100 великих тайн Нового времени - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 43

Чего ещё не хватало ему? Его биограф, Соловейчик, уверен, что с конца 1774 г. Потёмкин перестал быть любовником Екатерины и стал её законным супругом. Его, человека, истово верующего, уязвляла незаконность их отношений, и потому «бывшая принцесса Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская, ныне её величество императрица российская Екатерина II, вдова покойного императорского величества царя Петра III, по своей собственной доброй воле вышла замуж за Григория Александровича Потёмкина всего через несколько месяцев после того, как он стал её фаворитом».

Действительно ли состоялась свадьба, нельзя сказать наверняка. Соловейчик убеждён в этом. Так же считают ещё два русских историка. Но лишь на основании косвенных улик. Доказательств нет. К уликам относятся многочисленные любовные письма, в которых Екатерина именует Потёмкина своим «супругом» или «мужем», а себя называет «супругой». Наиболее значимо из этих писем следующее, цитируемое Соловейчиком: «Мой господин и любимый супруг, сперва хочу сказать о том, что меня больше всего волнует. Почему Ты печалишься? Почему доверяешь больше Твоей больной фантазии, чем осязаемым фактам, кои все лишь подтверждают слова Твоей жены? Разве два года назад не связала она себя священными узами с Тобой? Разве с тех пор я переменила отношение к Тебе? Может ли статься, что я Тебя разлюбила?

Доверься моим словам. Я люблю Тебя и связана с Тобой всеми возможными узами…»

Очевидно, Потёмкин усомнился в любви Екатерины, и тогда она написала ему это письмо. По-видимому, он постоянно сомневался в её любви. Современному человеку трудно понять, почему он так был настроен. Ведь Екатерина буквально осыпала его любовными письмами. Порой она писала ему записки по нескольку раз в день, часто адресовала ему пространные послания, в которых вновь и вновь признавалась ему в любви, хвалила его, восторгалась им, придумывала для него самые необычные ласкательные имена. Этого тучного, громадного человека, непрерывно грызшего ногти, императрица называла своим маленьким гав-гавчиком, своим золотым фазаном, своим милым голубчиком, своей кошечкой, своим маленьким попугаем, своим вторым «я», своим милым сердечком; впрочем, именовала его также тигром, львом посреди джунглей и даже раз назвала «самым великим ногтегрызом России».

Расставание произошло уже в 1776 г. На первый взгляд казалось, что милость императрицы отвернулась от Потёмкина. Иностранные посланники наперебой извещали свои правительства об изменившейся ситуации, а враги Потёмкина ликовали – у фаворита, вознёсшегося наверх с быстротой метеора, было много врагов. Но все они обманулись. Хотя Потёмкин уехал из столицы и поначалу проводил время в разъездах, власть его ничуть не умалилась. Как и прежде, он влиял на все важнейшие решения, принимаемые императрицей.

Он только не был теперь её любовником. Зато он, и лишь он один, определял, кому быть у неё в любовниках – и Екатерина соглашалась с ним; среди пятнадцати фаворитов, появившихся у неё после Потёмкина, лишь одного, последнего (ей было тогда уже 60), она завела против его воли. Потёмкин всё время подыскивал ей таких мужчин, которые были менее честолюбивы, чем он сам, и потому он мог их не опасаться.

В остальном отношения между ним и Екатериной остались неизменными. Когда он не ездил с проверками по губерниям, то пребывал в Петербурге, только уже не во дворце императрицы, а в своём собственном доме, подаренном ею. Занимался он прежде всего обустройством и укреплением территорий, отвоёванных у турок. В 1783 г. Екатерина аннексировала Крым, через год Османская Порта признала власть России над Таманским полуостровом и Кубанью, и теперь русские корабли могли беспрепятственно плавать по Чёрному морю и проходить Дарданеллы. После этого Потёмкин, проявляя удивительную энергию, занялся умиротворением и колонизацией этих столь важных для России земель. Всего за несколько лет здесь выросли города, возведённые им. К тому времени он был президентом Военного совета, начальником конной гвардии, фельдмаршалом. Эти должности явились знаком признания успешно проведённой им военной реформы: он изменил принципы вооружения и организации российской армии, а также всю её структуру.

Затем после того, как Потёмкин всего за несколько лет проделал огромную работу по освоению новых земель, Екатерина испросила у него разрешения посетить новороссийские земли. Она не просто хотела посмотреть результаты его трудов. Нет, поездка Екатерины на юг, – по замыслу Потёмкина, – должна была продемонстрировать всему миру могущество российской императрицы и одновременно доказать невероятный подъём, охвативший Россию.

18 января 1787 г. императрица выехала в Царское Село. Ехала она на огромных санях, похожих скорее на небольшой дом; сани волокли тридцать лошадей. Вслед за ней мчались ещё 150 саней. Её сопровождали не только придворные, но и иностранные посланники и многочисленные гости. Процессия двигалась быстро. Потёмкин организовал всё великолепно. Повсюду на станциях их поджидали сотни отдохнувших лошадей; были готовы мастерские, где кузнецы, шорники, плотники проворно починяли всё, что требовалось. Но в первую очередь Потёмкин заботился о местах отдыха путешественников: их поджидали многочисленные деревянные дворцы, построенные по его приказу.

Сам Потёмкин дожидался Екатерину в Киеве, древней столице Руси, куда императорский поезд прибыл после трёхнедельного путешествия. Там гости собирались пересесть на корабли. Но Днепр замёрз – зима выдалась очень холодной, и лёд сошёл только в мае, – поэтому в Киеве пришлось остановиться на несколько недель. Время коротали, устраивая различные празднества и приёмы, в которых, впрочем, сам Потёмкин, радушный хозяин, не участвовал: всё это время он проводил в старинном монастыре.

В мае началось путешествие по Днепру. Потёмкин распорядился построить семь громадных римских галер, оборудованных со всей мыслимой роскошью. Князь де Линь, австрийский офицер, участвовавший в поездке, назвал эти галеры и 73 следовавших за ними корабля «флотом Клеопатры». Флот этот медленно скользил по реке под залпы фейерверков, в обрамлении триумфальных арок.

Под Каневом к путешественникам присоединился Станислав Понятовский, бывший фаворит Екатерины, теперешний польский король. Ему тоже надлежало восхититься могуществом России. Поэтому Потёмкин и пригласил его. Он же уговорил участвовать в путешествии и Иосифа II. Иосиф примкнул к остальному обществу в Кайдаке. В Екатеринославе Иосиф и Екатерина вместе освятили тот самый собор, который Потёмкин был намерен возвести по образцу собора Св. Петра. Через несколько дней они были уже в Херсоне, городе, также основанном Потёмкиным, где были устроены военные парады, оперные представления, был показан спуск на воду кораблей.

Однако больше всего поразил путешественников Крым. Уже наступили жаркие летние дни, всё вокруг пышно цвело. Здесь, в древнем Бахчисарае, ещё недавно правил хан. Теперь в его сказочном дворце жили Екатерина и Иосиф. Потом общество переехало в Инкерман, где по приказанию Потёмкина был возведён великолепный замок; гости могли полюбоваться отсюда Чёрным морем и увидеть четыре десятка только что построенных военных кораблей. Завершалась поездка осмотром Севастополя, это и стало её кульминацией.

Потёмкин, которого императрица наградила титулом «князя Таврического», произвёл впечатление не только на европейцев, но и на турок. Однако те усмотрели в происходящем вызов, и уже в октябре 1787 г., всего через несколько месяцев после поездки Екатерины, военные действия возобновились. Во время этой второй Русско-турецкой войны укрепления, возведённые Потёмкиным, и его черноморский флот зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Напрасно клеветники говорили, что корабли построены из гнилого дерева, что они развалятся ещё раньше, чем дело дойдёт до сражения.

Однако люди скорее готовы были верить не очевидным успехам, достигнутым Потёмкиным, а сплетне о потёмкинских деревнях. Сообщение о них впервые было опубликовано в Германии, а затем облетело весь свет. Европейцы жадно обсасывали эту небылицу. И дело было не столько в Потёмкине, сколько в России: в «потёмкинские деревни» верили, потому что не хотели признавать тот факт, что Россия стала великой державой. Сперва был оболган человек, а затем это клише нависло над всей страной. Во многом из-за этой легенды Запад постоянно недооценивал Россию. Первым, кто сполна заплатил за это, стал Наполеон. Старый граф Сегюр, глубоко поражённый успехами Потёмкина, увещевал своего императора отказаться от войны с Россией – но безуспешно.