Эвис: Заговорщик (СИ) - Горъ Василий - Страница 43

…Результаты очередной маленькой победы Алиенны над своими страхами заметил не только я, но и Майра. Когда ученица появилась на крыльце в том же облачении, что и вчера, но спустилась по ступенькам, развернув плечи и не опуская взгляда, моя «правая рука» добавила ей еще немного уверенности в себе:

— Вот сейчас ты держишься правильно! И на тебя очень приятно смотреть.

Мелкая смутилась, но очень быстро справилась с собой и благодарно улыбнулась:

— Спасибо, мне было очень важно это услышать. Особенно от тебя!

Когда мы вышли за ворота и побежали, Алиенна держалась куда расслабленней и спокойней, почти не дергалась из-за моих взглядов и поэтому меньше уставала. Во время короткой остановки после двадцатой «сотни» она не только стояла, закрыв глаза, и слушая лес, но и решилась подойти к зарослям малины. А когда обнаружила несколько спелых ягод, то повернулась ко мне с таким счастьем в глазах, что не передать словами.

Во время основной части тренировки ученица продолжала ломать себя с удвоенной силой: не показывала боли в мышцах и старалась втихаря сделать хотя бы на пару повторений больше, чем требовалось. А вот краснеть — краснела. Особенно когда выполняла упражнения, лежа на спине.

— Как ты думаешь, если я попрошу Майру сделать это же упражнение, она застесняется? — спросил у нее я после одной из очередных вспышек неуверенности в себе.

Алиенна покраснела еще сильнее и отвела взгляд в сторону. А через пару мгновений заставила себя снова посмотреть мне в глаза:

— Нет.

— А почему?

— Она уверена в себе…

— … и во мне! — кивнул я. — А ты?

— Поняла, сейчас исправлюсь! — немного по-детски убежав от необходимости отвечать на заданный вопрос, протараторила она и, снова сцепив пальцы на затылке, продолжила скручивать корпус.

Исправилась. Потом вошла во вкус и к концу тренировки раскраснелась от гордости собой и удовольствия. Ее поползновения позаниматься еще немного я решительно отмел, так как прекрасно понимал, что уже полученной нагрузки более чем достаточно. Объяснил причины своего отказа, улыбнулся тени легкой обиды, мелькнувшей в глазах девушки, и посоветовал от души прогреть мышцы в горячей воде.

Она поблагодарила. И за совет, и за тренировку, нехотя ушла с крыши, а я взялся за мечи. В состояние безмыслия ушел неожиданно легко и чуть ли не на первой же учебной связке. Краем сознания восхитился, быстро, но добросовестно пробежал по всем остальным, затем прислушался к своим ощущениям и понял, что могу замахнуться даже на «Жалящего Аспида[1]». Причем не на «детской» скорости, как ее иногда в шутку называл отец, а где-то на половине боевой.

Сделал первый переход с атакой в верхний уровень, скрутил бедра, пропуская мимо себя встречный удар, скользнул к следующему воображаемому противнику с «падением» в предельно низкую стойку и почувствовал, что могу!

…Рваный ритм, безумные сочетания атак и перемещений, удары из крайне неудобных как для меня, так и моих противников положений сжигали выносливость, как пламя костра сухую бересту. Поэтому уже через два кольца я «выгорел» полностью. И, вывалившись из состояния безмыслия, долго стоял в центре крыши, пытаясь восстановить сорванное дыхание и потраченные силы.

По лестнице спускался, как немощный старикашка — контролируя равновесие на каждом шагу из-за того, что ноги подгибались от слабости. Почти так же ковылял по двору. И изрядно обеспокоил своим видом возвращающуюся из туалета Тину:

— Что с вами, Нейл⁈

— Опять перестарался с «Аспидом»! — уверенно заявила Майра, выглянув из окна кухни на скрип двери «донжона».

Ар Лиин-старшая непонимающе уставилась на нее:

— С чем⁈

— Какая-то безумная последовательность боевых связок для меча и даги или двух ножей… — объяснила моя ключница, пропала из окна, а через несколько мгновений вышла во двор через дверь. — Придумана отцом Нейла. Требует невероятной гибкости, скорости, силы и высочайшего контроля равновесия. Пока получается не очень.

Объяснение было емким и предельно точным, поэтому я ограничился подтверждающим кивком и продолжил ковылять в сторону бани.

— И долго он будет в таком состоянии? — встревожено спросила Тина.

— Да нет! — махнула рукой Майра. — Сейчас отмочу его в горячей воде, разомну мышцы, и оклемается.

Успокоенная женщина мило улыбнулась и унеслась по своим делам, а я, сопровождаемый «правой рукой», наконец, ввалился в предбанник и чуть не рассмеялся в голос, увидев еще одного «немощного старикашку». Вернее, старушонку — Алиенну, расслабленно полулежащую в самом мягком и глубоком кресле с закрытыми глазами и с выражением воистину невероятного счастья на лице. Что самое смешное — полулежащую не в платье и даже не в брюках, а в халате. Слегка задравшемся и, поэтому приоткрывшем правую ногу «аж» до колена.

— Что, умотали не только себя, но и бедную девочку, да⁈ — возмущенно воскликнула Майра, как всегда, в присутствии кого бы то ни было, обратившись ко мне на «вы». Затем повернулась к стремительно краснеющей мелкой и с «легким восхищением» в голосе отметила: — Знаешь, а халат тебе очень идет! Ты в нем такая ладная и красивая…

«Ладная и красивая» ошарашено уставилась ей в глаза, но, не обнаружив там ничего, кроме этой, великолепно изображаемой эмоции, благодарно улыбнулась. Затем заметила, насколько «бесстыдно» задрался халат, и, чуть не умерев от ужаса, рванула ткань вниз!

— Никогда не показывай окружающим, что с тобой или твоей одеждой что-то не так! — легонечко подтолкнув меня в сторону двери, ведущей в мыльню, сказала Майра. А когда я послушно отправился в указанном направлении, продолжила: — До тех пор, пока ты непоколебимо уверена в своей неотразимости и ослепительной красоте, тебе будут подражать и завидовать. Но стоит показать даже тень неуверенности или страха — втопчут в грязь…

…- Откуда ты взяла фразу про подражание и зависть? — лениво поинтересовался я, когда улегся на массажный стол и подставил спину под сильные и умелые руки своей ключницы.

— Собрала воедино то, что говорил мне ты, и вчерашний рассказ Тины о правилах поведения при дворе. И сделала выводы.

— Толково! А главное, своевременно… — прикрыв глаза от удовольствия, выдохнул я. — Знаешь, я уже второй день пытаюсь помочь ей перебороть неуверенность в себе.

— И у тебя очень неплохо получается: она перестала дичиться даже Найты, а ко мне вчера дважды подходила за советом…

…К полудню Ати разошелся не на шутку, и находиться в закрытых помещениях стало невозможно. Тина, Найта и их ученицы сбежали от духоты в крытую беседку. А я, подумав, решил отменить работы по хозяйству, запланированные на вторую половину дня. О чем и объявил по окончании раннего обеда.

У Вэйльки, уже не раз замеченной в способности быстро соображать, сразу заблестели глаза, а во взгляде появился немой вопрос.

— Помню-помню! — усмехнулся я. — И не собираюсь отказываться от своих слов!

Через мгновение заулыбалась Майра. И, в свою очередь посмотрев на меня, обожгла помесью детского восторга и надежды:

— А…

— Да, будем! — пообещал я. А когда сообразил, что остальные дамы нас не понимают, «непонимающе» пожал плечами: — Жарко. Неподалеку есть, где поплескаться. Ну и чего сидеть дома?

В беседке тут же поднялась нездоровая суета — растерявшимся и почувствовавшим себя жутко неуверенно дамам срочно понадобилось куда-то бежать. Пришлось пригасить их пыл еще парой фраз:

— Сейчас ехать нельзя — сгорим. Поэтому особо не торопитесь: у вас есть где-то половина стражи, чтобы обдумать, что может нам там пригодиться, сложить все это в переметные сумки и привести себя в порядок!

Угу, «пригасил» — получив разрешение покинуть беседку, дамы просто испарились. И все время, оставшееся до выезда, летали по дому и двору с какими испуганными лицами, как будто убегали от злющих волкодавов. Я веселился, но не мешал. Ибо не раз слышал от отца, что попытка встать между женщиной и ее представлениями о чем-то правильном чревата потерей времени и душевного спокойствия.