Тайные грехи - Блэйк Стефани - Страница 21
- Предыдущая
- 21/81
- Следующая
– Мы их сшили сами, – призналась Гвен.
Подошел поздороваться с гостями и Гордон. Увидев его, Мара едва не лишилась чувств. Он был необыкновенно красив в своем синем фраке и песочного цвета брюках; а на шее у него, поверх белой шелковой рубашки, был небрежно повязан красный галстук «аскот».
Гордон пожал руку Дрю, поклонился Гвен и взял за руку Мару.
– Ты самая красивая девушка на свете, – шепнул он ей на ухо.
Мара почувствовала, как запылали ее щеки. Пронзительные синие глаза Гордона не отрывались от ее глаз, и ей лишь с огромным трудом удалось выдержать его взгляд.
– Ты сам красавец, – ответила она с насмешливой улыбкой, и ей приятно было видеть его смущение.
– Я рад, что никто больше этого не слышал, – пробормотал Гордон, опасливо озираясь. – Идем, я раздобуду для тебя бокал пунша. В него добавили настоящий ром.
До сих пор Мара ни разу не пробовала ни капли спиртного, и новый опыт оказался приятным, тем более что вкус рома не слишком сильно чувствовался из-за обилия фруктовых соков. В напиток положили и кубик льда – непривычная роскошь в пустыне Аризона. Мара с наслаждением осушила свой бокал.
– Изумительно. Нельзя ли еще один?
Гордон усмехнулся:
– Конечно, можно.
Ему нравилось смотреть, как Мара приобщается к светской жизни.
– Я чувствую себя так странно… – проговорила девушка. – У меня кружится голова. Как глупо… – Она хихикнула и уцепилась за Гордона, чтобы сохранить равновесие. – Я что, опьянела?
– Пока еще нет, но близка к этому. Постой, дай-ка я помогу тебе, допью твой пунш.
Гордон взял у нее бокал и опорожнил его.
– Пойдем, я покажу тебе мамин сад.
Лавируя между беседующими и смеющимися гостями, Гордон провел девушку сначала в салон, потом в холл и – через кухню – в патио, вымощенное каменными плитами. За домом находился сад, подобного которому Маре никогда не доводилось видеть, – она оказалась перед ослепительной коллекцией разнообразнейших кактусов. Гордон с гордостью указал на кактус сагуаро, посаженный таким образом, чтобы он мог разрастаться и впитывать влагу во время проливных дождей. Растение украшала масса кремово-белых цветов. Гордон сорвал кроваво-красный плод и разломил его, чтобы показать Маре множество черных семян. Потом подвел ее к огромному растению высотой не менее пятнадцати футов, украшенному подвесками, напоминавшими органные трубы.
– Это органный кактус. А вот это – бочонкообразный. – Он указал на растение, разбухшее от скопившейся внутри влаги, похожее на пончик с вареньем. – Название говорит само за себя, – продолжал Гордон. – Уже не раз этот кактус спасал в пустыне умиравших от жажды путников. В том числе и меня. Посмотри, как он клонится в юго-западном направлении. Безупречный компас.
В саду было множество и других разновидностей кактусов: дождевой, ежеподобный, кактус, похожий на рыболовный крючок, и кактус, напоминающий плюшевого медвежонка.
– «Медвежонок» до пяти лет может обходиться без влаги, – пояснил Гордон.
Он говорил с Марой таким ласковым голосом, что девушка трепетала от счастья, и ее буйная фантазия уже принялась рисовать счастливые картины будущего: она, Мара, станет миссис Гордон Юинг!
– Когда ты снова займешься геологическими изысканиями? – спросила девушка.
– Не знаю точно. Возможно, отправлюсь в понедельник или во вторник.
– Ты все еще не потерял надежду? Я хочу сказать… все эти месяцы ты скитался по горам и не нашел ничего путного?
– Вот тут ты ошибаешься, – возразил Гордон. – Каждый квадратный фут исследованной мной земли я нанес на карту. Я знаю множество мест, где медь искать бесполезно. Каждый раз, когда я отправляюсь в горы, поле моих поисков сужается. Рано или поздно, но набреду на залежи руды. И теперь я собираюсь отправиться в Тумстон-Кэньон.
Мара неожиданно выпалила:
– Я пойду с тобой!
Гордон от изумления лишился дара речи.
– Пойдешь со мной? – пробормотал он наконец. – В горы? Ты не понимаешь, Мара. Это не загородная прогулка, не пикник. Возможно, целые дни, а то и недели придется блуждать по диким, безлюдным местам.
– И все же я хочу пойти с тобой.
Ее потемневшие глаза выражали несокрушимую волю и смотрели прямо, не уклоняясь от его взгляда.
– Невозможно! Кроме того, твои родители и слышать не захотят об этой авантюре. Чтобы четырнадцатилетняя девочка отправилась в экспедицию с мужчиной? Нет, невозможно…
– Посмотрим! Может, ты не хочешь, чтобы я тебя сопровождала?
– Дело не в этом. Конечно, я хотел бы. Ужасно тоскливо и одиноко находиться в обществе одних койотов и других диких животных.
– Я со всем справлюсь. Вот увидишь. В конце концов мы ведь пересекли всю страну, пока добирались до Аризоны.
– То было совсем другое дело!
Гордон вынул часы из жилетного кармана и посмотрел на них.
– Пора нам вернуться в дом. Обед в восемь.
Однако в тот вечер обед отложили до половины девятого – из-за того, что в библиотеке завязался оживленный спор между Джоном Юингом, Джеймсом Донованом, Дрю Тэйтом и делегацией из трех человек, представлявшей восточную группу вкладчиков, возглавляемую неким Эвери Фелпсом. Фелпс, не переставая жевать гаванскую сигару, обратился к Дрю Тэйту и заговорил о том, что являлось самым животрепещущим вопросом чуть ли не для каждого переселенца, обосновавшегося в Аризоне.
– Мистер Юинг говорит нам, что, по вашему мнению, бум, вызванный разработкой месторождений меди, уже на исходе. Так ли это, мистер Тэйт?
– Да, сэр, я так считаю. Я полагаю, что вся высококачественная руда в здешних местах исчезнет к концу века. Месторождение истощается. Но и на руде с низким содержанием меди, лежащей неглубоко под поверхностью земли, еще можно составить состояние…
– Это уже несущественно, – резко перебил Фелпс. – Я консультировался с некоторыми из лучших горных инженеров, и все до единого говорят, что на низкосортной руде хороших прибылей не сделаешь.
– Да, если пользоваться нынешними методами, мистер Фелпс, – с невозмутимым видом проговорил Дрю. – Но у меня есть идея насчет того, как изменить ситуацию. Меня навели на эту мысль опытные горняки еще в Кардиффе. Ведь там люди из поколения в поколение занимаются горным делом.
– И что за метод предложили бы вы, мистер Тэйт?
– Не стоит обрабатывать руду с низким содержанием металла по мере ее добычи, то есть постепенно, частями, как это делается теперь. Вы можете свозить ее, необработанную, в одно место и собирать все добытое в огромной яме. Я полагаю, что при обработке большой массы руды появится возможность вырабатывать от семи до двенадцати фунтов чистой меди с тонны.
Фелпс обратил взгляд к одному из своих коллег:
– Робертс, как вам это нравится? Принесет ли успех такой подход к делу? От семи до двенадцати фунтов меди с одной тонны породы…
– Несомненно, мистер Фелпс. Но мистер Тэйт упускает из виду одну деталь, а именно: это потребовало бы неограниченного количества воды. При работе на открытых шахтах без нее не обойтись. Но как нам всем известно, в этой Богом забытой стране едва хватает воды для поддержания жизни…
– Прошу прощения, сэр, – перебил Дрю. – Моя дочь Мара серьезно изучает этот вопрос и знает об этой стране не меньше, чем ее коренные обитатели – индейцы. Она читает все, что может раздобыть, и дочь сказала мне, что индейцы давным-давно создали ирригационную систему, гораздо более эффективную, чем то, что вы можете встретить сегодня.
– Он прав, Эвери, – согласился Донован. – Погляди, чего они добились в Финиксе, когда восстанавливали древние каналы Хахукама, чтобы повернуть воду и заставить ее течь из Солт-Ривер. Через год они уже смогли получать урожаи на земле, которая недавно была засушливой пустыней.
И Донован нисколько не преувеличивал. Английский ученый, приехавший в Аризону погостить, был поражен увиденным и вспомнил о мифической птице Феникс, которая, согласно древней легенде, сжигала себя на погребальном костре каждые пятьсот лет, чтобы возродиться из собственного пепла юной и прекрасной.
- Предыдущая
- 21/81
- Следующая
