"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 261

Важан куда-то исчез, но рядом сидел Цапа, и Йока не чувствовал себя неловко. К их костру тоже подошло человек десять или двенадцать, и Цапа рассказывал, как Змай превратился в кобру и укусил куратора Брезенской колонии.

Больше всего Йоку удивило то, что по кругу ходили бутылки с хлебным вином, к которым иногда прикладывались даже женщины. Первые купальщики появились не сразу, а чтобы течение не сбивало их с ног, поперек реки натянули толстую веревку. Женщины ничем не отличались от купальщиц на пляжах Элании – в открытых купальных костюмах, оголяющих плечи и ноги выше колен, из мужчин же только самые важные надевали полосатые купальные костюмы; те, кто попроще, лезли в воду в трусах.

И Йока видел: все они пьют энергию течения реки – и завидовал им, и тоже хотел оказаться в воде, почувствовать силу быстрой воды. Его перестал пугать обещанный Важаном «урок посложней» – пусть будет урок посложней! Он даже поискал профессора глазами (чтобы спросить, когда же пора будет начинать этот урок), но не нашел.

Он не заметил, когда к его костру вышла девочка лет семи, за спиной которой прятался мальчик еще меньше. Дети потихоньку протиснулись поближе к Йоке, и, оказавшись совсем рядом, девочка смело спросила:

– Вечный Бродяга, можно я тебя потрогаю?

Взрослые, сидящие рядом, рассмеялись, а из темноты немедленно зашипел женский голос:

– Как не стыдно, Бойка! Немедленно идите сюда! Я разрешила только посмотреть!

– Да потрогай, чего уж там, – ответил за Йоку Цапа.

Йока же смутился – просьба показалась ему… необычной. А девочка почему-то напомнила Милу, хотя была на нее совсем непохожа: с двумя тоненькими и короткими косичками и куцыми бантиками на их концах, в простеньком темном платье и грубых туфлях с круглыми тяжелыми носами. Воспоминание о Миле неожиданно кольнуло не ревностью, а тоской. «Хорошо, когда есть смелый брат»… Нет, оказывается, у Милы смелого брата… И кто теперь будет ее защищать, когда она с другими девочками играет на улице? Не то чтобы Йоке когда-нибудь приходилось ее защищать, но он всегда был готов к этому. Он даже хотел в глубине души, чтобы кто-нибудь попробовал ее обидеть, – тогда бы всем стало понятно, что такое старший брат. Но девочки играли под присмотром нянь, и обижать их никому в голову не приходило.

– Потрогай. – Он пожал плечами и протянул незнакомой девочке руку – та ухватилась за его пальцы, к ним потянулся и малыш из-за ее спины, но не достал. Девочка, словно обжегшись, спрятала руки за спину, а потом развернулась и кинулась прочь, и малыш разревелся с досады, цепляясь за сестрину юбку. Цапа изловил его за ворот рубахи и вернул к костру.

– Не реви. Давай, трогай Вечного Бродягу. Потом будешь внукам об этом рассказывать.

Мальчик, ни слова не говоря, робко прикоснулся к плечу Йоки и тоже отдернул руку. А потом сказал:

– Спасибо, Вечный Бродяга. Я никогда тебя не забуду.

С колен Цапы его стащила мать и, как следует дернув за руку, зашептала что-то сердитое на ухо.

А потом к костру вышла целая ватага подростков – примерно ровесников Йоки, – и взрослые разошлись, пропуская их вперед. Ребята оглядывали Йоку скептически, и он поспешил встать, чтобы не смотреть на них снизу вверх.

– Тебя зовут Йока? – наконец спросил самый высокий и крепкий парень.

– Да, Йока Йелен.

– Меня – Снега Пламен. – Парень протянул Йоке руку. – Мы слышали о тебе. Это правда, что ты размазал по стенке профессора Мечена?

– Откуда вы знаете? – удивился Йока.

– Нам рассказал Мален. Так это правда, или ты просто похвастался?

Начинать с похвальбы Йоке не хотелось, к тому же он с ужасом подумал, что и эти ребята – не очень-то дружелюбные – наблюдали, как он неуклюже зажигал лунные камни.

– Это правда, – ответил он, не опуская глаз.

– Жаль, ты его не убил, – без укора, лишь с досадой ответил Пламен и сплюнул.

– Эй, Пламен! – вмешался Цапа. – Ты городишь ерунду и знаешь об этом.

– Все равно жаль, – ответил тот с усмешкой.

Йока уже хотел сказать, что в следующий раз непременно это сделает, но его опередил Цапа:

– Господин Йелен, если ты сейчас пообещаешь этим петухам убить Мечена, то я скажу, что ты просто дурак.

– Цапа, – Пламен не дал Йоке ничего сказать, – Мечена кто-нибудь должен убить. А еще лучше – отправить к доктору Грачену, пускать слюни и ходить под себя. Ты знаешь, что он сжег книгу Малена прямо у него на глазах?

– Что? – выпалил Йока.

– А ты откуда знаешь? – Цапа нисколько не удивился.

– Соседи видели, – ответил Пламен и снова сплюнул.

– А… – начал Йока растерянно. – Если он видел эту книгу, то как же… Ведь это запрещенная книга…

Пламен посмотрел на Йоку, как на неразумное дитя, и выдал с кривой усмешкой:

– Маленов арестовали вовсе не за эту книгу.

– Маленов арестовали? – прошептал Йока и глубоко вдохнул.

– Да, Йелен. – Неожиданно ему на плечо легла рука Важана. – Но с этим разберутся без тебя.

Йока развернулся к профессору лицом:

– Почему вы мне не сказали? И как с этим разберутся? Так же, как со Стриженым Песочником?

– Я бы попросил тебя успокоиться, – холодно сказал профессор. – Я понимаю твое желание немедленно кинуться Малену на выручку, но, уверяю, это не лучшая твоя идея.

– Почему вы мне не сказали? – Йока дернул плечом, сбрасывая руку Важана.

– Потому что твое поведение предсказуемо и неоригинально. Потому что мы не в игрушки играем. Тебя, Пламен, это тоже касается. – Важан бросил на того уничижительный взгляд. – И если вам позволено пить вино, это еще не значит, что вам позволено принимать решения. Йелен может и не знать наших обычаев, но тебе, Пламен, должно быть стыдно. Чтобы я больше не слышал разговоров о мести и о нереальных планах освобождения заключенных из Брезенской колонии. Пламен, ты меня понял?

– Понял, – нехотя ответил Пламен и сплюнул.

– Объясни Йелену, почему я это запретил. Сейчас.

– Потому что мрачуны не должны рисковать собой попусту, – выдавил парень.

– Правильно, Пламен. Я вижу, ты не веришь в это или думаешь, что это не пустой риск. Так вот, ты ошибаешься. Твои идеи – это детство. И я не буду иметь ничего против, если ты окажешься за колючей проволокой, – мне на это просто наплевать, в отличие от твоих родителей. Но если за колючей проволокой окажется Вечный Бродяга – расхлебывать это придется взрослым мрачунам, а не тебе и не твоим воинственным товарищам.

– А почему Охранитель не перебьет всю охрану Брезенской колонии и не освободит ребят? – спросил тот с вызовом.

– Пламен, избавь меня от твоих глупостей. – Важан поморщился. – Йелен, я надеюсь, ты понимаешь, в чем состоит глупость этой идеи?

Йока вспомнил, как нашел Змая в Гадючьей балке – с переломанными руками и харкающего кровью.

– Потому что у чудотворов есть фотонный усилитель, – проворчал он, хотя, несомненно, был на стороне Пламена.

– Да, и не один. А еще потому, что для прорыва границы миров не нужен ни Мален, ни Стриженый Песочник. Потому что это называется «размениваться на мелочи». Пламен, если ты хочешь принести реальную пользу, лучше будь готов в момент прорыва оказаться рядом с Вечным Бродягой, а не в Брезенской колонии.

– А не лучше ли будет, если в момент прорыва рядом с Вечным Бродягой окажусь не только я, но и Мален, и Стриженый Песочник? – Пламен сузил глаза и откинул голову, глядя на Важана. И Йока снова был с ним согласен.

– Иногда чужая наивность ставит меня в тупик. – Важан снова поморщился. – Пламен, ты не первый и не последний из мрачунов, которые оказывались за решеткой, а то и на виселице, только потому что переоценивали собственные силы.

Йока промолчал: спорить с Важаном было бесполезно. Но твердо решил, что об этом надо поговорить со Змаем. И как ему раньше не пришло в голову, что Змай запросто может освободить, например, Стриженого Песочника? И Малена, и всех остальных. Что бы там ни было, а это несправедливо – держать мрачунов за решеткой. Это решение немного успокоило его, хотя мысли о Малене все равно заставляли задыхаться от злости. Мален гордился своей книгой… Мален писал почти как настоящий писатель! И как он сможет жить в колонии после своего лицея Искусств? И Мечен – ненавистный Мечен! – сможет издеваться над ним, как его душе угодно?