Скажи, что любишь (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 25

— Никак нельзя. Их можно только холить, лелеять и кормить вкусняшками. Поэтому колись.

Лена закатывает глаза, потом берет стул и садится напротив меня.

— Лучше, расскажи, как ты умудрилась в больницу загреметь. Нормально же все было.

Улыбаться сразу перехотелось. Досадливо машу рукой и отвожу взгляд.

— Смолин?

Киваю.

— Наорал?

— Нет.

— Обидел?

Уже давно…

— Его внезапно стало слишком много вокруг меня.

Она кивает на цветы:

— Он?

— Он.

Он некоторое время молчит, потом недоуменно спрашивает:

— Исправлять что ли решил?

— Понятия не имею. Сказал, что в этот раз хочет сделать по-человечески.

Снова тишина. Сидим две такие нахохлившиеся, думаем, вздыхаем. Наконец, Ленка выдает:

— Ох уж эти мужики.

— И не говори-ка…

— Сначала нахеровертят, а потом цветы таскают. Будто это пилюля от всех проблем.

Пилюля или нет, но на языке горько, когда смотрю на розы. А раньше бы кипятком после такого подарка брызгала, сделала бы миллион фотографий и любовно гладила каждый лепесток.

— Что планируешь делать?

— У меня не слишком большой выбор.

— Ну как же…можно отравить его, треснуть по голове, чтобы обо всем забыл или сбежать, чтобы никогда не нашел, — Ленка пытается шутить, но выходит так себе, и она это понимает, — прости. Пытаюсь отвлечь.

— Да нормально все, — я жму плечами и устало опускаюсь на подушки, — будем налаживать контакт. Уж не знаю, получится ли по-человечески, но попробую. Ради ребенка. Пусть Кирилл оказался хреновым мужем, но имеет право быть отцом...если захочет. А все эти обезьяньи ужимки – типа никогда ему не скажу, это только мой секрет – бред собачий и детский сад. Я бы и так, и так сказала ему после рождения, но сложилось иначе, поэтому придется выгребать из того, что есть.

— Молодец ты все-таки. Сильная. Я бы так не смогла.

Да какая сильная? Сердечко-то вон как колошматит. Страшно, грустно и одиноко.

— А что мне остается? От Смолина так просто не отмахнешься, не тот вариант. Придется подстраиваться.

— И замуж за него пойдешь?

— Вот от этого я, пожалуй, откажусь. Пусть на свистках своих женится, а мне прошлого раза хватило выше крыши. Становиться несчастной женщиной-нянькой, назначение которой сидеть дома, тереть детям сопли и лишний раз не отсвечивать, не собираюсь. Я еще молодая, красивая и все у меня впереди, да и на Кирилле свет клином не сошелся.

— Ну, слава Богу, — облегченно выдыхает Лена, — я уж боялась, что ты снова умирать из-за него будешь.

— Не буду. Не хочу.

У меня теперь другие приоритеты и другие планы на жизнь, в которых нет места слепой безответной любви к мужчине, которому нет до меня никакого дела.

Как там говорится? Люби себя, чихай на всех и в жизни ждет тебя успех?

Пожалуй, сделаю это своим девизом по жизни.

Мне так и не удается раскрутить Ленку на разговор о том, почему она светится, как начищенный пятак. Вроде открытая она, ничего в себе не держит, но порой создается впечатление, будто скрывает что-то. Или кого-то…

После ее ухода у меня очередная капельница, обед и тихий час. Та медсестра, которая вздыхала на букет от Смолина больше не приходит, хотя я слышу ее голос в коридоре. Кажется, она меня ревнует к моему бывшему мужу. Так глупо, и так смешно. Я до сих пор не могу понять, как он это делает? А впрочем, не важно…

Вечером мне звонит Славка. Добрая Леночка уже растрепала ему, что я больнице и по какой причине туда попала.

— Что, Светлана Батьковна, стоило мне только свалить в командировку, как ты в разнос пошла?

— Нет, — невольно улыбаюсь.

Мне приятно слышать его голос. У него своя магия. Если у Смолина – это ломать одним взглядом и внушать зависимость, то у Славы – успокаивать и поднимать настроение. Мой антидепрессант.

— Ну как же нет. С муженьком бывшим опять спуталась.

— Да на фиг он мне сдался? — смеюсь, — когда у меня есть ты.

— Смотри у меня! Будешь хулиганить и крестницу мою обижать – получишь по заднице.

Я в притворном ужасе охаю:

— Только не это. Не наказывай меня большой грозный дядька. Обещаю исправиться и стать хорошей девочкой.

— То-то же! — в трубке довольное фырканье, — тебя когда выписывают?

— Дней через пять. Врач сказала, что пока не прокапает меня по полной, и не убедиться, что все в порядке, не выпустит меня.

— Ну и правильно. Я как раз вернусь к этому времени и заберу тебя.

— Буду ждать.

— Ладно. Побежал я, не грусти. Целую в нос.

— И я тебя.

Откладываю телефон в сторону и улыбаюсь. Правда не долго, потому что, когда оборачиваюсь – вижу Смолина в дверях палаты.

Стоит, подпирая плечом косяк, и сложив руки на груди, исподлобья смотрит на меня.

— Чем обязана? — пытаясь скрыть волнение, спрашиваю не то, чтобы грубо, но уж точно не ласково.

Улыбка, еще недавно светившаяся на губах, окончательно сползает, когда Кирилл молча выпрямляется и идет ко мне. Физиономия у него странная. Вроде и холодная, как обычно, но в изгибе бровей, в недовольно-поджатых губах проскакивает возмущение.

Я мысленно прогоняю разговор со Славкой, пытаясь понять, что услышал бывший муж, раз броня трещину дала. Вроде ничего особенного, дурачество и не более того. В любом случае это не его дело.

— Кто это был? — склоняется ко мне, придавливая морозным взглядом и не сомневается, что отвечу

Теперь уже возмущение накатывает на меня:

— Считаешь, у тебя есть право задавать такие вопросы?

— Есть.

Он снова включает твердолобого барана, готового прошибать стены на своем пути, но сейчас не та ситуация, чтобы я передним отчитывалась.

— Ошибаешься.

— Опять этот Слава?

— Даже если и так, то какое твое дело? Я же не спрашиваю, где ты, с кем ты, чем занимаешься и как проводишь свободное время.

Он раздраженно ведет плечами:

— Так спроси. Отвечу.

— Мне это неинтересно, Кирилл. Личная жизнь бывшего мужа меня не касается.

Смолин, не отрываясь, гипнотизирует взглядом, а я подумываю о том, что надо предупредить персонал, чтобы в следующий раз его не пускали без приглашения. О каком спокойствии вообще может идти речь, когда он рядом? Пусть я научилась держать ледяную маску, но это не означает, что и внутри я так же холодна.

— Что тебя с ним связывает?

— Кто его знает, — небрежно жму плечами, — может любовник, а может будущий муж… Я уже говорила, что тебя это не касается?

Прости, Славка, что подставляю, но меня просто бомбит от этого наглого типа, считающего, что в праве пытать меня вопросами, только потому что у меня в животе живет его ребенок.

— Будущий муж у тебя только один. — усмехается Смолин и отходит, возвращая мне желание дышать.

— И это не ты, — парирую в ответ на очередную наглость.

Что удивительно, он не злится. Только кивает, мол да-да, непременно, и переводит разговор на другую тему:

— Я узнал у Ирины Михайловны, когда тебя будут выписывать. Если никаких осложнений не возникнет, то через три дня.

— Здорово, — ворчу.

— Я тебя заберу.

У меня не складывается пазл, не сходятся входные данные с тем, что получается по итогу.

— Кир, тебе заняться нечем? — спрашиваю, не скрывая недоумения, — внезапно вся работа закончилась, и у тебя появилась тьма лишнего времени, которого тебе не жалко на фигню?

— Я никогда не трачу время на фигню. Только на важное.

Сердечко предательски сжимается. Давно ли я стала важным?

Но буквально через мгновение прилетает отрезвляющая мысль, что речь не обо мне, а о моем беременном животе. Поэтому прячу неуместную обиду поглубже, и беспечно предлагаю:

— Тебе вовсе не обязательно это делать. Вызову такси. Или Ленку попрошу – она с радостью заберет. Или…

— Я приеду.

Я сдаюсь. Знаю, что с ним бесполезно спорить, поэтому обреченно машу рукой:

— Делай, как знаешь.

Кирилл кивает, принимая мой ответ, как само собой разумеющееся.