Соблазнённый (ЛП) - Кент Рина - Страница 29

Он качает головой и берет мою руку в свою теплую.

— Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Поверь мне. Я защищаю тебя.

— Но…

Он прикладывает палец к моим губам.

— Мне нужно, чтобы ты знала, что я без ума от тебя, малышка. Ты единственная, кто не убежал в другую сторону, увидев мою истинную сущность. Напротив, тебя тянуло ко мне именно из-за этого. Я думал, что смогу наблюдать за тобой со стороны, пока ты живешь как нормальный человек, но обманывал себя. Каждый день я смотрю на ту кружку, которую ты оставила, и представляю, как ты доставляешь мне неприятности своими постоянными поддразниваниями. Насколько это трогательно?

Я невольно смеюсь.

— Очень. У социопата растет сердце?

— Оно всегда было с тобой, Кам, — отвечает Доминик с неуверенным выражением лица. — Если примешь меня обратно, я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

Я выпячиваю подбородок.

— С чего ты взял, что я не двигаюсь дальше?

Его глаза потемнели.

— Я сказал тебе, что убью любого, кто прикоснется к тебе.

Я прикусила нижнюю губу.

— Ты… был с кем-нибудь?

Он качает головой.

— Я же говорил тебе. Ты единственная женщина для меня. — Он сужает глаза. — А теперь скажи имя того ублюдка, которого я должен убить.

— Ты испортил меня для всех, засранец.

Я обхватываю его за талию и зарываюсь лицом в его твердую грудь.

Оh, Dieu (с фр. Ох, Боже).

Как же я соскучилась по этим объятиям. Я задыхалась последние месяцы, но, наверное, впервые чувствую себя живой с тех пор, как вышла из его квартиры.

Руки Доминика крепко обхватывают меня, и он вдыхает запах моих волос.

— Я так скучал по тебе, Кам.

— Я тоже, — мой голос заглушает его пиджак.

Мы остаемся так некоторое время, а потом он говорит:

— Похоже, все эти молитвы сработали.

Я поднимаю на него глаза.

— Молитвы?

— О твоей беременности.

Мои губы растягиваются в широкой улыбке.

— Ты посетил все церкви, мечети и храмы и встал на колени?

— Конечно. — В его глазах сверкает блеск. — Как и подобает доброму ангелу, которым я являюсь. У меня самый яркий нимб, помнишь? Моя молитва была услышана очень быстро.

— О чем еще ты молился?

— Чтобы сжечь любого французского адвоката, заинтересованного в тебе.

Я смеюсь.

— Это не очень-то ангельски с твоей стороны, Дом.

Он пожимает плечами.

— Мне нужно устранить любого конкурента. Уверен, даже ангелам это не помешает.

— Не сомневаюсь.

Он прижимается губами к моему лбу.

— По соображениям безопасности ты не можешь вернуться со мной в Англию, но я могу приезжать сюда.

— Почему я не могу поехать?

— Не хочу, чтобы ты приближалась к этим опасным людям.

Его лицо замкнуто.

— Есть более опасные люди, чем ты? — я хотела поддразнить его, но вижу, как он напрягся.

— Да, и они жестокие.

У меня перехватывает дыхание.

— Дом… ты же в порядке, да?

— Буду, — он подмигивает. — Я же умный, помнишь?

— Я беспокоюсь. Во что ты ввязался?

— В то, из чего могу выбраться, не волнуйся. — Он проводит ладонью по моим щекам. — Ты же знаешь, я сделаю все, чтобы ты была в безопасности, верно? Мне все равно, кого мне придется сжечь, чтобы ты осталась жива.

— Знаю. — Кажется, он хочет это услышать.

— И ты все равно будешь со мной?

— Не думаю, что у меня есть выбор, — я улыбаюсь, растворяясь в нем. — В тебе есть что-то от меня.

— И что-то от меня в тебе, малышка. — Его суровый взгляд смягчается. — Только смерть помешает мне защитить тебя.

— Эй, не говори так. — Я встаю на цыпочки и быстро целую его в губы. — Не позволяй Элоизе услышать это.

Он поднимает бровь.

— Элоизе?

Я ухмыляюсь и кладу его ладонь на свой живот.

— Это имя нашей малышки.

Его выражение лица становится любящим.

— У меня нет права голоса, чтобы назвать ее каким-нибудь не очень французским именем?

— Не будь таким ксенофобом (прим. ненавидящий иностранцев), Дом, — я закатываю глаза. — Что такого плохого в Элоизе?

— Ничего, — он улыбается в совершенно очаровательной манере. — Я просто хочу видеть это разгоряченное выражение лица, когда ты раздражена.

— Ты такой социопат, Дом.

И я люблю его за это.

— Твой любимый социопат.

Он наклоняется и захватывает мои губы в жадный поцелуй.

Три года спустя

Летний ветерок развевает мои волосы, когда я лежу на шезлонге. На мне простое летнее платье, и я пытаюсь сосредоточиться на учебнике по праву.

Это трудно.

Нет. Это невозможно.

Элоиза хихикает, бегая по пляжу. Ее темно-каштановые волосы растрепались по всему лицу. Ей достались волосы отца и часть его упрямого характера, но ярко-зеленые глаза — мои и папины.

Доминик заключает ее в объятия, и она смеется так громко, что начинает фыркать. Я не могу не улыбаться, как идиотка.

Моя книга лежит забытая. Доминик одет только в черные шорты. Вид его хорошо очерченных мышц навевает воспоминания о том, как я держалась за его талию сегодня утром.

Между ног зарождается пульсация. Физическое возбуждение с Домиником никогда не ослабевало. Я все еще бросаю ему вызов, чтобы быть наказанной до бесчувствия. Он все еще связывает меня и вызывает один сокрушительный оргазм за другим. Но иногда, когда кажется, что ему тяжело работать, он просто позволяет мне обнять его, пока засыпает.

Теперь он никогда не рассказывает мне о своих исследованиях, но это и не нужно. Я знаю, что он связан не с теми людьми. Он сказал, что делает все возможное, чтобы выбраться, защищая меня и Элоизу, и это все, что мне нужно знать. Я всегда буду гордиться тем, какой он гениальный человек, несмотря на то, что его исследования пошли по ложному пути.

Он по-прежнему летает между Францией и Англией, но я согласна с таким образом жизни. Мы все живем в огромном папином особняке. Мои родители воспитывают Элоизу так же, как и мы с Домиником. Поскольку мы оба работаем, она находит убежище у бабушки и дедушки. Папа балует ее до смерти. Проживание в особняке было единственным условием папы, когда Доминик попросил у него моей руки.

Мы сыграли небольшую семейную свадьбу перед рождением Элоизы, и это была самая лучшая свадьба, о которой я могла мечтать.

Доминик и Элоиза — единственное, чего я хочу от жизни.

Элоиза занята строительством своего замка из песка. Доминик говорит ей, что принесет воды, и идет в мою сторону.

Я закусываю нижнюю губу, наблюдая за тем, как ловко движется его тело. Все это мое. Он мой.

Муж садится рядом со мной и шепчет чертовски хриплым голосом:

— Если и дальше будешь так смотреть на меня, я потребую тебя прилюдно.

— Что? — я притворяюсь невинной. — Я сосредоточена на своей книге.

— Ага. — Он тянется к моим волосам и поглаживает прядь за ухом. — Как ты себя чувствуешь?

Он спрашивал об этом все время с момента нашего воссоединения. Он заставляет меня проходить полную проверку здоровья каждый месяц. Он даже не хочет, чтобы я заводила еще одного ребенка, потому что это может навредить моему здоровью. Он говорит, что Элоиза — это все для него, но скоро я смогу убедить его подарить ей брата или сестру.

— Перестань быть для меня доктором ОКР, Дом. Я в порядке, — я улыбаюсь и провожу пальцем по щетине на его щеке. — Но буду очень рада, если мы найдем укромное местечко.

Он смотрит на Элоизу, которой наскучил замок, и она плещется в воде своими крошечными ножками.

— Ты имеешь в виду, что есть место, где этот маленький демон не будет мне мешать?

Я хихикаю.

— Что ж, она крепко спит, если слишком устала, так что давай поиграем с ней, пока она не уснет.

— Хм-м-м. Интересно, кто научил тебя таким манипуляциям, жена?

Я изображаю непонимание, обвиваю руками его шею и притягиваю к себе.