Страж Кодекса. Книга VIII (СИ) - Романов Илья Николаевич - Страница 2

Я кивнул, зная, что это не всё обозначение названных рун. Их определение могло касаться многих вещей, заключённых по смыслу в одной руне. Та же руна Жизни «Miar», могла считаться и руной Рождения.

Моя ошибка могла стоить шанса, который мне предоставили. Гномы слишком… щепетильны в своих рунах, и за ошибки в них вполне могли броситься в драку. Но нет, Бессмертный просто поправил меня, позволяя дальше учиться. Я заметил, что его слова и мой шепот не укрылись от Трайна, который трудился над сердцем портала, на что он довольно кивнул.

Время за работой летело быстро, но я не замечал этого. Помню, как видел Терентия, приходившего сюда и явно разыскивающего меня, но слуга не мешал. Ему хватило того понимания, что я здесь и где меня можно найти. А дела… Дела подождут, как и весь мир.

Уставший, довольный, с наливающимися свинцом мышцами и улыбкой до ушей, я закончил неизвестно какую по счёту заготовку. Я настолько был поглощён, что мой взгляд замер, прикованный к наковальне. Есть только я, раскалённый металл, и молот. Больше ничего не существует.

Новую заготовку не принесли, что немного меня удивило, даже обидело, а когда я поднял взгляд, то увидел перед собой Трайна. Без слов он протянул мне руку.

Аура Мастерства говорила за нас, а спустя миг в моей ладони на смену кузнечному молоту возник Дагахар. Ударный наконечник молота пробил каменный пол кузни, оставив небольшой кратер и вереницу трещин.

Витающая атмосфера жара для этого дракона — дом родной. И когда он воплотился, от от него потянуло эмоцией удовлетворения. Вот только та сразу исчезла, стоило Дагахару оказаться в руках Трайна.

Он рассматривал его долго, почти десять минут, проводя стальными пальцами по поверхности молота. Взгляд красных нечеловеческих глаз не источал никаких эмоций, но я видел, что гномий воитель доволен работой человека. Дагахар был не мусором, который человеческие кузнецы считают вершиной мастерства, а настоящим и грозным оружием. Его дальнейшие слова это подтвердили, но немного удивили меня:

«Хорошая работа, но мастер, что выковал этот молот, не завершил его!» — громыхнул Трайн.

— Поясни, — нахмурился я.

«Душа дракона, запертая в молоте, сильна! Она источает пламя сродни огню Отца Кузни, но этот сосуд его не выдерживает! Трещины, — указал он на названное, где пробегали тонкие кривые линии, будто внутри молота текла магма. — Сосуд слишком слаб! Я могу сделать лучше! Перековать! Усилить!»

Интересная новость. Но почему он раньше об этом не сказал, ведь уже видел Дагахар в моих руках? Этот вопрос я и озвучил.

«Благородный Венатор должен был понять сам! — ответил воитель. — Наш совместный труд — знание, позволившее увидеть это!»

И он был прав. Рунический молот, которым я ковал, был в разы монолитнее и прочнее Дагахара. А ещё тяжелее, но это вторичный нюанс. Главное то, что я был уверен — этот молот выдержит любой мой удар. Но был ли я так уверен в том же, если говорить о Дагахаре? Я думал, что сражался с ним в полную силу, но сейчас, оглядываясь назад, понимаю — я сдерживался. Неосознанно, но это так.

— Тогда — действуй, — серьезно произнёс я.

Бессмертный кивнул, и мы вместе подошли к горну. Молот оказался в огне, стремительно начав его поглощать и краснеть. Пламя вырвалось из Дагахара, раздался неистовый драконий рёв на границе сознания. Я уже думал, что он сейчас взорвётся, но нет. Рунические цепочки горна вспыхнули, а затем на пламя будто начало что-то давить. Сила, в разы превосходящая мощь души столь сильного дракона. Моё лицо и тело обдало нестерпимым жаром, словно я оказался посреди жерла вулкана. Пришлось создать поверх кожи Барьер Льда, иначе я мог отрубиться. Я! Отрубиться! Охренеть…

Чем дольше я смотрел на пламя горна, тем сильнее понимал, что это ж не спроста! И дело отнюдь не в рунических цепочках. Они были лишь…

— … проводником, — озвучил я пришедшую на ум догадку.

Трайн бросил на меня взгляд, удовлетворённо кивнул и пояснил:

«Пламя Отца Кузницы горит в наших душах, Благородный Венатор! Даже после смерти оно с нами… до самого конца!»

Знали ли Заебос и Агарес, что они создали и передали в руки Бессмертным с моей помощью? Скорее всего, Герцог не в курсе, но вот Генерал… он видел и знал гораздо больше, чем кто-либо другой.

И если ранее я считал, что мне просто повезло с Бессмертными и их кузницей, то теперь осознавал, какое именно сокровище приобрёл мой род и я лично.

Когда молот достаточно раскалился, Трайн вытащил его и понёс на свою наковальню. Ему не нужны были щипцы, которыми пользовались его братья в работе со мной. Он взял Дагахар голой, мать его, рукой!

Я слышал, как дракон ярился, бесился и от него исходили эмоции враждебности. Пламя Разрушения всем своим видом давал понять, как ему не нравится происходящее, и был готов уничтожить гномьего воителя. И он пытался. Вспыхивал пламенем, поглощающим Трайна с ног до головы. Обычный человек, да и какой-нибудь Одарённый Вне Категорий, уже сгорел бы. Превратился бы в горку пепла за считанные мгновения. Даже я не был уверен, что выдержал бы в текущем своём состоянии ту ярость, с которой Дагахар обрушился на Трайна. А тому было абсолютно пофигу. Он словно и не замечал потуги дракона.

Кузнечный молот, в полтора раза больше и массивнее, чем остальные, оказался в свободной руке Рунического Кузнеца. И когда он ударил…

Разошлась такая волна, что раскидала стеллажи у стен и разметала всё вокруг, а мой Барьер Льда покрылся множеством трещин! Я с вытянувшейся от офигевания рожей смотрел на то, как стены зала из крепкого Разломного камня содрогнулись! И это была просто ударная волна!

БАХ!

БАХ!

БАХ!

С каждым ударом, пламя Дагахара вспыхивало так, как никогда прежде. Ярость дракона выливалась в этот мир потоком, отчего остальные Бессмертные отступили! Я же стоял на месте, поглощённый увиденным полностью, запоминая каждый удар Трайна и то, что он делает с молотом. По поверхности древка и ударной стороны стали появляться руны, назначение которых мне было решительно непонятно. Лишь три из них я уже знал, ведь те накладывались на всё снаряжение, что ковали воители.

Неожиданно для меня молот начал меняться. Он не изменил своей истинной форме, всё также оставшись грозным на вид, но отличие было в другом. Линии, из которых проглядывалась магма, стремительно зарастали. Они будто затягивались, как открытые раны, что ранее кровоточили.

Резко остановившись, Трайн обернулся ко мне, будто чего-то ожидая. Из нашей связи Ауры Мастерства я опять понял его без слов и подошёл. Каждый шаг давался с трудом, а жар от Дагахара нарастал. Я будто бы преодолевал какую-то невидимую глазу границу, за которой начиналось натуральное адское пекло!

Ещё три Барьера Льда, но они спасали с трудом. Энергия утекала стремительными темпами.

Я дошёл. Тяжело дыша, чувствуя, как лёгкие буквально горят от жара, но дошёл. А затем без слов вытянул руку над молотом и прикрыл глаза.

Океан внутри меня взбурлил. Тихая водная гладь задрожала, а затем начался шторм! Твари внутри него попрятались в страхе, забиваясь в самые дальние углы, а Нельтар, Бедствие Зарзии и Королевская Мантикора взревели так, как никогда прежде!

Стоило открыть полыхающие огнём глаза, и золотое пламя души вырвалось потоком из моей руки. Оно объяло Дагахара, заключило его в своеобразный кокон, а Трайн ударил! Ударил со всей мощью, отчего мои внутренности будто в бетономешалку закинули и врубили ту на полную мощь! Отголоски этой силы проникли даже в мою душу, отчего шторм усилился в разы! Я чувствовал на периферии сознания, как заворочался спящий Краз-Ан-Гор, ведь ударная волна дошла даже до него!

Ещё удар, и пламя моей души проникло в молот. Трайн будто вковывал его в структуру Дагахара, создавая связь, что была в разы прочнее той, какая была у меня со Славиком, Гримлоком и Изи. Нечто, по степени близости сравнимое с Еленой, но иное. Более монолитное, прочное и неразрушимое.