Вик Разрушитель 7 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 23

Странное, на первый взгляд, название концерна складывалось из двух слов: «фармация» и «армия». Дело в том, что род Куракиных владел обширной сетью фармакологических компаний, разрабатывающих лекарства для нужд русской армии. В перечень продукции входила обширная номенклатура, начиная от простейших жаропонижающих до магических вакцин, усиливающих не только иммунитет солдат, но и дающих им небывалую физическую силу. Часть акций «Фармии» держали Мстиславские, потому что иначе Куракиным не дали бы развернуться. Зато теперь у них есть заводы в Москве, Твери, Харькове, Одессе, Казани, Тобольске. Заканчивается строительство очередного завода в Иркутске. Сеть крупных гражданских аптек, куда шла треть выпускаемой продукции, покрывала всю империю. Отец планировал открыть ещё две в Якутске и Ленске, предварительно договорившись с князем Георгием, но услышав, что Мамоновы и Мстиславские ведут переговоры о создании альянса, резко передумал. Он просто испугался, что император заставит его отдать ленские и якутские активы «золотому тойону» за просто так, в качестве подарка.

Водитель довёз княжича до высотного здания-башни, построенного у Котельнической набережной, и остановился возле высокого крыльца. Несколько охранников, облачённых в чёрные костюмы, спокойно восприняли такую наглость. Парковаться возле входа имели право только члены рода Куракиных, а герб на машине прямо указывал на это. Один из охранников открыл дверцу и почтительно склонил голову, когда Алексей вылез наружу, повёл плечами и спросил:

— Отец никуда не уезжал?

— На месте, господин, — кратко ответил охранник и дал знак водителю, чтобы тот отъезжал. Правила правилами, но загораживать обзор не следует. Есть парковка, пусть туда и ставит автомобиль.

Небрежно засунув левую руку в карман брюк, Алексей поднялся по широким ступенькам на самый верх, вошёл в предусмотрительно распахнутую перед ним дверь, и не отвечая на приветствия сотрудников, но с интересом поглядывая на хорошеньких барышень — разносчиц кофе, секретарш, работниц различных отделов — дошёл до лифта и вскоре очутился на тридцатом этаже, где находилось сердце «Фармии» — штаб-квартира концерна.

В приёмной сидело несколько человек с папками и даже с планшетами. Все они работали здесь же, и наверное, ждали, когда их вызовут для доклада. Фигуристая девушка-брюнетка, шустро бегая пальчиками по клавиатуре, заметила его и вскочила, белозубо улыбаясь:

— Алексей Кириллович! Добрый день! Вы к отцу?

— Здравствуй, Даша. Ты, как всегда, бесподобна, — нисколько не лукавя, ответил молодой Куракин, совершенно не обращая внимание на посторонних. Ему было на что посмотреть.

— Ой, а у Кирилла Владимировича совещание в узком формате, — Дарья вытянулась как солдат, отчего белая блузка натянулась на высокой груди.

Узкий формат означал, что в кабинете находилась вся верхушка «Фармии» — отец, дядька Николай и дядька Юрий.

— Предупреди отца, пожалуйста, что я уже здесь, — попросил Алексей секретаршу, хотя мог войти и так, без предварительного уведомления. Просто пожалел красивую брюнетку, которую Глава рода обязательно накажет. Ведь для него не существовало никакого разделения по статусу и положению во время работы. Есть строгая обязанность фиксировать посетителей и предупреждать о их появлении. Алексею-то ничего не будет, а вот Дарью самое лучшее — переведут в подавальщицы кофе-чая.

Девушка нырнула за массивную дубовую дверь и через минуту мышкой вынырнула обратно. Выдохнула облегчённо и негромко произнесла:

— Он вас ждёт, Алексей Кириллович!

— Спасибо, милая, — подмигнул ей Куракин, и не видя, как лицо секретарши залил румянец, шагнул в кабинет.

Отец и дядья внимательно рассматривали какой-то анимационный ролик на визоре. Химические формулы, молекулярные решётки, столбцы цифр и прочие атрибуты, которые известны только посвящённым, мелькали и исчезали, уступая место фотографиям с пробирками, какими-то порошками и людьми в белых лабораторных балахонах.

— Чего тебе? — оторвался от созерцания визора отец. — Только быстрее, у меня нет времени.

— Боюсь, придётся уделить его одной проблеме, — Алексей сел неподалеку от дяди Юры, добродушного пухлощёкого мужчины пятидесяти лет, с жёсткими густыми усами как у какого-нибудь кавказца. Тот с облегчением оторвался от просмотра мелькающих картинок и подмигнул ему.

Отец поставил на паузу ролик, и сдвинув брови к переносице, неприятным скрипучим голосом поинтересовался:

— Проблема, как я понял, связана с «гасителем»?

Так он называл Андрея Мамонова, вкладывая в это слово своё раздражение. Подумать только, в семнадцать лет стать обладателем собственного Источника и отобрать имение у одного старинного рода! Неслыханная наглость, небывалая дерзость, которая может иметь последствия в расшатывании семейных устоев! Понятно, что за его спиной маячили Мстиславские, но общего дела это не меняло. Впрочем, почти все Куракины болезненно относились к чужим успехам, и эту особенность знала столичная аристократия, строя свои планы, в которых им не было места.

— Да. Сплоховал твой Хмель, — кивнул Алексей. — Никудышним оказался. Мамонов ему руку сломал пинком, перепутав с футбольным мячом.

— Ты чего мелешь? — рассердился Кирилл Владимирович, бросая пульт на стол.

— Не мелю, а говорю как есть: один в больнице с переломами, двое других идиотов сейчас прячутся как побитые псы. Зная, с какими людьми якшается Мамонов, надо готовиться к неприятностям.

— Если Хмель не справился с мальчишкой, значит, мальчишка стал сильнее, — пробасил младший дядька Николай Владимирович, чей голос никак не вязался с худощавой фигурой. — Я же не зря намекал тебе, Кирилл, что Мамоновым плотно интересуется ведомство Иртеньева. Это неспроста, но ты не хочешь слушать. Когда нет понимания в тех или иных процессах, не стоит планировать рискованные операции. Княжич Андрей нам не по зубам… — заметив, как раздул ноздри старший брат, поправился. — Вернее, по зубам, но исходя из политической конъюнктуры сегодняшнего дня, недосягаем.

— Почему Мстиславские пошли на сделку с Мамоновыми? — скрипнул зубами Глава. — Что такого есть у Жоры, чего нет у верных союзников императора? Мы — Гедиминовичи, а Мамоновы происходят от смоленских Рюриковичей!

— Дмитриевы-Мамоновы, — поправил его Николай Владимирович. — А предок Георгия создал младшую ветвь, которая с Рюриковичами на данный момент вообще никакой связи не имеет. Императору об этом хорошо известно. Мне кажется, Мстиславские намеренно выбрали нейтральный княжеский род для создания альянса.

— Хочешь сказать, государь нам не доверяет? — зло фыркнул отец Алексея.

— Я только предполагаю, — мягко поправил его брат. — Большинство боярских и княжеских родов крови Рюрика запятнали себя всевозможными заговорами. Кому это понравится? А последнее покушение на Болотном и вовсе поставило крест на их амбициях. Ушатые закончились, Шуйские в жёсткой опале, про мелкие роды я вообще молчу. Это политика, Киря, и увы, мы должны принимать те обстоятельства, которые диктует император.

— Отец, тебе не кажется, что вы отвлеклись от решения насущной проблемы? — Алексею надоело слушать пустопорожнюю болтовню, в которую скатились старшие Куракины. Плохой знак. Не считают они сорвавшееся покушение на «гасителя» чем-то опасным для семьи, скатились к политическим баталиям. — Делать-то что будем?

— Затихнуть, — прорычал Юрий Владимирович. — Предупреди своих олухов, чтобы уехали из Москвы на месяц-другой. Авось мальчишка не станет поднимать шум. Я думаю, что он попытается прижать Диковых и выяснить, кто на самом деле подкупил Хмеля с дружками. Но Тимофей не дурак, вывернется.

— Говорил я, не стоит доверять всякому сброду, — дядька Николай обвёл взглядом братьев. — Ваш Хмель — позорище, отсидевшее три года в колонии, но так и не научившееся владеть заточкой.

— Не всем это дано, — заметил Глава. — Но он сам попросился отработать долг, я рискнул довериться ему.

Алексей удивился. Отец чуть ли не впервые на его глазах признался в своей ошибке, и это серьёзно добавило ему очков уважения.