100 великих тайн Нового времени - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 73

Дуэль. Рисунок пером М.Ю. Лермонтова. 1832–1834 гг.

Утром по пути на службу ему повстречался бледный и взволнованный ординатор военного госпиталя И.Е. Барклай-де-Толли (дальний родственник известного героя Отечественной войны 1812 г.). На вопрос главврача, что произошло, Иван Егорович молча протянул Конради листок бумаги. Федор Петрович прочел: «Тенгинского пехотного полка поручик М.Ю. Лермонтов застрелен на поле близ горы Машука 15-го числа сего месяца». От себя врач рассказал о нелепой ссоре между Мартыновым и Лермонтовым в доме генерала Верзилина, трагически завершившейся всего несколько часов назад. На другой день врачи Конради и Барклай-де-Толли направились на квартиру поэта, чтобы проститься с Лермонтовым. По дороге ординатор госпиталя поведал о медицинском освидетельствовании им тела поэта. По его мнению, смерть Лермонтова наступила почти мгновенно. Пуля крупнокалиберного пистолета прошла наискось навылет, пробив легкие. Пятигорск уже знал о случившемся. Около дома майора Чиляева (Лермонтов со своим родственником и другом капитаном Столыпиным снимал у хозяина четыре небольших комнаты) толпились люди. Конради без труда узнал многих своих пациентов – офицеров Тенгинского полка, в котором служил погибший. Поэт лежал в своей комнате на столе под образами в чистой белой рубахе. Его глаза и рот были слегка полураскрыты, и, если бы не явственно проступившая желтизна на лице, можно было подумать, что он спит.

На другой день, 17 июля, состоялись похороны Лермонтова. Священник В. Эрастов категорически отказался хоронить, сославшись на статью уголовных законов, по которой «убитый на дуэли приравнивается к самоубийцам». Лишь после вмешательства высокого военного начальства священник Скорбященской церкви Пятигорска П. Александровский согласился провести ритуал.

Панихида началась уже в пятом часу вечера, когда богато украшенный гроб с телом поэта под погребальное пение вынесли из дома. Образ убитого поэта стоял перед доктором, когда он шел в толпе за гробом. Конради не только привязался к молодому офицеру, но и успел полюбить его. Федор Петрович ценил Лермонтова не только за его литературный дар, но и за воспитанность и интеллигентность, свойственные гвардейским офицерам. Иначе Лермонтов на дуэли не погиб бы. Право первого выстрела было за ним, но он им не воспользовался, хотя стрелял без промаха в монету. Мартынов фактически убил Лермонтова, и весь город уже говорил об этом.

Солнце уже опускалось за лиловый хребет Бештау, когда гроб опустили в землю. По русской традиции свою горсть земли бросил и пятигорский врач. Скромный могильный холмик утонул в цветах. В тот день Федору Петровичу не дано было знать, что скоро и он сам навсегда сойдет в сухую кавказскую землю, ставшую для него второй родиной. Могила Конради увы, затерялась, но имя его сохранилось в истории.

Вся жизнь этой крайне противоречивой и даже скандально известной в XIX в. фигуры и по сей день мало изучена и находится под густым слоем вымыслов и догадок. Но если на Западе ее имя известно очень широко, то на родине, в России, почти 75 лет и на имя, и на ее труды наложен был запрет. И даже сегодня, когда пишут о трагедии знаменитых Бамианских статуй в Афганистане, взорванных «непримиримыми», или о странных случаях, происходивших с «белыми сахибами» на Голубых горах Нильгирии у Малабарского побережья Индии, авторы стесняются указать источник, причем единственный, который описывал все это прежде.

Так кто же она – «сфинкс XIX в.», англо-американская шпионка, «русская Мата Хари» или ключевая фигура той философии, которую тогда представляло Теософское движение, а сегодня – «Нью Эйдж» («Новый век»)?

В середине августа 1885 г. в глухой баварский городок Вюрцбург приехала скромно одетая, беспрерывно курящая и чрезвычайно полная дама. Сопровождал ее только слуга-индус. Можно было заметить, что любое движение доставляло ей мучительную боль. Дама страдала хронической болезнью почек, у нее сильно отекали ноги, колени поражены артритом, и каждый шаг был для нее пыткой.

Вскоре в город Эльберфельд пришла телеграмма на имя графини Констанс Вахтмейстер: «Приезжайте в Вюрцбург сразу же, вы нужны немедленно». Графиня отказалась от намечавшегося отдыха в Италии и срочно прибыла в Вюрцбург. Она поселилась вместе с вызвавшей ее подругой и оставалась с ней до самой ее смерти.

Никто не догадывался, что из квартиры, где поселились две немолодые женщины, во все концы земного шара протянулись тысячи незримых нитей. И что за стенами дома по Людвигштрассе, 6 идет напряженная работа – эта 55-летняя дама или, как ее называли, «старая леди», а еще – «вюрцбургская затворница», решила написать нечто доселе невиданное, а именно книгу – синтез науки, религии и философии с претенциозным названием «Тайная доктрина»…

Елена Блаватская и Генри Олькотт. Лондон. 1888 г.

В мае 1886 г. обе женщины покинули городок. Через пять лет «вюрцбургская затворница» умерла. А по прошествии еще ста лет ЮНЕСКО объявило 1991 г. годом ее имени.

Елена Петровна Блаватская родилась 12 августа 1831 г. в Екатеринославле. Среди предков были французы, немцы, русские. Во время крещения маленькой Елены на священнике загорелась одежда, несколько человек получили ожоги.

Сама же Елена была не по годам развитым ребенком и с детских лет обращала на себя внимание тем, что не признавала никаких авторитетов и не терпела дисциплину. Уже в раннем возрасте у нее проявились, как бы сейчас сказали, паранормальные способности, а тогда ее считали ребенком-медиумом. Например, она могла очень легко внушить своим товарищам по играм, что они тонут, и все дети бросались на песок, крича изо всех сил, уверенные, что они и вправду тонут в море.

7 июля 1848 г. Елена фон Ган выходит замуж за генерала Блаватского, старше ее в три раза, вице-губернатора Ереванской губернии. С помощью этого брака молодая девушка решила побыстрее избавиться от родительской опеки. В октябре 1848 г. она избавилась и от опеки генерала, совершив побег за границу. Она отсутствовала на родине десять лет. И лишь в 1859 г. Блаватская возвращается к своей сестре и отцу в имение Ругодево в Псковской губернии, а летом 1860-го приезжает на Кавказ, где живет пять лет. Пережив за это время жесточайший духовный и физический кризис, она смогла полностью научиться управлять своими аномальными способностями.

Тогда-то с ней и произошел случай, который цензура прошлых лет изъяла из всех ее биографий, да и в наше время он старательно замалчивался. А дело в том, что Блаватская встретилась с митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским, бывшим экзархом Грузии, преосвященным Исидором. Зная, что Блаватская «обладает столь странной силой», он очень долго с ней общался, сказав ей на прощание следующее: «…Мало ли неизведанных сил в природе? Но узнавать их не воспрещено, как не воспрещено и пользоваться ими. Бог да благословит вас на все хорошее и доброе».

После 1865 г. Блаватская уезжает из России, ненадолго приехав домой лишь в 1868 г. В третий раз ее видят здесь в мае 1872 г., а в марте 1873-го она отплывает на пароходе из Одессы в Париж. Больше Елена Петровна никогда родину не увидит. 8 мая 1891 г. она скончалась в Лондоне. Ее тело кремировали в Уокингском крематории графства Суррей.

В общей сложности Елена Петровна путешествовала более двадцати лет. Легче сказать, где она не была, чем перечислить все ее маршруты. За это время она изучила всевозможные оккультные общества, прошла немало посвящений в самых закрытых орденах и школах. Египетские копты, мексиканские нагвали, североамериканские шаманы, бакинские гебры – все принимали ее как своего человека и передавали ей опыт бесчисленных поколений. Мексика, Южная Америка, Цейлон – с 1852 по 1854 г. Индия, Япония, Тибет – с 1865 по 1871-й.