Театр тающих теней. Словами гения - Афанасьева Елена - Страница 21

Почему мать в ложе за спиной Салазара?!

Почему у нее на руке это кольцо? Кольцо с руки диктатора?!

Кольцо, сколько Эва себя помнила, мать бережно хранила, надевала только по особым случаям. Но подарила ей в день ее первого появления в кадре.

— Ты должна его носить! Оно приносит удачу!

Должна. Кольцо с детства внушало ей благоговейный трепет.

После стоп-кадра с кольцом на мизинце Салазара первый порыв был бежать к телефону звонить или быстро в машину и ехать разбудить мать и задать вопрос.

Но если мать столько лет ничего не говорила, никогда даже не упоминала о знакомстве с тем, кто всю жизнь был для нее вторым после Бога, то вряд ли скажет и сейчас.

Прием как прием. Все ждут официальный тост.

Каэтану еще нет, а очередь выстроившихся чокнутся с ним — в надежде успеть сказать, спросить, кивнуть, присягнуть — уже есть. Длинная такая очередь к пустому месту. Стоящие в ней истово подсчитывают знаки внимания пока со стороны ближнего круга — кому больше досталось, какие ветры веют, какие перемены грядут.

Великая Амалия Родригеш спела всего раз и уходит. Достойная.

Амалию сменяет снова тот сладкоголосый Брага, что был днем на телестанции. Гитару ему подносит тот же безликий человек с влажными руками, что стоял за оператором в студии. Эва достает из сумочки платок и вытирает ладони. И только потом спохватывается, что сходит с ума — сейчас же она не пожимала влажную руку безликого. Рефлекс.

Здесь все!

Генерал Кошта Гомеш, приходивший к ней на интервью в студию сразу после назначения на пост командующего Генеральным штабом, подходит вместе с таким же важным генералом и кем-то чином ниже, кажется, капитаном — вечно она в воинских знаках путается. Представляет:

— Эва, это генерал Антонио ди Спинола! Капитан Витор Сантуш. — И понизив голос, вкрадчиво: — Мы не выдаем военные тайны, но сразу после праздников ждите информацию о новом назначении!

— Очень приятно, генерал!

— Антонио написал книгу, скоро выйдет. — Кошта Гомеш разворачивается в сторону стоящего рядом директора телестанции. — Вы должны будете об этом рассказать в новостях. Это будет событие!

Директор Гонсальвеш кивает.

— Конечно же, конечно. Ждем сразу после праздника!

— Лучше через две-три недели. В магазинах появится девятнадцатого.

— Тогда сразу девятнадцатого. Как книга называется?

— «Португалия и будущее».

— Отличное название! Отличная тема для программы. Эва будет брать у вас интервью!

Вид генералов на директора всегда производит впечатление Медузы Горгоны. В детстве в солдатики не наигрался? Перед гражданскими начальниками любого уровня он бледнеет, но не до обморочного состояния. Но стоит на телестанции или в его непосредственной близости появиться военному, как полностью теряет дар речи. Или мужчины все такие? Ей вот все равно, генерал, командующий или капитан, который сейчас пытается за ней ухаживать.

— Оставим вас, несравненная Эва, на молодого капитана! Не все же вам время на старых генералов тратить! Витор составит вам компанию!

Почему властные мужчины всегда нарываются на комплименты? Требуют лести?! Недавно только догадалась — чем больше власти у мужчины, тем грубее должна быть лесть.

Привычно отыгрывает:

— Генералов вижу, старых нет!

И снова обязательная растянутая до ушей улыбка как с лица пугающего клоуна.

— Развлекать меня не надо, я сама…

Но начальник Генштаба возражений не терпит.

— Капитан, это приказ! И чтобы наша звезда не скучала! Расскажи прекрасной Эве, кто есть кто!

И смотрит на этого Витора весьма многозначительно.

Ах, да! Новая охрана телестанции с декабря в прямом подчинении военных. Про утренний скандал с Луишем генералу уже явно доложили.

Еще раз растягивает улыбку, прощается с генералами, улыбку отклеивает и поворачивается спиной к приставленному к ней капитану, лицом к импровизированной сцене, на которой блеет сладострастный певец фаду.

— Супруга премьера пришла без брата? Немудрено.

Из-за ее плеча капитан начинает разговор ровно в ту секунду, когда обязательное общение с генералами окончено и Эва хочет уйти, а в разговоры о семье премьера Каэтану ввязываться не хочет. С детства мать учила — слушать слушай, да помалкивай! Целее будешь. А сплетни про семью самого премьер-министра лучше и не слушать.

Но капитан и без ее ответных реплик продолжает:

— Все деньги Португалии сейчас в радиусе трех метров от вас!

Эва лишь вопросительно приподнимает бровь.

— Привластные денежные мешки. Вот тот, который в смокинге выглядит как официант, Жозе Паринья Пиану, официально банкир, но с тесными связями с ПИДЕ. Финансирует многие сомнительные операции.

«Сомнительные операции» тайной полиции она предпочитает пропустить мимо ушей. Но капитан Витор и не думает останавливаться:

— Мария Жардин.

— Но она-то спортсменка! Чемпионка по парашютному спорту, у нас был сюжет про нее. При чем здесь денежные мешки?

— О, да! Чемпионка! Гордость нации! Сама записалась в парашютно-десантные войска, вовсю воюет с Фронтом освобождения Мозамбика. Сама убивает сторонников Саморы Машела и их советских и кубинских советников. А рядом ее любимый папочка Жорже Жардин — бывший салазаровский госсекретарь и депутат, спецпредставитель в Африке, а после нефтетрейдер. Качает нефть из Мозамбика в собственные карманы. И, значит, дочка воюет не за сохранение присутствия Португалии в Африке, а за собственный кошелек. Продолжу…

— Не надо.

— И все же продолжу. — Этот капитан Витор навязчиво настойчив. — Ваш однофамилец Жуакин Феррейра Торреш, мэр нищей Мурсы и миллионер. В семье было семнадцать детей. Начинал с контрабанды леса в Испанию. Поднялся на добыче бриллиантов в Анголе. Чудовищно разбогател и лезет в элиту, а его не пускают. Рядом богатейший человек страны, этот уже из баронов, — Антониу де Соммер Шампалимо. Ордер на его арест отменили только три месяца назад, а он уже на главном приеме…

— Хватит!

Сколько стукачей сейчас вокруг, и представить страшно! Завтра донесут, что она, Эва Торреш, на правительственном приеме вела антиправительственные разговоры!

— Но этого, положим, вы должны знать.

Капитан показывает на вошедшего в зал малоприметного человека в сером костюме с перхотью на воротнике.

— Фернандо Паиш. Правая рука премьера. И не только нынешнего. Сами понимаете, какая именно рука.

Паиша Эва помнит с поры, когда делали поддельные новости в одном экземпляре для больного Салазара. Глава тайной полиции ПИДЕ вместе с нынешним премьером всегда был на всех постановочных встречах с больным диктатором.

— Должна. Но не знаю!

Включает звезду. Как бы от этого капитана отвязаться, двенадцати ударов дождаться и уехать домой, снять платье — хоть и без корсета, но и в нем как в смирительной рубашке.

— Не знаете — узнаете. Скоро. — То ли посвящает в тайны, то ли угрожает капитан Витор. — Скоро он будет во всех новостях.

— Начальники тайной полиции в новостях не мелькают! — выдает свое знание Эва.

Капитан улыбается. Загадочно.

Блеющий певец фаду Брага наконец отходит от микрофона. Несколько минут напряженной тишины, никто не рискует занять паузу. И вот оно, долгожданное! Из правой двери появляется Сам! Премьер! За ним несколько таких же скучных мужчин в серых пиджаках и одна дама с меховым боа, супруга премьера. Эва прежде ее не видела, но несложно догадаться.

Сейчас премьер свою речь скажет, часы пробьют, и можно будет уехать домой, раздеться и забраться под одеяло с головой. И никого не видеть. И не думать ни о чем.

— Вы же знаете, что брат жены премьера оппозиционер-республиканец?! — Снова шепчет почти на ухо Витор. — Не верит в идеалы Estado Novo, «Нового государства»!

Она быстро оборачивается по сторонам — слышит ли кто?

— Ненавидит зятя своего премьера, как ненавидел и Салазара, — не унимается приставленный к ней красавчик-капитан.