В Кольце (СИ) - Блонд Любовь - Страница 76

— Приказы здесь могу отдавать только я. — фыркнул Константин Михайлович и направился к сторожке, где сидели задержанные.

И правда, двое гражданских, без каких-либо опознавательных знаков. Сидели за небольшим офисным столом, нервно постукивая костяшками пальцев по поверхности. Физиономии недовольные, взгляд наглый. А в уголке в тонких штанах и короткой футболке стояла перепуганная до смерти Александра, которая вообще не понимала, что происходит.

При виде Константина один из них лениво поднялся с места и невероятно надменно произнес:

— Ну что, Константин Михайлович, нажили вы себе проблем.

От такой наглости, стоявший за спиной Куц чуть не поперхнулся. Сам же Константин даже бровью не повел.

— Вы на моей же, закрытой территории решили мне поугрожать? Смело. Ценю смелых людей. А теперь скажите на милость, что мне помешает вас расстрелять прямо сейчас за незаконное проникновение?

— У нас есть приказ, который мы выполняем. И вы не имеете права нам мешать. Вот она, — он указал на Сашу, которая с мольбой смотрела на Константина. — была найдена на территории Кольца. Чрезвычайно опасный субъект, который подлежит ликвидации. Эта ваша прямая обязанность. Вы ее скрыли, тем самым нарушив приказ.

Константин повернулся к помощнику и наигранно спросил:

— Скажи-ка, Куц, мы находили кого-то живого в Кольце?

— Никак нет, Константин Михайлович. Живых в Кольце не осталось, всех эвакуировали много месяцев назад.

Командир повернулся к наглому мужчине и пожал плечами:

— Живых, кроме нас, в Кольце нет. Всех спасли год назад. Что же касается девчушки, то не скрою, мне нужен личный повар. Желудок, знаете ли, беспокоит в последнее время. Но распределение ресурсов исключительно моя компетенция, к которой ни вы, ни ваши красивые бумажки отношения не имеют.

— Нам достоверно известно, что она была тут до вашего прибытия.

— От кого известно?

— Именно она помогла сбежать за Кольцо нескольким опасным преступникам, которых, между прочим, до сих пор не нашли.

— Ну так и почему их не нашли? Ищите лучше.

Тут в разговор смешался второй товарищ, который до этого молча наблюдал за перепалкой:

— Вы же понимаете, Константин Михайлович, что мы найдем всех причастных? И вы нас не запугаете своим статусом. — он протянул два удостоверения и свернутую бумажку. — Ознакомьтесь.

Константин внимательно изучил предоставленные документы. Серьезные, бесспорно. Вот только о войне между Константином Михайловичем и уважаемым Виталием Семеновичем догадывались на самом верху, но вида не подавали. Пока оба офицера выполняют поставленные задачи, их вражда не вызывала вопросов. Удивляться такой политике не приходится. Оставшись год назад без ключевых фигур во власти, в том числе и военной, прямо сейчас ведутся ожесточенные подковерные бои за власть на всех уровнях. Рано или поздно война закончится, но проигрывать в ней Константин не собирался. Во всяком случае, пока не выполнит все свои обязательства.

— Ух, какие вы серьезные ребята. — улыбнулся Константин. — Жаль, что здесь ваши бумажки не стоят ровным счетом ничего.

— Вы ошибаетесь. У нас есть доказательства. — он указал на Сашу, вокруг которой прямо сейчас весь свет сошелся. — Она из столицы. Есть люди, которые подтвердят, что вы ее нашли здесь. Это прямое доказательство, что вы покрываете преступников.

— Опасные вещи вы говорите, господа. Получается, что Виталий Семенович, ваш начальник и мой коллега, считает, что все, кто жил раньше в столице и области потенциальные преступники? Миллионы людей, которых вы можете похищать и удерживать по своему усмотрению. Да уж, скандал будет грандиозный.

— Мы говорим только о ней! — стоявший мужчина повысил голос, тыча пальцем в Сашу.

— Да мне плевать о ком вы говорите. И уж тем более плевать на этот мусор. — Константин брезгливо бросил документы на край стола и повернулся к Куцу: — Господа, задержите этих неизвестных мужчин, организуйте круглосуточную охрану и доложите, когда они будут готовы к конструктивному разговору.

— Вы не имеет права!

Чем громче возмущались задержанные, тем спокойнее становился голос Константина:

— Я могу вас расстрелять прямо сейчас и никакой Виталий Семенович вам не поможет. Посидите пока под стражей, подумайте о своем поведении, а завтра решим, что с вами делать. — мужчина перевел взгляд на девушку: — Александра, хватить вжиматься в угол, ужин ждет.

***

— Я завтра же уеду.

Саша хаотично собирала вещи, бегая кругами по дому. Ни сумки, ни чемодана у нее, к сожалению, не было, так что все летело в обычный пакет. Константин без энтузиазма наблюдал за девушкой, медленно потягивая кофе после ужина.

— Не горячись, с ними я разберусь.

— Да не в этом дело! — Саша остановилась посреди гостиной с документами в руках. — Я не хочу, чтобы меня снова задерживали, допрашивали и угрожали. Два часа они пытались выбить откуда я, что делаю, что ты делаешь и как я оказалась тут. А мне и сказать было нечего, у нас же даже легенды никакой нет. Я не хочу проблем ни себе, ни тебе. Уеду, спрячусь и идите вы все к черту. Этот ад, под названием Кольцо, никогда не закончится.

— Не пори горячку. Рядом со мной ты в безопасности.

— Месяц, Константин Михайлович. Остался месяц. Потом мы разбежимся и ты уже никак меня не защитишь. Я и сама не хочу до конца жизни прятаться за твоей спиной. Ты мне помог, очень сильно помог, и я благодарна тебе. Но ты сам сказал, что через месяц мы больше не увидимся. Значит, дальше я должна буду сама заботиться о своей безопасности. И пока перспективы туманны.

— Варианты есть, но ты не хочешь их видеть.

— Да прекрати, нет никаких вариантов.

— Ну-ка, милая, давай, садись напротив.

— Не хочу я сидеть!

Девушка упорхнула в ванную, убирая зубную щетку и дезодорант. Все ее имущество легко уместилось в пакет. Разве что пуховик придется в руке нести.

— Ох, вот и я увидел упрямую девчонку, которая всегда отказывается от помощи.

— Нечего было читать чужие дневники. Кстати, вернешь?

— Нет, оставлю на память. Ты сядешь или тебя силой усадить?

— Нашел чем пугать.

Но не словами был страшен Константин, а своим взглядом и хладнокровным выражением лица. У Саши даже ноги подкосились, стоило ему примерить излюбленную маску. Пришлось нарочито громко вздохнуть и занять место за столом.

— Так-то лучше. А теперь очень прошу тебя выключить истерику и включить голову. Я предложу один раз и не буду бегать за тобой, как другие мужчины.

— Я и не хочу, чтобы ты за мной бегал. И что значит бегал? Где ты, а где я!

— Тихо, тсс. Еще одно слово и я вообще больше ничего не скажу. Угомонилась? Тогда слушай. Через месяц мы уедем отсюда вместе. В каком статусе — помощницы или любовницы — мне все равно. Но ты будешь под моей полной защитой и никто к тебе не посмеет приблизиться. Люди, которые реально могут нам навредить, на какое-то время успокоятся, потому что подобраться ко мне там, за Кольцом, не так-то и просто. Как только я буду уверен, что опасность миновала, я скажу. И ты, наконец, купишь домик у моря и будешь жить так, как пожелаешь.

— Погоди, погоди…

Саша только хотела возмутиться, но Константин снова заставил ее замолчать:

— Подумай хорошенько, прежде, чем что-то скажешь.

— Хочешь жить вместе с беглянкой из Кольца? Ты не меня подставляешь, а себя.

— За меня переживать не надо. Ты пока до конца не понимаешь, кто перед тобой сидит.

— А ты понимаешь, кто сидит перед тобой?

— Девушка, которая почти год прожила в одном шаге от смерти по моей вине. Я не спасу всех, кого запер в Кольце. Но спасу тебя.

— Значит я была права, ты искупаешь свою вину?

— На этот вопрос я отвечу один раз и больше никогда к нему не вернемся. Я виновен в смерти сотен тысяч человек. Твоих родных, друзей, твоих людей после трагедии. Я бы мог оставить хотя бы несколько пропускных пунктов, мог бы настоять на дополнительной эвакуации. Мог бы развернуть госпитали у границы и если не вылечить, то хотя бы помочь безболезненно уйти. Но я поддержал линию, что живых в Кольце не осталось. Я знал, что вас уничтожают всеми возможными способами. Я знал, что мы кого-нибудь, да найдем здесь, поэтому не стал сопротивляться, когда предложили провести тотальную зачистку перед нашим приходом. У меня были свои задачи и на их решение были выделены любые силы и средства. Никогда не спрашивай меня, чувствую ли я вину или угрызение совести. Это уже не важно.