Игры Эн Ро Гримм (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 57

– Мне говорили, что есть чудища, которые так и называются – бурби, – откликнулся Джек. Он никак не мог вспомнить, кто ему об этом рассказывал, но образ всплыл перед глазами почти мгновенно: огромная чёрная птица с комично массивным клювом. – Их и правда можно не опасаться, потому что на сушу они не выходят.

– Похоже на правду, – кивнула она. – А ещё я встретила по пути сюда человечка в красном колпаке, очень злого, с большой деревянной дубиной. Он вызвал меня на бой, а когда я отказалась, то плюнул себе под ноги и сказал, что всё равно мне скоро помирать. И исчез. А потом я попала сюда, и… Меня зовут Грейс. Грейс Макбрайт.

Он колебался с ответом секунду, но всё же сказал:

– А я Джек.

– Знаю, – улыбнулась она. – Тебя все запомнили, наверное. Джек Эйден, парень, который выставил Неблагого на посмешище… У них телега была, там, в стороне. Заколдованная, наверно, иначе по болоту и не проедешь.

Джек с облегчением выдохнул. Потрошить пропахшие дымом – и чудом уцелевшие – сумки разбойников было неприятно до тошноты; то и дело мерещились пятна крови.

– Тогда схожу посмотрю, что оттуда можно забрать.

– Копьё, – тихо попросила Грейс, когда он отошёл уже метров на двадцать. – Посмотри, нет ли там моего копья.

Телега отыскалась за холмом, под большим кустом бузины. Видимо, и правда зачарованная – грязи на ободах колёс не было, да и под днищем тоже, словно она сюда прилетела, а не приехала. Задерживаться дольше было уже рискованно, и Джек быстро обшарил телегу; к сундуку, отчётливо попахивающему кровью и металлом соваться не рискнул, сообразив, что там тоже могут быть чары, только злые… но и без того улов оказался неплохой: пара новых крепких сапог, может, и великоватых для Грейс, но зато очень мягких, добротные штаны из бархатистой ткани и коричневый плащ. В одном из дорожных мешков отыскался ещё один туго набитый кошель. В другом – лёгкий нож с серебристым лезвием.

Небольшой, по женской руке, не по мужской; стало быть, тоже краденый.

Копьё нашлось тоже – у самого борта, завёрнутое в холстину; когда Грейс его увидела, то вцепилась, как утопающий в соломинку, да так и не выпускала потом, даже во сне.

Первый переход был самым мучительным, самым длинным. Опасаясь, что другие члены банды могут отправиться по следу, Джек завязал себе и Грейс на поясах узлы, отводящие взгляды; на большую дорогу он сразу возвращаться тоже не стал – слишком велик был риск встретиться с франтом-мошенником или кем-то из их компании. По той же причине он раздумал возвращаться на постоялый двор.

«Может, в самом трактире меня и не тронут, как-никак, мы там под защитой хозяев, – размышлял он. – Но зато любая собака будет знать, что от Крыса с подельниками избавились мы… А я сейчас не в том состоянии, чтобы хитрить».

А при мысли о прямом противостоянии – о сражении до крови, до смерти – подкатывала тошнота.

На болотах же было на удивление спокойно. Изредка мелькал то жуткий косматый силуэт, то растопыренная когтистая лапа, то длинный хвост наподобие змеиного, но к Джеку никто не приближался. Грейс сказала, что деревня Потерянных Голосов находится где-то к северо-западу, примерно в семи-десяти днях пути, если пешком. Пожалуй, путь даже можно было немного срезать, если удачно пересечь болота… Джек шёл по наитию; направление выдерживал, ориентируясь по солнцу, а трясины избегал, глядя на звериные тропы и метки.

И всё равно идти было тяжело.

– Королева в деревне – Жюли, – рассказывала Грейс. Она шла медленно, опираясь на копьё, как на посох, но от помощи отказывалась, вернее, принимала её только когда становилось совсем уж невыносимо. От прикосновений, даже случайных, она ощутимо вздрагивала, хотя явно старалась это скрыть. – Ты её, наверное, помнишь, она получила свой дар до тебя, а взамен отдала какой-то браслет. Мужчин в деревню Жюли почти не пускает, хотя для тебя, наверное, сделает исключение.

– Там безопасно? – спросил Джек, замедляя шаг; они как раз вышли к обширному топкому участку, и как его обходить – пока было непонятно.

– Вполне, – кивнула Грейс, и вдруг улыбнулась. – Там что-то типа шелтера.

– Убежище для нуждающихся и пострадавших?

Джек улыбнулся тоже; слишком непривычно это звучало здесь, в землях Эн Ро Гримм.

– Именно. Там, дома, Жюли чем-то вроде этого и занималась, пока она не… Ну, это она сама расскажет, если захочет, – оборвала Грейс сама себя, и лицо у неё посерело. – Ух… Мы можем посидеть немного?

Такие остановки случались всё чаще; если поначалу Грейс шла на чистом упрямстве, желая как можно дальше оказаться от места, где ей причинили боль, то потом – к вечеру – силы попросту закончились.

К счастью, тогда закончилось и болото.

Исчез вездесущий душок гниения; заросли осота и камыша перешли в лиловую дымку верещатника; затем путь пересекла река, извилистая и глубокая, но неширокая, шагов в десять. Вода была чёрная, гладкая, как зеркало; ни плеска, ни ряби. Джек не знал, обитает ли там кто-то, но на всякий случай бросил в омут с пяток мелких монет, красивых блестящих медяков.

На тот берег он переплыл первым и перенёс вещи, а уже потом помог переправиться Грейс.

Никто их не тронул; послышался только смешок, как эхо над водой, и только.

Река освежила, пусть и ненадолго. Судя по запаху дыма и человеческого жилья, не так уж долго оставалось до дороги или до поселения, но ночевать Джек решил в роще, у большого тиса – это показалось добрым знаком.

Грейс не возражала.

Он развёл костёр и приготовил немудрёный ужин: густой суп из колотых бобов и вяленого мяса, обильно приправленный перцем, зачерствелый хлеб и вместо чая –несколько стеблей дикой мяты, заваренной кипятком. Грейс отчётливо клонило в сон; его самого тоже.

– Я спрошу тебя кое-что странное, ладно? – произнёс Джек, когда костёр почти прогорел, и остались только угли. Ночь едва-едва началась; щербатая луна взбиралась на небосвод. – Как ты относишься к лисам?

Грейс скосила взгляд на его шубу.

– Они, э-э… мягкие? И забавные.

Он невольно улыбнулся:

– Ну, в целом да. Тогда ты не пугайся сейчас, ладно?

К её чести, она не испугалась совсем; возможно, потому что видела уже, как Джек превращается – там, на арене у Неблагого… или, возможно, потому что иметь дело с лисом ей сейчас было проще, чем с мужчиной, пусть и своим спасителем. С запада дул ветер, холодный и сырой. Джек потоптался на месте, выгибая спину, пока не стал хребтом задевать ветки тиса, а хвост у него не вытянулся так, что им можно было бы человека укрыть целиком.

А потом – лёг на землю, ограждая Грейс от внешнего мира.

Потрескивали угли, прогорая; крона старого тиса вздыхала и шелестела в темноте; откуда-то издалека – от реки, может – доносилась тихая песня, которую легко было перепутать с журчанием потока на камнях.

«Доброй ночи», – подумал Джек, прикрывая глаза.

– Доброй ночи, – шепнула Грейс, точно услышав; она расстелила на земле плащ, прямо поверх охапки травы, и легла, скрючившись, в уязвимой позе эмбриона. Джек укрыл её хвостом, осторожно, стараясь не напугать. – А ты подрос.

Он фыркнул.

– А я как будто стала совсем маленькой, – продолжила она негромко; похоже, ей нужно было выговориться, и с лисом это было чуть проще. – Знаешь, там, ну… в настоящей жизни, я занималась лёгкой атлетикой. Профессионально. Была восходящей звездой в метании копья… а потом забеременела, от своего тренера. Мне семнадцать лет было; тогда казалось, что всё хорошо, что я взрослая, и у нас любовь… А теперь я понимаю, что он просто был мудак. Так случается.

«Ещё как случается», – грустно подумал Джек, прикрывая глаза.

Чуткие уши ловили каждый звук.

Грейс говорила ещё; о том, как никакой счастливой семьи с тренером, конечно, не вышло; как полтора года вынужденного отпуска сказались на карьере, и из восходящей звезды она превратилась в крепкого середнячка; как родители помогали ей с воспитанием сына, фактически взяв на себя большую часть забот…