"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Бутко Сергей - Страница 79

Интересно стало мастеру: что же за железяки-то он наделал? И поэтому, когда начальник цеха кликнул добровольцев с тазиками этими отправиться к хозяину в городок и там за ними следить, Потапов вызвался в числе первых. Набирали народ, правда, в "добровольную народную дружину" — ну чтобы за порядком присматривать, но Потапов сразу объявил, что будет присматривать за порядком как раз у тазиков.

И вот сейчас он стоял на большой деревянной горке, куда ему двое рабочих из его же цеха стаскивали эти тазики, а он с важным (хотя и ошалевшим) видом вручал их каждому, на горку поднявшемуся. Поначалу-то с горки в тазике мальчишки одни катались да девчонки, что посмелее. А потом и парни подтянулись из рабочих, кто помоложе. И еще и девиц с собой тащили — вот визгу-то было!

А хорошо придумал хозяин, таких праздников раньше Потапов не видел. На площади стоит елка огромная, вся изукрашенная шарами стеклянными, а внутри шаров — лампочки светят. И вокруг площади на столбах — тоже лампочки, так что уж скоро полночь — а вокруг светло. Рядом — павильоны дощатые, в одном — пончики пекут, с чаем и кофеем за копейку продают. В другом — блины затеяли, за ту же копейку уже пару блинов, да с медом, или вареньем, или — если кто сладкого не желает — можно уже за две копейки с мясом завернутый или с рыбой. А чай с блинами — и вовсе бесплатно стакан дают, сладкий.

Хороший праздник получился! Захотелось и самому Потапову в тазу с горки прокатиться — да несолидно вроде…

Но когда у него тазы взяли инженер Архангельский с супругой (а она, говорят, настоящая княжна будет), уверенность в необходимости солидность блюсти у мастера поколебалась. Ну а когда сама госпожа Синицына со смехом в тазик уселась и вниз понеслась — и вовсе рассеялась.

Потапов позвал одного из стоящих внизу рабочих:

— Подойди, временно поручаю мою должность исполнять. А я сейчас… — и с этими словами, плюхнувшись в тазик, помчался вниз.

Даже не буду повторять избитую сентенцию о том, что не ничего более постоянного, чем временное. Глафира, уехавшая по семейным делам в Воронеж, семейные дела устроила лучшим образом — для себя. Она срочно вышла замуж и Камилла осталась без горничной. То есть отец прислал ей какую-то другую девицу, но женщина-химик ее выгнала обратно, сказав, что не хочет привыкать к капризам новой обслуги. А еще сказав, что и без горничной прекрасно обойдется — имея в виду что все необходимое ей и Дарья обеспечит. Дарья была не против, но вот чтобы она Камиллу обеспечивала, последняя решила "навеки поселиться" в приглянувшейся ей "большой гостевой" комнате уже в моей квартире. А что, комната хорошая, с отдельным совмещенным санузлом, с альковом, в котором так удобно размещалась кровать и платяной шкаф… Меня, понятное дело, просто поставили перед свершившимся фактом.

Но мне-то места не жалко, я в этой комнате так и не был ни разу, у меня еще две комнаты вообще пустыми стояли. Да и за ужином веселее стало. А все остальное время меня все равно в квартире не было — дела заставляли крутиться с утра и до позднего вечера, ведь денег с каждым днем требовалось зарабатывать все больше. Я, правда, решил себе устроить рождественские каникулы — но сачкануть удалось всего один день.

Двадцать шестого зразу после завтрака ко мне зашел Водянинов, и практически с порога приступил к делу:

— Александр Владимирович, я к вам пришел с совершенной ересью. Но вы уж выслушайте еретика — и, возможно, сами перейдете в новую веру. — Он довольно рассмеялся, затем достал из принесенного портфеля довольно тонкую пачку бумажек, разложил из на столе и продолжил:

— Я хочу вам предложить для начала остановить выработку тракторов. Всех тракторов, и "Бычков", и Т-40.

— Оригинальное предложение, а зачем?

— А затем, чтобы вырабатывать их больше и дешевле. Вот смотрите — он положил рядом два листа и начал водить по ним пальцем — сейчас за день выделывается четырнадцать "Бычков" и два, всего два Т-40. А больше не получается, поскольку большинство рабочих должной квалификации заняты на ремонте старых машин…

Для "зимней навигации" было подготовлено двести десять тракторов. Всего было уже построено чуть больше трех сотен Т-40, но треть из них уже сломалась. Точнее, сломались почти все, причем многие даже не по одному разу, так что даже двести рабочих тракторов были неплохим результатом. Ломалось на тракторах, конечно же, тоже всё — но, например, коробки передач с синхронизатором даже неопытный тракторист ломал редко, хотя и находились умельцы. А вот с моторами была просто беда. Даже две беды.

И первая была даже ожидаемая — абразивный износ цилиндров. Пыль в них попадала, несмотря на довольно неплохие фильтры. Вообще фильтр занимал четверть, если не треть, подкапотного пространства — сначала стоял циклон, после него — коробка, набитая промасленным конским волосом. И летом, несмотря на то что фильтры через день мыли бензином и заново промасливали, цилиндры изнашивались сильно. Ну эта беда была предсказуема и методы борьбы были предусмотрены: изношенный цилиндр довольно легко заменялся на новый, а старый слегка растачивался и с новыми кольцами на поршнях ставился на другой ремонтируемый мотор. Конечно, каждая партия цилиндров имела свои "особенности", поскольку качество стали было непостоянным — но в целом срок жизни цилиндра до ремонта составлял около пятисот часов. И можно было бы даже гордиться таким достижением, поскольку у Майбаха ресурс моторов был раз в десять меньше — но я не гордился, поскольку знал каким должен быть хороший мотор.

А вторая беда была именно бедой: механические поломки деталей. Лопались кольца поршней, отламывались пальцы, разлетались острыми осколками клапана. Рвались цепи синхронизаторов и даже переламывались коленвалы. Причем все это — при многократном и тщательном контроле поступающих материалов. На вид сталь вроде была годной — но почему-то выточенный из нее коленвал лопался через несколько часов работы. Или от клапана, обработанного по всем правилам, откалывался кусок шляпки — и предсказать, что это произойдет с какой-то конкретной деталью, было невозможно: фактически каждая партия поступающего со стороны металла имела свои, иногда резко отличные от ожидаемых, свойства.

Так что на ремонт ежедневно поступало два-три, редко четыре мотора с "естественным износом" — и от пяти до десятка с поломками. Причем последние как правило поступали с одним-двумя совершенно запоротыми цилиндрами, а минимум один мотор в сутки проще было выкинуть чем починить. Но приходилось именно чинить — на новые моторы просто не хватало ни частей, ни людей. А теперь Водянинов что, предлагает вообще оставить только ремонт? Хоть пара, но вполне исправных новых машин все же гарантировала какую-то стабильность перевозок.

— Предлагаете все силы бросить на ремонт?

— Нет конечно. Вам я бы порекомендовал уволить от должности Евгения Ивановича, с его работой господин Крутов справляется великолепно.

— Извините, не понял? Уволить Чаева? Этого я точно сделать не могу, я ему обещал…

— Поверьте мне, это необходимо. И Евгений Иванович полностью со мной согласен — ведь если сейчас не подготовить нужные станки, через два месяца все хорошие мастера будут целиком заняты на ремонте поломавшихся машин и делать новые будет просто некому.

Да, сколько лет тут живу, а к специфике языка все не привык: ведь "уволить" пока что не означает "выгнать нафиг", а только "освободить от обязанности".

А Водянинов тем временем продолжал:

— Вы сами посмотрите, я все производства опросил: в заводах мастеров сорок семь человек, еще шестеро в вашем модельном цехе. А Серов весной в Ковров собирается отправить десять человек, и Герасим Денисович на шестерых метит, так что если сейчас этим не заняться, потом будет просто некому все делать.

— Спасибо, Сергей Игнатьевич, я подумаю. Должен сказать, что мне ваше предложение не очень нравится, но смысл в нем есть…