"Фантастика 2024-119".Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Ангел Илья - Страница 41

Увы, никакой уверенности в том, что не обидится Лисицина, у меня, естественно, не было, но я, немного поколебавшись, решил рискнуть. Ибо счел несправедливым требование написать вторую эпиграмму.

Первые три строчки родились благодаря очень недовольному сопению Михаила Темникова, чахнущего над своим терминалом:

'Иная провокация — во благо.

Им, недорослям. Но какая боль

когда в глазах детей — такая… шняга,'

Четвертую вынудило написать слово «боль». Вернее, логика подбора подходящей рифмы и веселая злость, накатившая из глубины души:

«что понимаешь — нужен алкоголь!»

Тормозить на этом моменте было бы редким идиотизмом, ибо последнее слово требовало объяснений, и меня понесло:

'Нет, я не пью. Обычно. Тут, в лицее.

И просто так: ведь это — жуткий яд!

Но, черт возьми, он просто Панацея,

когда часами блеют и тупят…'

Замятина, наблюдавшая за рождением, как выразился бы Славомир, очередного «шЫдевра», тоже засопела. Но от желания расхохотаться. А это сподвигло закончить историю на мажорной ноте:

'О, боги, мне бы в юность на минутку:

я б заявила фре наивной так: (Фря — в просторечии «важная персона». Используется либо в ироничном смысле, либо в бранном смысле. Прим. авт.)

'Возиться с детворой настолько жутко,

что поступай, Маришка, на юрфак!''

Тут Валя закрыла лицо ладонями и затряслась в безмолвной смеховой истерике, и учительница, «патрулировавшая» между вторым и третьим рядом столов, рванула к нам. Само собой, не бегом, но довольно быстро. А когда подошла и увидела, что я прикрываю рукой экран терминала, прищурилась, задумчиво склонила голову к плечу и… доказала, что в голову не только ест:

— Писать третью не попрошу. И не обижусь. Даю слово!

Я коротко кивнул в знак того, что оба обещания услышаны, откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и прикипел взглядом к лицу Марины Викторовны в надежде отследить изменения ее настроения. Ага, как бы не так — она держалась, как профессиональный игрок в карты. Зато после того, как дочитала, повернулась ко мне и расплылась в ехиднейшей улыбке:

— Здорово! Честно. И уже потянуло на десятку в семестре. Но я не люблю игру в одни ворота, поэтому обязательно отомщу. Естественно, в хорошем смысле этого слова…

…После четвертого урока Жданова предложила составить ей компанию за обедом. Согласно «разведданным», добытым Замятиной, девочкой Вика была, мягко выражаясь, своеобразной, с не самыми приятными закидонами, но наводить хоть какие-то мосты с одноклассниками было необходимо, а эта особа позволяла сделать первый шаг. Вот я и согласился — упал Земляничке на хвост, прогулялся до третьего корпуса, прокатился на пятый этаж и вскоре оказался в ресторане для преподавателей и очень богатых лицеистов.

Не получи я «малую долю» за «падение» Корольковых, потребовал бы перебраться в заведение подемократичнее еще в тот момент, когда увидел лепнину на потолке, хрустальные люстры «под старину», тяжелые бархатные шторы, диваны и кресла.

Но денежки появились, и я решил не артачиться — спокойно оглядел помещение, в котором, по моим ощущениям, молодежи практически не было, дождался, пока к нам подойдет улыбающаяся особа в премиленьком сарафане и с косой, уложенной «короной», озвучил «наши» пожелания и проследовал в небольшой уютный «альков».

Там Жданова намекнула на желание поговорить тет-а-тет, но я его «не услышал». А на настоятельную «просьбу», высказанную в лоб, дал совсем не тот ответ, которого ждала одноклассница: заявил, что Валентина — моя во всех смыслах этого слова, ничего из услышанного ею на сторону не уйдет, а я… не готов давать кому бы то ни было поводы придумывать о нас с Викторией порочащие слухи.

Как и следовало ожидать, оспаривать последний аргумент Жданова не рискнула и нехотя признала, что в моем решении есть рациональное зерно. Тем не менее, своего бодигарда отослала «погулять». И, явно из вредности, сообщила помрачневшему мужчине, что ее честь в надежных руках.

После его ухода она зачем-то сняла пиджак и повесила на спинку своего кресла, затем развязала галстук и расстегнула пару пуговиц на рубашке. Но а я спокойно заглянул в меню, по старинке оформленное в виде «журнала» в кожаной обложке с затейливым тиснением, ничуть не удивился конским ценам и предложил дамам определяться с желаниями. Испытующий взгляд Землянички проигнорировал. Но отрешенно отметил, что поход именно в этот ресторан и избавление от «лишней» одежды — тоже своего рода тесты.

В названия блюд, которые она диктовала подоспевшему официанту, не вслушивался, так как не собирался терять лицо, ужасаясь и предлагая выбрать «менее дорогое». Зато после ухода вышколенного парня в белой косоворотке, алых шароварах и сапогах поймал взгляд Виктории и вопросительно мотнул головой. Дворянка не захотела строить из себя честную девочку и без лишних слов выложила на столешницу инфокристалл в «девичьем» исполнении, то есть, в футляре кислотно-розового цвета, украшенном россыпью драгоценных камней:

— Тут записи всех официальных и большей части неофициальных дуэлей Мишки Темникова.

Я мотнул головой еще раз и был понят снова:

— Дарю. Без каких-либо условий или далеко идущих планов.

— Вик, я не люблю, когда меня играют. А ты славишься горячей любовью к интригам и, вроде как, никогда и ничего не делаешь просто так.

Это утверждение заставило девчонку потемнеть взглядом и закусить нижнюю губу. Впрочем, «гроза» миновала буквально секунд через сорок, и Земляничка решительно тряхнула буйной гривой:

— Ладно, вскрываюсь! Старший брат Мишки, тварь, в прошлом году соблазнил мою сводную сестру и ославил на всю столицу, назвав порченой девкой. Его вызвал на дуэль мой двоюродный брат и проиграл. Второй братец тоже слился, причем так, что над нами, Ждановыми, смеялась вся Россия. А третьей не случилось: о вызове дяди узнал отец этого урода и принял меры, о которых мне рассказывать не хочется. В общем, я рассчитываю получить от твоей победы хоть немного мстительного удовлетворения!

Тут я разочарованно вздохнул:

— Вика, эта история, вероятнее всего, является правдой, но используется тобою в качестве информационного прикрытия. А меня интересует настоящий мотив!

Она снова закусила губу, некоторое время смотрела сквозь меня, словно о чем-то напряженно думая, а потом покраснела и опустила взгляд.

— Так, стоп: начнешь бредить на тему чувств, закончу и этот разговор, и наше начинающееся сближение! — предупредил я за миг до того, как она эротично вздохнула, намеренно приподняв весьма достойную для своего возраста грудь.

— Черт, Дерябин, ты не даешь ни шанса позабавиться! — возмутилась она, найдя способ превратить обман в шутку.

Обострять ситуацию дальше я счел невыгодным, поэтому равнодушно пожал плечами и соврал:

— Совсем недавно прошел «обязательную программу» для мальчишек-дворян по подготовке к выходу в высший свет и до сих пор под впечатлением. Вот и вижу стандартные эмоциональные ловушки, в которые вы, девушки, нас обычно заманиваете.

Тут Жданова вспыхнула по-настоящему: густой румянец залил лицо, уши, шею и ту часть груди, которую было видно благодаря расстегнутой рубашке. Взгляд, естественно, тоже рухнул вниз, а с мгновенно пересохших губ сорвался вопрос, вне всякого сомнения, беспокоивший на самом деле:

— И-и-и… как оно… теперь?

Никакой «обязательной программы» я еще не проходил. Хотя нет, не так: «любимая тетушка» предельно подробно довела до меня абсолютно всю теоретическую часть, а затем пообещала, что «практика» тоже будет. Но после наступления фактического совершеннолетия, то есть, после того, как организм и психика полностью перестроятся под воздействием так называемого «инициирующего фактора». Впрочем, даже так занятие получилось… хм… настолько смущающим, что всю следующую ночь мне снились эротические сны, а с утра я не сразу смог себя заставить смотреть на Раису Александровну и Валю, не краснея. Но весь необходимый объем знаний все-таки усвоился, так что на вопрос Вики я выдал рекомендованный ответ: