Дядя самых честных правил 8 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 22

Минут десять он потчевал меня всем подряд. Я даже начал подозревать, что управляющий проворовался и решил закормить меня до смерти, чтобы скрыть недостачу. Но Лаврентий Палыч допил очередной стакан чаю и сам перешёл к финансовым вопросам.

— Как вы и просили, Константин Платонович, прикупил я людишек. Пятьдесят три семьи взял, всё, что было. Да ещё и поторговался, по восемь с полтиной за душу заплатил. Деревеньку для них построил, поселил, провизией обеспечил. Через что и школу увеличить пришлось. Всех детей от мало до велика велел учить.

— С чего это, Лаврентий Палыч? Вы же были противником школы, сколько я бился, вас убеждая.

— Ну…

Он покачал головой и цокнул языком.

— Признаю, был неправ.

— И что вас сподвигло, дорогой вы мой?

— Прибыль, Константин Платонович. — Он выставил пятерню и начал загибать пальцы. — От муромского огнива, что в мастерских делают, — это раз. От печей, что на заводах ставят, — это два. От ваших сеялки да плуга — три. Как посчитал: уже столько же принесло, сколько вам Василий Фёдорович в наследство оставил.

— Даже так? Ну-ка, Лаврентий Палыч, покажите мне всё это в цифрах.

Почти час я смотрел финансовые книги, составленные убористым почерком управляющего.

— Могу поздравить, Константин Платонович, капитал у вас за двести тысяч рублей перевалил. Не считая усадьбы и прочего имущества. Естественно, все деньги в работе, свободных средств хорошо если тысяч десять наберётся. Как вы тогда говорили? Деньги должны делать деньги? Очень верное замечание.

— Лаврентий Палыч, я вашей работой весьма доволен. Выдайте себе премию, в разумных пределах, разумеется.

— Премия? — Он даже порозовел от удовольствия. — Лестно, очень лестно, Константин Платонович. Уж и не помню, когда в последний раз мне так приятно делали. С вашего позволения, возьму тысячу рублей.

Я махнул рукой.

— Хоть две, для вас не жалко. Но это позже, а сейчас мы должны обсудить более важные финансовые вопросы.

— Более? — Лаврентий Палыч всплеснул руками. — Вы хотите открыть ещё и университет?

— Нет, — я рассмеялся, — немного масштабнее. Речь у нас с вами пойдёт о колонизации Америки.

— Константин Платонович, вы себя хорошо чувствуете? Морошка, что ли, в пирожках забродившая? Ах, горе-то какое! Погодите, Константин Платонович, я сейчас вам компресс холодный сделаю!

— Лаврентий Палыч, прекратите паясничать. Вы что, не слушали меня вчера? Я же русским языком сказал: императрица пожаловала мне титул князя Алеутского и соответствующие земли.

— Титул я помню, — он почесал нос, — а про земли думал, это так, образное выражение.

— Нет, Лаврентий Палыч, земли настоящие. Вся Алеутщина и далее, до границы с землями Франции, Испании и Англии.

Пожевав губами, Лаврентий Палыч встал и молча принялся ходить из угла в угол. Морща лоб, он шевелил пальцами, будто считал в уме. Я не торопил его, попивал чай и съел ещё один пирожок с морошкой.

— Так-так. — Управляющий, видимо, додумал мысль, взял приставную лесенку, придвинул её к шкафу и полез на самую верхнюю полку. — Где-то здесь она у меня была.

Перекладывая так бумаги и книги, он вещал сверху глухим голосом, напоминая парящее привидение.

— Точно помню, года четыре назад заказывал из Академии наук. Мне как раз предложили вложиться в один прожект — пушнину из Америки возить. Посмотрел я, подумал, да и отказался. Далеко, долго, холодно, дикари по лесам бегают. И нюх меня не подвёл — собрал организатор деньги да и сбежал с ними за границу. Больше о той пушнине, которой, может, и в помине нет, никто не заговаривал. Ага, нашёл!

Быстро спустившись с лестницы, Лаврентий Палыч освободил стол от тарелок, и разложил большую карту. Я поставил чашку и встал, чтобы лучше рассмотреть рисунок. Да уж, художник не особенно стремился к точности, зато изобразил на неизвестных землях миниатюры страшных зверей, а в океане чудовищных кракенов.

— Вот Берингов перешеек, а за ним наша Алеутщина. — Палец с жёлтым ногтем указал на север карты. — Ага, если спуститься на юг по побережью, окажемся в Орегонщине.

— Ничейная земля, — прокомментировал я, — практически не исследована, даже испанцы сюда не добрались.

— Понятно, надо брать. А если пойти ещё южнее, попадём в… — Лаврентий Палыч склонился над картой, пытаясь разобрать надпись, — Ка…

— Калифорщина, как называют её испанцы. Они, вроде бы, считают землю своей, но никаких поселений там нет. То есть де-факто всё это владения местных племён.

— Вот как, — Лаврентий Палыч потёр ладони. — Ну, с вождями, даже дикарями, всегда договориться можно. Так ведь, Константин Платонович? Было бы желание.

— Угу, если действовать с умом.

— Ну, этого нам с вами не занимать, — пробубнил управляющий, продолжая разглядывать карту. — То есть на юге Испания, на востоке тоже они. Английские колонии на берегу Атлантического океана нам неинтересны, слишком далеко. А это что?

— Луизианщина, от города Новый Орлеан и выше по течению реки Миссисипи. Насколько я помню, сейчас принадлежит Франции. Но вроде король собирался продать её Испании.

— Надо уточнить, — Лаврентий Палыч постучал по карте пальцем, — нам выход на эту реку нужен для торговли.

— А вы не слишком замахнулись, Лаврентий Палыч? Это далёкие территории, от Алеутщины до них не меньше трёх тысяч вёрст, а то и все пять.

— Так это сейчас. — В глазах фальшивого лепрекона горел алчный огонь. — А вот Калифорщину заберём себе, она и ближе станет. Я, Константин Платонович, уже прикинул, как вашу колонизацию проводить. Во-первых, крепостных туда отправлять. Во-вторых, казаков набирать, кто вольницы хочет. В-третьих, вы же князь! А значит, можете в своём владении нарезать уделы. Правильно? Вот и привлекать малые дворянские роды: пусть приносят клятву верности и осваивают земли.

— Давайте уточним некоторые детали. Вам не кажется, что мы не наберём столько народу, чтобы заселить все эти территории?

— А и не надо прям заселять. Достаточно остроги поставить, чтобы обозначить, кто хозяин. Местные племена окрестить и сделать вашими подданными. А там, глядишь, народ сам по себе плодиться будет. Главное, за собой земельку застолбить, чтобы в испанские руки не уплыла.

— Хорошо, тогда второй вопрос: как вы собираетесь крепостных и казаков туда везти?

Задумавшись, Лаврентий Палыч почесал подбородок и ответил:

— Одних из Петербурга кораблями отсылать, другие пусть своим ходом через Сибирь едут, а там по океану тоже кораблями.

— Этаким образом у вас доедет один из десяти в лучшем случае. Вы когда-нибудь плавали через океан, Лаврентий Палыч? А по Сибири ездили?

— Бог миловал, — буркнул управляющий и вздохнул, — но ваше беспокойство понимаю. Просто надо посылать с запасом, учитывая возможные потери в пути.

Я посмотрел на него с осуждением. Лаврентий Палыч сначала смутился, наморщил лоб, а затем перешёл в атаку.

— Так вы же сами хотели колонизировать, Константин Платонович. Вы как людей туда хотели отправлять?

— А вот это я и собирался с вами обсудить. Садитесь, Лаврентий Палыч, разговор будет долгим.

Мы сдвинули карту, налили себе чаю, и я изложил свой план. Управляющий слушал молча, только изредка задавая уточняющие вопросы и поглядывая на карту. А когда я закончил излагать, то крепко задумался. Почти четверть часа он сидел в кресле, прихлёбывая остывший чай и что-то записывая в блокноте.

— Пожалуй, мне ваш план нравится. — Он спрятал блокнот, налил свежего чаю и придвинулся к столу. — Говорите, создаём Русскую Американскую компанию? Мы собираемся привлекать внешнее финансирование и будем продавать паи?

— Только в политических целях. Скажем, процентов пять подарим наследнику престола.

— Умно! Это вы хорошо придумали.

— Возможно, продадим процентов десять нужным людям, кто сможет оказать поддержку. Ещё десять — купцам, кто будет обеспечивать работу компании. Но львиная доля должна остаться в моих руках.