Поцелуй черной вдовы (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 44

Интересно, где он сидел во время недавнего выступления? Видел ли, как она ходит внизу среди зрителей, утихомиривая по мере возможности дебоширов и пьяниц. Бёрбедж боялся, что, изрядно набравшись, они, чего доброго, вступят в неуместные пререкания с сидевшими на сцене изящными кавалерами, или, что еще хуже, в кулачную схватку, а тогда представление прекратится, и театр придется закрыть.

Он бледнел и краснел, предупреждая об этом перед началом театрального представления.

К счастью, обошлось без скандала, и Соланж было выдохнула: этот день подходит к концу. Но тут появился граф Саутгемптон...

Подумать только, настоящий, всамделишный граф, а она его чуть не убила...

И целовалась с ним...

И...

Как вообще такое возможно?

Все эти мысли проносились у нее в голове, пока Кайл беседовал сначала с богато разодетыми аристократами, после – с Уиллом и Бёрбеджем.

– Роб, граф зовет прогуляться с ним до реки. Пойдешь с нами? – спросил Уильям достаточно громко, чтобы другие услышали. И тише добавил, когда она подошла: – Кайл говорит, возвращаться в наш пансион небезопасно. Сказал что-то про лошадь и слежку... Ты знаешь, о чем идет речь? – Соланж кивнула, не в силах отвести глаз от беседующего с Бёрбеджем молодого мужчины.

– Да, потом расскажу, – отозвалась она. И прошептала: – Граф Саутгемптон...

– Сам удивлен, – отозвался Уилл. – Ты знала об этом?

– Видела его дом на реке, но не могла и представить, что он действительно... вот такой.

Молодой человек усмехнулся.

– Жизнь полна странных сюрпризов.

– Воистину.

Закончив беседовать с Бёрбеджем, Кайл, между тем, только вскользь взглянув на нее, направился к выходу вместе с Уиллом. Она, уязвленная этим его невниманием более, чем хотела бы показать, поплелась следом... Разумом понимала, что поведение Кайла оправдано его статусом, но сердце с подобными доводами не соглашалось.

И даже солнце, светившее прямо в глаза, не разгладило складку на ее лбу.

Они же тем временем маневрировали между мостков и канав Саутворка, заиленных и скверно смердящих после дождя, так что особого разговора не получалось, и только когда они вышли к Темзе, где зубоскалы-лодочники зазывали клиентов, Кайл обратился к Соланж.

– Как я уже и сказал, возвращаться в пансион в Доугейте небезопасно, а потому я предлагаю тебе... вам с Уиллом, – поправился он, – пожить в моем доме в Стрэнде. Там уже приготовили комнаты для гостей...

– То есть для вас, сэр, все обернулось как нельзя лучше? – деловым тоном осведомилась Соланж, прерывая его. – Снова стали собой, – она окинула взглядом его дорогую одежду, – вернулись в свой дом... Стоило ли вообще бунтовать против Эссекса? Ради чего? – Она вперила в Кайла вызывающий взгляд.

Тот, к слову сказать, не растерялся ни на секунду, все такой же серьезный ответил:

– Ради тебя... и королевы. Разве этого мало?

И то, как он это сказал, как посмотрел ей в глаза, будто желая донести много больше простых этих слов, как-то разом лишило Соланж желания воевать. Пыл унялся так же внезапно, как разгорелся...

– Хорошо, – сказала она, – мы поживем в вашем доме. – И, развернувшись, свистнула по-мальчишески, подзывая к берегу лодочника.

В таком доме, как Блэкфрайерс-хаус, Соланж никогда не жила, да что там жила – и в гостях побывать не доводилось. А тут ей целую комнату отвели, да еще с огромной кроватью под балдахином и гобеленами на стенах. Тот самый Катберт, старый слуга, что встретил их в доме в прошлую ночь, теперь провел ее в комнату и указал на исходившую паром лохань.

– Хозяин велел передать, чтобы, как только вы примете ванну и переоденетесь, приходили в библиотеку. Он будет ждать вас!

– Благодарю, Катберт. – Старик замялся, не решаясь что-то сказать, и Соланж вскинула брови: – Что-то еще?

– Хозяин... эм... велел дать вам это, – выпалил тот, указав на разложенное на кровати красивое платье.

Сама Соланж в своей неказистой одежде простого мальчишки, наверное, вызывала у старика сотню вопросов, но он тактично придерживал их при себе. И за это она была благодарна.

– Красивое. – Она провела по материи пальцами.

– Травчатая парча, – услужливо подсказал Катберт. – Тканая золотом и серебром. Миледи любила подобные ткани!

– Миледи Саутгемптон? – с интересом спросила Соланж. – Мать графа?

– Да, сэр... то есть мадам... – смутился старик.

Девушка улыбнулась.

– Зовите меня просто Соланж. И спасибо за ванну и платье!

– Благодарите господина графа, это он распорядился обо всем необходимом для вас. – Щеки Соланж против воли зарделись, в груди сделалось жарко. – Мне прислать горничную, или вы справитесь сами?

– Сама, Катберт.

– Граф так и сказал.

Слуга вышел, а Соланж, скинув вещи, с блаженством залезла в горячую воду. После вынужденного купания в Темзе пахнущая розовой эссенцией вода в ванне показалась девушке верхом блаженства. Расслабившись, она, кажется, задремала, избавляясь от нервного напряжения последних нескольких дней. Проснулась уже в чуть теплой воде и, торопливо помывшись, начала одеваться. К слову, такие замысловатые вещи Соланж прежде тоже не приходилось носить и, когда дошла очередь до верхнего платья, она почти собиралась плюнуть на все и натянуть, как и прежде, мальчишескую одежду, но тут в дверь постучали.

– Я еще не готова, – чуть раздраженно отозвалась она. – И вряд ли когда-нибудь буду... ужасное платье, – добавила тише, но стоявший за дверью как будто услышал ее.

– Давай помогу. Не подумал, как сложно надевать его самому, – услышала она голос в дверях. И увидела Кайла. – Можно? – Он сделал к ней шаг.

Сердце в груди предательски екнуло, зачастило с удвоенной силой. Собственная реакция на мужчину испугала и разозлила Соланж... В конце концов, если он первый из всех сумел прикоснуться к ней и остаться живым, еще не значит, что она непременно обязана что-то к нему испытать. По крайней мере, что-то помимо простой благодарности...

– Буду вам благодарна. – Кивнула она, показывая тем самым, что не боится присутствия Кайла подле себя.

Не боится ведь?

Нет.

А мужчина осведомился:

– Мы снова на «вы»? – И прикоснулся к шнуровке корсета. – Мне казалось, мы пережили достаточно вместе, чтобы считаться друзьями, несмотря ни на что... – Он потянул за шнурки, глядя ей прямо в глаза.

Соланж охнула, задохнувшись то ли от стянувшего ребра корсета, то ли от близости губ, целовавших ее, и теперь то и дело смущавших одним своим видом, то ли просто опешила от рывка, с которым ее мягко впечатало в твердую грудь.

Как бы там ни было в следующий миг они опять целовались, и поцелуй этот не был прощальным, как в том переулке, о нет, скорее манящим и обещающим нечто намного более сладкое и запретное, дурманившее рассудок.

И Соланж даже не думала отстраняться.

Кайл распорядился о платье еще до того, как поехал в театр. Вспомнил, что за обноски носила Соланж и до страстного захотел нарядить ее в нечто особенное – в парчовое платье графини как вариант. Его мать была женщиной необычайно красивой, любившей подчеркнуть свою красоту великолепной «оправой» богатого платья, а Соланж, как на скромный вкус Кайла, была хороша хоть в платье, хоть без (особенно без него!), но сделать приятное ей хотелось.

И он порадовался, что подумал об этом, когда увидел, какой уставшей, измученной она выглядела по окончании представления. А еще немного сердитой... Неужели обиделась на его невнимание в стенах «Глобуса»? Так он старался ради нее: очаровывал Бёрбеджа во имя их общего дела. И, кажется, преуспел – ему рассказали о постановке для королевы, «о новом, пока еще неизвестном Шекспире, который кажется недурственным парнем и драматургом» и заверили, что будут искренне рады, увидеть его на следующем представлении.

Кайл обещал непременно присутствовать.

И теперь, измеряя шагами библиотеку, ждал в нетерпении, когда девушка спустится, но она не спускалась. Неужели уступка с жильем касалась только жилья, и она не желает спускаться намеренно, чтобы не видеть его? И это выканье по дороге... этот взгляд, словно Кайл снова сделался незнакомцем...