Самый лучший коммунист 2 (СИ) - Смолин Павел - Страница 21

— Единогласно, — подытожил Тяжельников.

Номенклатурный дед пошатнувшийся баланс сил точно заметил, но делать ничего не станет — он же не в курсе грядущих перестановок, а я всем специально рассказывал, какой товарищ Тяжельников хороший и надежный начальник. На этом основная повестка была отработана, и настало время «прочих предложений и обсуждений». Испытав острое желание поюродствовать, я поднял руку:

— Товарищи, в Великую Отечественную войну погибли миллионы замечательнейших, честнейших товарищей. Многие из них стояли у истоков РСДРП (б), многие были воспитаны Революцией и закалили характер в горниле гражданской войны. Без этих товарищей стране было тяжело. Сейчас, после череды экономических реформ, Советский Союз прочно стоит на ногах, а перед нами встала проблема — следующее поколение вырастит не только под мирным небом, но и среди товарного изобилия. Классовая борьба по мере укрепления социалистического блока только нарастает, и уже сейчас в Союзе можно отыскать совершенно аполитичных граждан.

Товарищи укоризненно покачали головами — если человек не занимается политикой, политика начинает заниматься им, а «хатаскрайник» для дела торжества коммунизма не так полезен, как политически грамотный гражданин.

— Война стала не только величайшей трагедией для молодой рабоче-крестьянской страны, но и вакциной от старательно пестуемых врагами иллюзий. Добра они нам не желают точно, и за последние годы, когда достижения «оттепели» и курс на мирное сосуществование были дискредитированы заокеанским врагом, даже те, кто поддался увещеваниям «голосов», узрели истинное положение дел. Однако данный эффект требует закрепления, и начинать, товарищи, мы с вами должны в первую очередь с себя! Коммунистические идеалы — выбор сильного духом человека, потому что оскотиниться может каждый, а взрастить в себе настоящего человека — нет. В целях напоминания самим себе и нашим товарищам о комплексе необходимых настоящему коммунисту принципов, предлагаю арендовать кинотеатр «Великан» для коллективного просмотра сотрудниками Канцелярии ВЛКСМ кинофильма «Коммунист» с последующим двухчасовым обсуждением.

Приняли единогласно, назначив мероприятие на ближайшую пятницу. Кино — культовое и идеологически сильное, но я больше чем уверен, что среди «канцелярских» его не смотрела как минимум половина — а нафига, если комсомольская карьера, как и любая другая, строится проговариванием «канонических» тезисов, подмазыванием начальства или банальным блатом, а кино здесь никак не поможет? Будем перевоспитывать: материализм — это способ восприятия происходящих в мире событий и способ планирования, а не желание получать как можно больше, отдавая взамен как можно меньше.

— Сергей Владимирович, а когда начнется компьютеризация остальной Канцелярии? — спросил товарищ Гайков.

— Как только актуальные для наших задач ЭВМ начнут производиться серийно, — честно ответил я. — На данный момент они числятся экспериментальным оборудованием.

Видел я в своем времени имперцев — эти странные люди любили козырять достижениями дореволюционной России. Спору нет, этих достижений хватало, но приводить в пример первый в мире электромобиль значит добиться прямо противоположного эффекта: есть образец прорывной техники, но никому оказался не нужен. От штучного, вручную собранного образца до конвейера — огромный путь. Если образец не запущен в серию, он не считается достижением, и именно в этом состоит немалая часть эффективности правящей надстройки.

После совещания мы разошлись по кабинетам, я десяток минут поглазел в окно на очередную экскурсионную группу, принял из рук назначенного курьером «пятого» свежекупленные им в магазине швейного УПК семейные трусы в веселенький цветочек, растянул и удовлетворенно кивнул — годится. Поблагодарив служивого, вышел в приемную:

— Никита Антонович, я до товарища Варданяна по рабочему вопросу.

Удивленно посмотрев на трусы, секретарь совладал с любопытством и молча кивнул, вернувшись к набору текста на ЭВМ. Эх, прогресс!

Миновав коридор, я постучал в нужную дверь, немного напугав своим появлением Варданяновского секретаря. Иван Араратович ожидаемо оказался не занят — не потому что дел нет, а потому что Сережа важнее имеющихся — и я зашел к нему в кабинет, разместившись на стуле напротив.

— Смотрите, какая штука, Иван Араратович, — выложил на стол трусы.

Варданян скрыл недоумение и аккуратно потрогал предмет:

— Хороший текстиль. По чем?

Подумал, что я ему труханы продать пришел. Смешно.

— Три рубля, десять копеек, — показал я ему ярлычок. — На десть копеек дороже госцены, на базе УПК шьют.

— Я бы на десять копеек дороже не купил, — признался товарищ Варданян.

— Эти вообще покупать нельзя, — заявил я и растянул трусы во всю ширь.

Раздался едва слышимый треск, и трусы навсегда потеряли способность держаться на человеке — резинка лопнула.

— Видите? — закрепил я эффект.

— Вижу, — кивнул не понимающий, к чему я это все, Варданян.

— Пару лет назад я был в Одессе, — поведал я, положив домученный предмет на стол. — Там мы с товарищами из КГБ обнаружили подпольный пошивочный цех — как раз на базе тамошнего УПК. В число производимой цехом продукции входили оснащенные резинками типа таких, — указал на трусы. — Изделия. Можно? — потянулся к торчащим из органайзера ножницам.

— Конечно, — подвинул органайзер Иван Араратович.

Я разрезал трусы и показал ему резинку в разрезе:

— Резинка состоит из спрятанных в ткань резиновых жилок. Здесь таковых жилок всего две. Цеховики из Одессы делали так же — вынимали часть резиновых жилок, чтобы пустить на производство подпольных изделий. После тогдашних событий и посадки цеховиков, государство обратило на резинки внимание и приняло специальный ГОСТ, согласно которому меньше трех жгутиков на сантиметр использовать незаконно, и за это карательные санкции применяются ко всем, кроме кооператоров. УПК кооперативом не является, а значит такая продукция нарушает закон.

Пожевав губами, Варданян подсказал:

— Нужно сообщить в компетентные органы.

— Уже, — улыбнулся я. — Директор УПК оказался одноклассником и одним из близких друзей Леонида Васильевича Гайкова.

Иван Араратович пропотел и поспешил заверить:

— Я ни словом, ни духом!

— Само собой, — покивал я. — Причастность Леонида Васильевича недоказуема — помещение под УПК он выдал совершенно законное, и де-юре предъявить ему нечего. Однако мы, секретари ЦК ВЛКСМ, обязаны служить примером для окружающих.

— Леонид Васильевич должен был лично проверить это УПК, — кивнул Варданян, на глазах возвращая душевный покой.

— Следствие сейчас допрашивает друга товарища Гайкова и старательно проверяет документацию и финансовые потоки УПК, — продолжил я. — К завтрашнему утру доказательства нечистоплотности этой пошивочной, — указал на трусы. — Будут успешно добыты. На завтрашнем совещании я собираюсь поднять вопрос о снятии товарища Гайкова с должности — да, он не причем, но история, прямо скажу, «с душком».

— Личный контроль — одно из главных качеств управленца, — кивнул Иван Араратович. — А к выбору друзей нужно подходить ответственно. Они, понимаешь, рационализируют, — фыркнул на трусы. — А у рабочих и крестьян трусы потом не держатся.

Почти моя цитата! Великие умы воистину думают одинаково.

— Я рад, что наши с вами взгляды на социалистическую справедливость сходятся, — улыбнулся я, поднялся и протянул руку. — До завтра, Иван Араратович.

— До завтра.

Кооперация не обошла и такую сферу жизни Советского человека как гигиена. По всей стране начали открываться и закрываться — если прогорел, это нормально — коммерчески ориентированные банные комплексы разного формата: от обычных, очень похожих на общественные, базовой комплектации и предельно утилитарного назначения «помывочных», до лакшери или около того саун. Конкретно та, в которую я привел коллег, расположена в центре и специализируется в основном на интуристах. Принадлежит мне, через КГБшное «прокси» в виде майора в отставке. Сегодня клиентов не принимает — спецобслуживание.