Дядя самых честных правил 8 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 28

Закидывая эту удочку, я не особенно надеялся на успех. Но вдруг Добрятников и правда узнает что-то интересное? Будет крайне любопытно, что ему расскажут действующие масоны и станут ли они лгать, зная, что Пётр Петрович общается со мной.

На следующий день, уже под вечер, в усадьбу въехал запылённый экипаж. Откуда появился Бобров собственной персоной. Немного усталый, но радостный и улыбающийся.

— Костя, я прямо счастлив к тебе вырваться. Ей-богу, за эти дни при дворе устал больше, чем за полгода в Павлово.

— Так всё плохо?

— Да нет, так, в общем, ничего, терпимо. Но уж больно там всё, — Бобров скрутил из пальцев обеих рук клубок, — сложно и запутанно. Сашка ещё настаивает, чтобы я служить пошёл, чин обещает мне у Екатерины попросить. А я не хочу, вот веришь? Как представлю, что мной высокородный дурень-начальник командовать будет, так с души воротит. А Сашка всё зудит, что мне в Петербурге надо при деле быть, вес в обществе приобретать.

— Делом, говоришь? Так и займись тем, что умеешь, — я подмигнул ему. — Ты же, если я правильно помню, помогал в решении деликатных ситуаций?

— Вроде того.

— Вот! Что тебе мешает подобное при дворе делать? Супруга намекнёт о твоих умениях, от заказов отбоя не будет.

— Да? А что, это мысль, — Бобров почесал в затылке, — надо попробовать. И благодарить за такое щедро будут, и начальника надо мной не поставят.

Идея Боброву так понравилась, что он тем же вечером написал Сашке письмо. Думаю, наша рыжая сумеет правильно оценить перспективы и шепнёт правильные слова в нужные уши. А пока шестерёнки закрутятся и Пётр понадобится в Петербурге, я съезжу с ним в Павлово и решу накопившиеся проблемы.

Затягивать поездку не стоило, и на следующее утро мы выехали в Павлово. В сопровождение Камбов выделил два десятка опричников под командованием Светлячка. В принципе, такая охрана мне не требовалась, но для демонстрации силы могла пригодиться.

— Рассказывай, что у тебя там с соседями вышло, — попросил я Боброва в дороге. — Только по порядку, чтобы я всю картину увидел.

Бобров поморщился и почесал в затылке.

— Да, понимаешь, какое дело, я сам долго разобраться не мог, что происходит. Как с тобой случилась «неприятность», так валом пошли всякие мелкие проблемы с соседями. Помещики, которые раньше улыбались и звали в гости, вдруг стали наглеть. То отправят крестьян косить наши луга, то лес, который тоже наш, начинают рубить, то уголь жгут на нашей земле. А у меня под рукой всего десяток опричников, пока заметят безобразие, пока направлю туда людей, а убыток уже есть.

— Почему не послал за подкреплением к Камбову?

— Так опричники в Злобино нужнее были, там всё имение у тебя хотели отобрать. Я и не стал никого дёргать, решил справиться своими силами. Но с каждым днём ситуация всё хуже и хуже становилась. Ещё и разбой приключился: крестьяне на ярмарку поехали, так их ограбить пытались. Повезло, что я в это время с опричниками рядом оказался.

— Поймал разбойников?

Бобров покачал головой.

— Ушли в лес, едва мы появились.

— Нападения на само Павлово не было?

— Нет, обошлось. Но и без этого мелких пакостей набралось по горло, хорошо хоть до стрельбы не дошло. И знаешь, что обидно: вроде и убытки копеечные по отдельности, а всё вместе складывается в приличную сумму. А хуже всего, что замочные мастера… — Бобров щёлкнул пальцами, подбирая слово. — Как бы сказать, будто всё Павлово в трауре. Работают еле-еле, ходят как в воду опущенные. Слухи пошли, что продадут всех другому помещику. А тут ещё и купцы, что обычно в Павлово замки покупали, начали носом крутить. Словно их всех разом кто-то настропалил. Приехали, стали цены сбивать ниже обычных, чуть ли не в убыток пытались заставить торговать.

— А ты?

— Я упёрся. Не буду же под купчишек прогибаться! На свои выкупил замки у мастеров, чтобы им жить на что было. А купцам прямо сказал — найду других, коли они не желают по-хорошему.

— А они?

— Развернулись и уехали. День нет, два нет, на третий один вернулся. Только приехал ночью, чтобы никто не видел, и товар взял не торгуясь. У меня потом с ним разговор был: говорит, им в купеческой гильдии намекнули: мол, Урусов сослан в Сибирь, Павлово скоро отойдёт другому владельцу, можно пока погреть руки. А про меня говорил, что я никудышный управляющий, дела не знаю, и меня обмануть можно.

— Вот, значит, как…

Дело ясное, что дело тёмное. Рейдерский захват, вроде того, что пытался провернуть младший Девиер? Или скоординированное давление, чтобы добиться чего-то. Уверен, что целились не в Боброва, а конкретно в меня.

— А этих соседей-помещиков тоже кто-то подговорил?

— Не знаю, Костя. Встретиться с ними не вышло, все как один перестали принимать меня. Просто гадили — и всё, даже поля крестьянские вытаптывали конями, не сильно изображая случайность. Но я под конец парочку из игры вывел. Написал друзьям в Москву, чтобы покопались в прошлом этих сударей, — Бобров осклабился. — У каждого найдётся грязное бельё, особенно если они так себя ведут. Вот и прислали мне кой-какие бумаги на двоих. Я отправил этим двум письма: мол, так и так, буду вынужден огласить некоторые факты на дворянском собрании, ежели вы не станете вести себя по-соседски. И, знаешь, вмиг притихли и больше безобразий не вытворяли.

— Молодец, это ты хорошо придумал.

— Ещё двое осталось, — Бобров вздохнул, — на них ничего не нашли. Там такие рыла, я тебе скажу, будто и не дворяне вовсе. Хамы, грубияны и сутяжники. Они не только мне гадости успевали делать, но и между собой собачились, даже судились из-за какой-то ерунды. Я когда уезжал, приказал опричникам спуску им не давать, но и до стрельбы стараться не доводить. У них опричники, может, поплоше, но их гораздо больше. Если бы они разом навалились, то наших бы точно перебили.

— Всё правильно, так и надо было. А что с производством?

Я уже знал общее положение дел от Лаврентия Палыча, но интересовал взгляд самого Боброва.

— Старое производство я сохранил, — принялся рассказывать Пётр. — Некоторые мастера никаких новшеств не приемлют. Чуть ли не крик подняли, что менять ничего нельзя и надо делать замки по дедовским лекалам. Даже удивительно, как они умудряются создавать сложные устройства с таким подходом. Этих я оставил в покое, пусть себе ковыряются, но детей обязал отдать в школу. Ножницы, ложки, вилки и всякое такое я тоже разрешил производить — доход с них идёт неплохой, так что пусть себе делают.

— А другие?

— Остальные согласились добавить в свою работу магию. Аполлинарий с Разумником прислали парнишку из школы, одного из твоих деланных. Так он с помощью Знаков замки стал зачаровывать.

Я удовлетворённо кивнул. Этот момент я обговаривал с учителями ещё зимой. Парнишка был далеко не гений в деланной магии, зато усердный и старательный. Пришлось писать для него «методичку» по Знакам и Печатям для замков с указаниями, когда какой набор применять.

— Про школу я говорил уже? Нанял туда учителя из орков и обязал всех детей научить чтению, письму и счёту. Ну и про телеграф не забывал: из самых толковых молодых подмастерий организовал артель по выпуску аппаратов. Механической части, естественно, без магии. Пока Сашка была в Павлово, она Знаки на них рисовала, а как уехала, я велел отправлять аппараты в Злобино как есть.

— Очень хорошо, порадовал. Если производство работает, с соседями я быстро разберусь. Не думаю, что это сложнее, чем в Петербурге.

— Костя, очень тебя прошу, не надо их убивать. Дворянское общество на тебя ополчиться может, особенно, если им в нужном свете подадут. У нас ведь нет доказательств, что они специально вредили, так я уже давно Надворного судью вызвал бы. А они всё исподтишка делали, даже поначалу извинения слали.

— Спокойно, Пётр, не собираюсь я смертоубийством заниматься. Думаю, хватит простого внушения, чтобы они прекратили безобразничать. Меня больше интересует, кто их подбил на подобное. Не верю, что они сами решили устраивать тебе подлости. Как, говоришь, этих двоих зовут?