"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 85

– Завтра дядя уезжает в Лес на три дня, – шепнула она горячо-горячо. – Приходите, только затемно, чтобы никто вас не увидел.

– Я не доживу до завтра, – ответил он, прижимая ее к себе все тесней. – Это – как горячка.

– Я знаю. Но дядя уезжает только завтра.

Домой Йока вернулся только после обеда. В авто его разморило и разболелась голова. Он собирался прилечь только на полчасика, почитать новую книгу, данную Важаном, но проспал чуть не до самого ужина.

Его разбудил удар камешка по стеклу: условный знак, означавший, что его ждут друзья. Йока потянулся, дождался еще одного камешка и вышел на балкон. Кому он так понадобился? Кинуть в окно камешек можно только пробравшись в сад, а это рискованно: ведь садовник не поймет истинных намерений гостя.

На дорожке под балконом стоял белобрысый Дмита Мален – пожалуй, единственный из всей компании, кого садовник не стал бы задерживать.

– Йелен, почему ты сидишь дома?

– А что?

– Спускайся.

– Зачем?

– Мне надо кое-что тебе передать. Но если ты не можешь…

– Почему это я не могу?

– Не знаю. Я слышал, что тебе сильно разбили лицо на сытинских лугах.

– Хорошо, я сейчас выйду. Жди меня у ворот.

Йока не хотел никуда идти, но рассудил, что этим даст повод для слухов: могут решить, что его не пускает отец. Или – еще хуже – что он посчитал разбитый нос слишком серьезной травмой.

Дмита Мален терпеливо ждал, но Йока не спешил: умылся, оделся и долго разглядывал свое лицо в зеркало, пока не счел, что имеет вид серьезный и боевой.

– Йелен, а ты правда был на сытинских лугах? – сразу же спросил Мален.

– Да, – ответил Йока без тени гордости – так, словно это само собой разумелось.

– Я всегда считал тебя отважным человеком. Мне кажется, когда-нибудь я буду гордиться дружбой с тобой.

– Можешь начинать прямо сейчас, – пошутил Йока с серьезным лицом: Мален в своем лицее искусств набрался слишком много высокопарных слов, иногда его надо было останавливать. Как ни странно, Мален улыбнулся. Не заискивающе, а понимающе.

– Меня прислал за тобой Стриженый Песочник.

Йока напрягся: он почему-то боялся встречи со Стриженым Песочником. И не ожидал, что тот станет искать ее с такой настойчивостью.

– Да? И что он сказал?

– Сказал, что ты молодец. Он не жалеет, что тебя позвал. Но ему надо с тобой поговорить, у него к тебе какое-то дело.

– Он разве не пьет со всеми в ресторации?

– Пьет. Я проходил мимо, и он увидел меня в окно. Он нарочно вышел и догнал меня. Мне кажется, дело действительно важное.

– Даже не верится, – поморщился Йока, – и где он будет меня ждать?

– Он велел подходить к лодочной станции на прудах. Он так и сказал, что в ресторацию ты пойти не захочешь.

Не слишком ли Стриженый Песочник проницательный для мастерового парня?

– Спасибо, что передал, – сказал Йока Малену.

– Это было нетрудно. Ты всегда меня защищаешь, и я рад, что могу тебе помочь. Ты не будешь возражать, если я пойду с тобой до станции? Мне бы очень хотелось узнать, как это: участвовать в такой большой драке? Понимаешь, я сейчас пишу книгу… о Ламиктандре. И… в общем, мне это надо для описания боя.

– О Ламиктандре? – Йока почувствовал укол ревности. Он считал, что лучше других изучил жизнь великого путешественника. Что нового может написать о нем Мален?

– Да. Но я, собственно, хотел написать не столько о его жизни, сколько о его смерти.

– Вот как? А мне кажется, это скучная тема. Его же убила любовница. Из ревности.

– Все так думают. Но на самом деле это, возможно, не так. Мне как раз хочется написать что-то вроде расследования.

– Тебе бы встретиться с нашим Важаном. Он наверняка знает что-нибудь интересное.

– Я знаю профессора Важана.

– Вот как? Откуда? – Йока очень удивился. Особенно тому, что имя Важана Мален упомянул без всякого страха или трепета. А Йока очень хорошо представлял себе тщедушного Малена на уроке истории – тот должен был дрожать как мышь и держать глаза долу, что украшает скромного юношу.

– Он бывает у мамы. И мы с ним уже обсуждали мою книгу, он сказал, что это очень интересно. И даже привез копии двух документов из архива. Понимаешь, получается, что эта наложница не могла убить Ламиктандра из ревности. В ночь убийства она видела его первый раз в жизни. Ее привезли во дворец вместе с другими сорока наложницами всего за день до его смерти, в подарок от какого-то местного царька, который надеялся задобрить Ламиктандра. Важан дал мне документ, это подтверждающий: опись подарка.

– И что, наложницы были перечислены в нем по именам?

– Писцы в Исиде любили подробности. Список занимает сто двадцать три страницы. Описана почти каждая золотая монетка в сундуках, все драгоценности, даже орнаменты на коврах. И все наложницы, не только по именам, но и с описанием внешности и перечислением достоинств.

– Ты что, знаешь язык Исида?

– Нет, список сделан на эланском.

Воскресный вечер был тих. На платформе еще толпились дачники, уезжавшие в Славлену, но парк уже опустел. Солнце добралось до горизонта, но немного пригревало и освещало широкие лужайки возле прудов странным розоватым светом.

Стриженый Песочник, обхватив руками колени, сидел на мостках, к которым причаливали лодки; его длинная тень ложилась на воду, гладкую, словно зеркало. Йока подошел сзади неслышно.

– Ты хотел меня видеть? – Ему показалось, Стриженый Песочник не заметил его появления за спиной, но тот не удивился и не пошевелился.

– Да. Я взял лодку. Скучно просто так сидеть на берегу.

А Йока подумал, что в лодке их точно никто не услышит. Даже случайно. И это снова показалось ему неприятным.

Песочник сел на весла, а Йока устроился на корме, отчего нос лодки красиво приподнялся над водой, словно она летела вперед.

– Йелен, мне нужно сказать это тебе. Я сначала не понял, не разобрался… Я думал, ты все знаешь. Я думал, тебя давно научили, без меня. Такому учат родители. Я даже разозлился на тебя сначала, ты извини. Я же говорю, я не понял…

– Чего ты не понял? – угрюмо спросил Йока и напрягся.

– Понимаешь… Такое редко случается, чтобы… Чтобы родители… Меня этому учили с пеленок.

– Ты можешь говорить прямо?

– Мне трудно это сказать. Я никогда такого никому не говорил. Но я должен, потому что никто больше тебе этого не скажет. Мне кажется, ты обидишься. Захочешь развернуться и уйти. Поклянись, что не выпрыгнешь из лодки!

Так вот для чего лодка… Йока посмотрел на Стриженого Песочника и сказал на всякий случай:

– Смотря что ты скажешь.

– Поклянись.

– Не тяни. Я не выпрыгну из лодки. А если и выпрыгну, тебе-то что?

Солнце опускалось все ниже, и его розовый свет показался Йоке зловещим. И красное лицо Песочника в этом свете стало еще красней. Он словно нарочно затягивал молчание, рассеянно глядя по сторонам, и Йока его не торопил. В результате слова Песочника прозвучали громко и неожиданно:

– Йелен, ты мрачун.

– Да ты с ума сошел… – Йока хотел рассмеяться, но решил, что это будет натянуто и лучше оставаться серьезным.

– Я очень сильно рискую, говоря тебе об этом.

– И чем же ты рискуешь?

– Тем, что не побежал в Тайничную башню с доносом, как подобает порядочному гражданину. Если кто-то узнает о нашем разговоре, меня арестуют только за это. А еще потому, что всем известно: лишь мрачун может точно распознать другого мрачуна.

– Зачем ты это сказал? О том, что ты мрачун? – Йока посмотрел Песочнику в глаза. – Ты не боишься, что я побегу с доносом в Тайничную башню?

– Ты этого не сделаешь. Ты благородный, Йелен, доносы не по твоей части.

– Тогда ты ничем не рискуешь.

– Во-первых, я могу ошибиться в твоем благородстве. А во-вторых, ты… извини, конечно… ты еще маленький. Ты можешь проговориться случайно, добавить к слову, похвастаться. Что угодно. Моя мать прибила бы меня, если бы узнала, что я сейчас делаю. Но я это делаю, Йелен. И, поверь, я делаю это для тебя.