Рай земной - Хенке Ширл - Страница 21
- Предыдущая
- 21/93
- Следующая
Торрес воевал за короля во время мавританских войн. Он молод, но опасен, – вставил другой моряк. – Но по ночам он любит прогуливаться с юта на нос. Может, устроить ему несчастный случай?..
– Луна вдруг скрылась за облаками, и корабль накренился на правый борт. Аарон, выругавшись, бросился к борту и почувствовал, как холодный стальной клинок через рубашку ударил его по спине, защищенной лишь тонким слоем одежды. Он резко обернулся, выхватив свой кинжал. У его обидчика было два преимущества – тьма и крепкие, привыкшие к морю ноги. По одежде этого человека Аарон определил, что он был из простых матросов, однако лица его он разобрать не смог. Нож зловеще поблескивал в руке матроса: он снова бросился вперед. Страх придал ему мужества, но он был неуклюж. Когда он приблизился к Аарону, молодой солдат просто отскочил в сторону, поэтому матрос силой своей тяжести наклонился вперед. Аарон нащупал своим ножом цель – мягкое обнаженное горло. С тихим сдавленным бульканьем убийца упал на Торреса, едва не утянув их обоих за борт, ибо корабль опять накренился.
Луна появилась вновь, осветив жуткую сцену. Мужчина был не из басков, а матрос из Полоса. Значит, мятеж распространился. Беззвучно ругаясь, Аарон выбросил тело на съеденье акулам, а потом, шагая по корме, стал думать, что же делать дальше. На палубе тут и там валялись спавшие матросы. Он посмотрел на рубку, которую обычно предпочитал боцман, когда не стоял на вахте. Чачу там не было.
Аарон осторожно пробирался между телами спящих, направляясь к трапу, который вел наверх, на ют. Под дверью адмирала мерцала тоненькая полоска света. Он тихонько постучал, и стюард Колона открыл дверь, чтобы впустить его. Маленькая каюта была забита картами и бумагами, которые грудой лежали на грубом деревянном столе. Кристобаль сидел за столом и писал в судовом журнале. Он выглядел измученным заботами, уставшим.
– Я вижу, у нас назревают неприятности, – сказал Кристобаль, глядя на залитую кровью рубашку Аарона. – Ты не ранен?
Со мной все в порядке, но у нас осталось лишь несколько гонг. – Аарон сел, как только стюард удалился, закрыв за собой дверь. – Нам надо выработать план на завтра.
Рассвет десятою октября сверкал золотом. Молодой юнга, который нес предрассветную вахту сладкоголосо, чисто и трепетно запел традиционное утреннее приветствие:
Благословен будь новый день, И крест святой. И истинный Господь. И Смятая Троица. Благословенна будь, бессмертная душа. И Господь, что будет ее. Благословен будь, свет дневной, тот, кто отсылает ночь долой.
Колон чуть замешкался у дверей своей каюты, вглядываясь в плещущиеся волны. Он видел справа по борту паруса „Ниньи“, она была здесь, рядом, но „Пинта“, как обычно, была далеко впереди, у горизонта. Переключив внимание на людей на нижней палубе, он заметил взволнованную кучку людей, собравшуюся вокруг пяти басков, вот они, все пятнадцать мятежников. Из всей команды в тридцать девять человек большинство было на его стороне, по генуэзец большую часть жизни провел в море и знал, насколько быстро преданность могла раствориться в мучительной изоляции, страхе и даже скуке. А всего этого было предостаточно за прошедшие пять педель, с тех пор как они отплыли с Канар.
Адмирал посмотрел туда, где стоял шкипер Хуан де ла Коса. Его соотечественник боцман Чачу вместе с недовольно ропчущими матросами стоял чуть поодаль. Встретившись взглядом со шкипером. Колон подал знак Аарону, чтобы тот вышел из каюты. Маршал был в полном военном снаряжении, с мечом и кинжалом, на нем были кожаные доспехи и стальной шлем. Он прошел по палубе и наклонился к борту, где был установлен фальконет. Похожие на кусочки обсидиана, глаза Косы округлились, когда он увидел Торреса, потом сузились, но этого оказалось достаточно, чтобы удовлетворить любопытство мужчин на юте, поскольку шкипер также принимал участие в заговоре.
– Утро началось. Для всех есть достаточно работы, чтобы занять себя после того, как отданы швартовы. У вас есть причина для того, чтобы бездельничать, боцман? – Спокойные слова Колона отчетливо раздавались в тишине, а Генуэзский акцент в сочетании с кастильским придавал его гoлосу обманчивое добродушие. Его светлые голубые глаза многозначительно переходили с Чачу на Косу.
Наконец шкипер вышел на середину корабля и встал перед группой, возглавляемой Чачу.
– Мы в море с девятого сентября, почти в месяце пути с Канарских островов. Сегодня десятое октября, и мы забрались намного дальше на запад, чем когда-либо забирались другие корабли.
– Дальше, чем те, кому бы удалось выжить, чтобы возвратиться и рассказать нам об этом, – пробормотал юнга.
– Люди хотят вернуться, пока еще остались запасы воды и продовольствия, чтобы можно было добраться до островов Африки, – продолжил Коса.
– И услышать шепот юго-восточного ветра, который проводит нас домой, – подхватил в конце боцман. Он окинул угрюмым взглядом остальных членов команды, большинство из которых завершали легкую утреннюю трапезу и готовились либо заступить на вахту, либо найти себе тенистое тихое местечко и притулиться там поспать. Доверенные лица короля, ученый-еврей и корабельный хирург, стояли в стороне пол навесом недалеко от капитана, крепко, несмотря на ветер, удерживающего румпель. Ни один из них не принимал участие в споре, считая, что за это должен нести ответственность адмирал и его маршал.
– Ветры, дующие с юго-востока, могут отнести нас севернее, чем курс к дому. У нас есть еда еще на несколько месяцев и много ободряющих знаков островные птицы, свежий топляк. Мы приближаемся к цели. И как представитель их величеств, короля Фердинанда и королевы Изабеллы, я собираюсь продолжать делать то, что мне было поручено. Мы будем плыть.
Адмирал помолчал и оглядел стоявших внизу мужчин. Похоже, на этот раз Чачу, а не Коса решил пойти в атаку, отталкивая своим большим мускулистым телом худощавого Косу.
– А если нам это не понравится и мы хотим посовещаться с капитанами „Ниньи“ и „Пинты“?
– Да, давайте обсудим это с Пинсонами. Они хорошие люди из Палоса, – скрипучим голосом прокричал один из моряков. К нему присоединились еще несколько человек из портов Андалузии.
– Как маршал флота я приказываю распределить все оружие, если в этом будет необходимость, между членами команды… и использовать его против мятежников… если будет нужно. – Аарон отчетливо произнес эти слова и повернулся к дулу фальконета, прикрепленного к борту. Жерло орудия, которое могло изрыгать небольшие свинцовые ядра и на большом расстоянии распространять огонь, сейчас было направлено в середину группы басков и их соучастников из Палоса. – Вы даете мне разрешение продемонстрировать его, адмирал? – Он посмотрел на Колона, лицо его было жестоким, холодным. Сейчас никто, даже высокомерный боцман, не воспринимал Диего Торреса как мальчишку.
– Я не думаю, что возникла необходимость в столь экстремальных мерах, маршал, – ответил Кристобаль, – Не будет никакого совещания между офицерами на борту „Ниньи“ и „Пинты“. У них, как и у всех вас, есть свои поручения. После покушения прошлой ночью на моего маршала я предложил ему принимать особые меры предосторожности.
По палубе прокатился испуганный шепот.
– В следующий раз, если кто-нибудь поднимет руку против королевской власти и этого предприятия, я не буду таким снисходительным. Дон Диего уже воздал по заслугам нападавшему на него.
Пронзительный взгляд голубых глаз Колона остановился сначала на шкипере, затем на боцмане. Он помолчал, наблюдая за людьми, которые толкались и бормотали что-то.
– Послушайте, давайте будем стоять за адмирала! – выкрикнул моряк из Гуелвы.
Другой, из Кадиса, присоединился:
– Да, да, вперед за золотом, в Индии! Вскоре остальные присоединились к хору, вытесняя раскольников. Каждый моряк пошел исполнять свои обязанности или отдыхать.
Аарон подождал, пока все угомонились, развернул пушку к морю, замкнул ее и положил ключ в карман. Он подошел к адмиралу и мрачно улыбнулся:
- Предыдущая
- 21/93
- Следующая
