные вещи! — улыбнулась Марина, со всё большим удивлениям смотря на Арину. — Иногда мне кажется, что я разговариваю совсем с другим человеком. И где твоя картавость?

— Я… Эмм… Излечила её! Как Диоген, катая во рту жёлуди! — нашлась что сказать Арина. — Это очень легко и просто!

Она была не уверена, что ответила правильно, и что именно Диоген катал во рту жёлуди, чтобы не картавить, но что-то такое вроде бы в античности было, это она помнила совершенно отчётливо.

— Муравьёва! Приготовиться к прокату короткой программы! — крикнул Левковцев. — Катаем обычный контент. Никуда не лезем, отсебятину не вставляем!

— Смотри! — кивнула головой Арина. — На следующий год, когда мы уедем отсюда, она станет чемпионкой города! Она под Нино Рота катает.

— Что за Нино Рота? — удивилась Соколовская. — Музыка у ней, кажется, приятная. Из какого-то фильма.

— Это композитор, написавший музыку для фильма «Ромео и Джульетта», — объяснила Арина. Для неё было трудно представить, что Соколовская не знает такого известного итальянского композитора, сочинившего музыку ко многим культовым фильмам. К тому же «Крёстному отцу». Однако тут же вспомнила, что в СССР зарубежные фильмы показывали редко. Марина наверное, слышала где-то красивый саундтрек, но кроме того, что это музыка из неизвестного фильма, сказать больше ничего не могла.

Зоя встала в стартовую позу, изображающую несчастную любовь, одной рукой закрыв лицо, а другую откинув в сторону, словно защищаясь от чего-то, ноги скрещены винтом. Позиция вроде и простая, но в то же время и сложная, с точным контролем координации. Музыка зазвучала печально и тихо, и Зоя начала прокат.

Была она девушка высокая и стройная, но, как и Люська, с плюс восемь килограмм, что называется. Правда, Арина чувствовала, что килограмм веса за двадцать дней, проведённых здесь, уже ушёл, и даже без особого напряга, в первую очередь из-за сбалансированного питания и повышенного объёма тренировок. Сейчас стали получаться даже тройные, что для этого времени казалось несомненным достижением.

С Зоей всё не так. Каталась девушка очень хорошо, быстро и очень рёберно, и в этом могла сравниться с Аней Гореловой из времени Арины, но вот прыжки… Они были ненадёжны. Даже двойные. Отбросив все излишества в виде дополнительных связок и шагов, Зоя зашла на стартовый каскад, и это были обычные два двойных тулупа, но даже и такую простоту Зоя не смогла сделать без помарок. С первого и приземление, и выезд получились неплохими, рабочими, но вот второй прыжок Зоя откровенно запорола и сделала без выезда и с явным недокрутом. Впрочем, нисколько не смутившись, девушка сделала красивый жест рукой и пошла дальше по таймингу. Двойной лутц начала с долгого захода, через весь каток, на приличной скорости. Зашла на приличном ребре и даже скрутила полностью прыжок, но упала — не получилось приземление, слетела с ребра и свалилась на лед бедром прямо как Арина на юниорском чемпионате мира в Тайбэе. Правда, Арина упала с четверного, и сила удара была намного больше. Однако и Зое, по всему видать, стало несладко. Однако девушка не бросила прокат. Слегка поморщившись, она встала, раскатилась беговыми, зашла на либелу и сделала её. Получилось великолепно!

— Ей бы прыжки подправить! — пожала плечами Соколовская. — Катается хорошо. Даже отлично.

— Я ей помогу! — заявила Арина и тут же осеклась.

Кто бы самой помог… Да и что она вообще задумала???

— И как ты поможешь Муравьёвой? — усмехнулась Соколовская. — Ей тренер не смог помочь, хотя уже сколько разговоров было и про диету, и про правильное отношение к тренировкам, и про заходы на прыжки.

Арина промолчала. Единого способа подтолкнуть фигуриста к более высоким результатам не существовало, да и она разве тренер, учившийся в институте несколько лет искусству воспитывать спортсменов? Но кое-что она всё-таки знала. Из личных наблюдений и занятий с Бронгаузом. Ведь и этот человек не в пустыне выращивал чемпионок. Были у него свои собственные принципы и методы. Первый из них — работать только с теми, от кого возможен результат. И этому первому принципу Зоя соответствовала. В ней виделась не прыжковая ракета двадцать первого века, а фигуристка высокого уровня века двадцатого.