"Фантастика 2024-143". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Ядыкин Никита - Страница 24

Павел Анатольевич давно ушёл, а Брежнев всё сидел, глядя в одну точку, словно из него вынули стержень. Но вдруг встрепенулся, глаза зло сузились.

— Развалить вздумали, твари бешеные? — Он встал подошёл к рабочему столу и включил связь с секретарём.

— Коля, давай ко мне Голикова, Цуканова, Агентова… срочно.

Когда в кабинет вошли доверенные помощники, Брежнев, положил перед ними папку с материалами Судоплатова.

— Так, товарищи. Здесь документы особой важности и срочности. Их нужно проверить на достоверность как можно быстрее. От этого очень многое зависит. А ты, Виктор Андреевич, обратился он к Голикову, останься.

Когда остальные вышли, Брежнев, внимательно посмотрел в глаза Голикову.

— У меня есть информация, что таблетки что мне дают, вовсе не снотворное, а куда более сильный препарат с побочными эффектами. Делай что хочешь, но проясни этот момент до тонкости. И конечно возьми материалы, что я дал Цуканову и Агентову, и проведи собственную работу. Времени нет совсем.

— Сделаю, Леонид Ильич. — Голиков уверенно кивнул.

Работа не заняла много времени, так как всё было «на поверхности». Только вот попутно вскрылось такое что в пору было хвататься за голову. Работая в одном направлении, но параллельно, помощники не имели возможности смягчить или вообще подтасовать данные, да и не стали бы этого делать. Их работа основывалась на полном доверии к ним первого лица, и предельная точность формулировок, была принципом. А у Брежнева, который последовательно прочитал все три доклада, натурально шевелились остатки волос на голове. Только что отгремел двадцать четвёртый съезд КПСС, где все, буквально все рапортовали об успехах и невиданном росте. И вот, сухие цифры в нескольких областях, говорили если не о катастрофе, то о предынфарктном состоянии всего хозяйства. В рационе рабочих катастрофически не хватало разнообразия белков, и витаминов, а наиболее уязвимой категорией граждан являлись учителя, врачи и служащие низовых учреждений.

Грохнуло сразу. В отставку ушёл Чазов, заведовавший в том числе и лечением первых лиц, а после, министр обороны маршал Гречко, получил безусловной приказ начать сокращение армии, и за десять лет, довести её численность до двух миллионов. Была сформирована рабочая комиссия по реформе сельского хозяйства, а сам председатель правительства Косыгин, в ходе личной беседы предупреждён о необходимости повышения качества и расширения номенклатуры товаров народного потребления, и об искоренении практики подсчёта плана в штуках, без учёта брака и возврата. Затем был вызван министр внутренних дел, и строго предупреждён относительно привычек его жены скупать антиквариат, и самого министра к красивым цацкам.

По Москве сразу пошли слухи о «затягивании гаек», а милиция, стремясь реабилитироваться, начала повальные проверки в торгах, и на базах, вытаскивая на свет длинные цепочки нарушений и хищений. И тут веское слово сказал прокурор Роман Андреевич Руденко, который специальным письмом разрешил не доказывать хищения свыше максимального предела.

И стали происходить настоящие чудеса. В дар музеям от анонимных дарителей потекли картины старых мастеров, а цены на антиквариат упали вчетверо. Но помогало плохо. И пошли эшелоны, везущие новых лесорубов и сучкорезов из хороших московских и прочих семей в Сибирь и Дальний Восток.

Но всё это не решало главной проблемы СССР — огромного, подавляющего превосходства тяжёлой промышленности перед промышленностью лёгкой, от чего страдал выпуск товаров народного потребления и ужасающе низкого качества изделий. Дело доходило до того, что на предприятиях открывали ремонтные участки, где чинили новые изделия, не прошедшие через отдел технического контроля или возвращённые из торговой сети. И Брежневу не к кому было обратиться с этим вопросом. Экономисты просто разводили руками, не понимая в чём вопрос, а чиновники вообще не видели проблемы. Ведь у них-то всё было. И финский холодильник, и французский телевизор, и даже немецкая машина.

Поскольку наружное наблюдение для Судоплатова отменили, Павел Анатольевич вернулся в дом на третьей Останкинской, но ненадолго. Личным приказом Брежнева, ему вернули все награды, звание генерал-лейтенанта, и выдали ордер на большую пятикомнатную квартиру в одной из Сталинских высоток, где раньше проживал замдиректора Москультторга. Кроме того, в качестве жеста доброй воли Леонид Ильич запретил КГБ всякие розыскные мероприятия по Системе, но и их предупредил, чтобы больше никаких ликвидаций без его ведома.

Но это был лишь частный эпизод. Брежнев, которого потряс сам факт того, что рабочие, служащие и их дети хронически недоедали, как никто понимал, что, если всё посыплется, Система вновь уйдёт в подполье, и выйти с ними на связь уже не будет так просто.

Размышляя что же делать в ситуации с товарами народного потребления и как заполнить холодильник граждан продуктами, Брежнев даже ездил советоваться с Булганиным, и тот действительно подсказал многое, но одна мысль не давала покоя. Судоплатов сказал, что у них есть своя аналитическая служба? Ну так пусть они поработают!

Поскольку учёба в институте ещё не началась, Виктор проводил время мотаясь на своём мотороллере по разным интересным местам города вместе с новой подругой, которая сменила предыдущую. Татьяна в недалёком прошлом была гимнасткой, имела прекрасную фигуру, и лёгкий характер, так что Виктору с ней было хорошо, и спокойно. Девушка училась на втором курсе института физкультуры, и планировала стать тренером. Благодаря знакомствам Виктора в театральных кассах, а точнее говоря, тому что он всегда платил две цены за билеты, у него всегда была возможность водить даму по разным интересным местам, включая действительно злачные как например Метрополь, или Славянский, или шумный Золотой Колос на ВДНХ. Но сам Виктор не любил кабаки, предпочитая интересные музеи, вроде политехнического, или ВДНХ, где в то время показывали настоящую ракету и макеты космических аппаратов. Ходили и по художественным выставкам, которых в Москве всегда было много, купались на пляжах, и вообще отдыхали.

Двадцать седьмого августа, Виктор с Татьяной поехали на ВДНХ на выставку мототехники, которую организовали четыре крупнейших мотозавода. Ирбитский, Ковровский, Минский и Ижевский. Но выставка получилась скучная. Все мотоциклы были унылого дизайна, не изменившегося с тридцатых годов, и чуть походив между выставленных образцов, они пошли на выход, и неожиданно для себя оказались на выставке вычислительной техники.

Показывали последнюю модификацию вычислительного комплекса «Днепр» и «М-220», производства Казанского завода ЭВМ, огромный и самый популярный в Союзе «Минск» и очень прогрессивная к тому времени «Рута 110» с устройством памяти на магнитных дисках, собственным печатающим устройством, и быстродействием в 9 тысяч операций в секунду. Поскольку в огромном зале машины стояли открытыми со всех сторон, Виктор внимательно облазил их все. Собственно, всё, что он искал — были отличия от машин, которые он знал по прошлой жизни, но всё вроде было точно так же. Дубовые разъёмы, позаимствованные от военной техники, перфокарты в устройствах ввода-вывода, и совершенно безумные по эргономике места работы операторов.