Ваше Сиятельство (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 46

Получив от главного судейского «добро» покинуть их компанию, я сделал жест, будто снимаю с головы несуществующую шляпу и, взмахнув ею перед собой, сказал, не скрывая иронии в голосе:

— В таком случае, уважаемые господа, вынужден вас покинуть. Дела, понимаете ли, неотложные. У нас — князей постоянно времени в обрез, столько нужно сделать, а в сутках всего двадцать четыре часа.

Времени, скорее всего, у меня действительно в обрез, а к разговору с патриархом рода Засекиных я еще не готов. То есть, морально готов, но хочется вывести наше сотрудничество на более высокий уровень, а для этого необходимо подготовить демонстрационные образцы. Чем я, собственно и собираюсь заняться уже сегодня. А графиня… пускай пока поживет, я человек терпеливый и люблю всякое там заливное как рыбу, так и мясо в охлажденном виде. Рано или поздно Фарфа отправится в Пустоши. Именно там самое место пообщаться с этой стервой со всей нашей душевной теплотой и мужским обаянием.

Огромный богато обставленный кабинет патриарха рода Засекиных. За столом Лев Григорьевич. Мужчина взял из толстой стопки накопившихся за неделю его отсутствия в московской резиденции бумаг ту, что лежала сверху, бегло ознакомился с её содержанием, затем поставил внизу размашистую роспись и положил в другую стопку, менее толстую.

Дверь распахнулась. На пороге нарисовался личный секретарь патриарха Кузенков Прохор Ксенофонтович. Мужчина пожилого, можно сказать, преклонного возраста, высок, сухощав, из-за сутулой фигуры, в совокупности с приличных размеров крючковатым носом, тонкими губами и пышными бакенбардами, обрамляющими его испещренную морщинами физиономию, напоминает эдакую гротескную птицу из отнюдь не детской сказки ужастика:

— Позвольте войти, Лев Григорьевич?

Оторвав взгляд от очередной зажатой в руке бумажки, патриарх посмотрел на секретаря и приветливо улыбнулся.

— Заходи, Проша. Что там у тебя?

— Ваша Милость, — Кузенков, подойдя к столу, положил перед боссом толстенную папку с бумагами. — Здесь собранные нашим человечком материалы по вашему правнуку. Прибыли час назад. Я взял на себя обязанность предварительно их просмотреть. Желаете лично ознакомиться с содержимым папки или выслушать мое относительно краткое резюме?

На что Лев Григорьевич с улыбкой ответил:

— Старый пердун, ты ж меня знаешь, как облупленного. Выкладывай своё резюме, у меня и без твоей папки дел по горло.

— Итак, по полученным из Тобольска данным, Иван Силаев действительно является вашим правнуком…

Доклад секретаря действительно, много времени не занял. За какие-то полчаса он умудрился представить грамотную информационную выжимку из кучи разного рода бумажек, собранных опытным дознавателем рода, побывавшем накануне в никому доселе неизвестных Дубках.

Выслушав Прохора Ксенофонтовича, Лев Григорьевич откинулся на спинку своего рабочего кресла и, прикрыв веки, констатировал:

— Итак, поелику принадлежность Ивана Силаева к нашему роду не вызывает сомнений, свяжись с ним лично и назначь встречу со мной, скажем… на ближайшую пятницу в час пополудни. Пообщаемся с правнуком за обеденным столом. И еще один момент, в список наследников Ивана пока не вноси, с этим определимся аккурат после нашего с ним разговора. Предчувствие у меня, Прохор, что этот парень даст сто очков форы всем прочим претендентам на мое место. — И, покачав головой, со смехом добавил: — Эко он судейских, иже с ними Астрахановых мордами в говно сунул! Чувствуется наша порода… Жаль, Семирамидушка… — Но не закончив начатую фразу, с неизбывной тоской в глазах посмотрел на секретаря и взмахом руки отправил его прочь из кабинета.

Глава 15

К моему великому разочарованию, заботливый папенька не пустил графиню Астраханову в Пустоши. А вечером дня моего позорного судилища за ней пожаловал на шикарном бронированном авто сам глава рода Астрахановых Тимофей Геннадиевич. Патриарха сопровождал взвод гвардейцев на четырех бронетранспортерах. Разумеется, появление столь значимой личности в Дубках вызвало бурное брожение в умах и разговоров, как минимум, на неделю. Куда там донам Педро и доньям Кармелитам из популярных телесериалов. Эта досужая болтовня определенным образом касалась и меня, поскольку свидетелей позора графини было достаточно, чтобы подробности практически моментально стали достоянием широкой общественности. Как говорится, не на всяк роток накинешь платок.

По большому счету, мне плевать, что там болтают по лавочкам беззубые старухи, говорливые бабы, поддатые мужички и прочие селяне и селянки.

А вот отношение ко мне Маши Калугиной поменялось самым кардинальным образом. По возвращении домой с судилища я застал девушку сидящей во дворе на лавке зареванными глазищами.

— Ты чего, Маша, расстроенная такая и в дом не заходишь?

Та посмотрела на меня с тоской во взгляде и едва ли не шепотом выдала:

— Ваше Сиятельство, ведь между нами все кончено? Да?

В ответ я рассмеялся.

— С чего бы? Тебе что, не нравится быть со мной?

— Ну что вы, Иван Игнатович, как такое может не нравиться. — Пролепетала девушка, при этом отворотила от меня свое покрасневшее от стыда красивое личико.

— Ну вот и славно. — Широко заулыбался я. — И давай, Машенька, обойдемся без этих «ваших сиятельств» и без отчеств. Для тебя я по-прежнему Иван, Ваня, кочеток ненасытный, ну и как еще ты меня называешь в порыве страсти. Так что забудь, что я князь — все это внешняя шелуха для склонных к низкопоклонничеству дураков. Мы же с тобой, люди передовых взглядов и нам плевать на все эти сословные условности. Так что живем как жили. Ты согласна?

Не знаю, насколько верно Калугина восприняла мою как бы философскую замудрень, но по резко изменившемуся ментальному фону в положительную сторону я понял, что общую суть сказанного мной она ухватила. Накрутила у себя в головенке, будто, став князем, я тут же погоню её со двора. Дурёха глупая. А кого я в таком случае буду прижимать по ночам к своей горячей груди, ну и всё прочее. Так что, Машенька, не переживай, пока я в Дубках, быть тебе со мной. Да и после не оставлю, приданым таким обеспечу, что за тобой все дубцовские холостяки, разведенцы, вдовцы и даже женатики будут толпами ходить, выбирай — не хочу.

— Тогда я побежала еду готовить, — прощебетала повеселевшая Маша, при этом её красивое личико будто озарилось каким-то ирреальным внутренним светом.

— Беги, готовь, у меня от этой болтовни со всякими уродами уж больно аппетит разыгрался. — Поощрительно кивнул я и как бы мельком добавил: — Вечерком отведешь меня к своей бабуле, посмотрю на неё.

Забегая вперед, вынужден отметить, что отношение Маши ко мне с этого дня все-таки кардинально поменялось. Девушка стала относиться к собственным словам и делам более сдержанно, что ли, как будто опасалась ненароком вызвать мой гнев. Впрочем, наших с ней постельных дел это никак не касалось, поскольку в порыве страсти все наносное и надуманное вмиг слетает с человека, обнажая его истинную сущность.

Ну всё-всё, не стану более углубляться во всякие философские бредни фрейдистского толка, в которых запутался бы и сам старина Зигмунд.

Пока Машенька громыхала на кухне кастрюлями, сковородами, плошками и прочим скарбом, я занимался установкой следящих устройств в апартаментах графини Астрахановой. Ну не вызывает у меня доверия эта тварь. Как бы какого черного колдунства супротив меня не измыслила или еще чего похуже. Было бы глупо полагать, что за время существования рода Астрахановых их кладовые регулярно не пополнялись разного рода артефактами, вынесенными ватажниками из зон отторжения, именуемых Пустошами. А что такое серьезный иномирный девайс? Таки достаточно взглянуть на мою руку. Впрочем, просто так увидеть браслет-искин у абы кого не получится, ибо от чужих глаз Николай защищен серьезным магическим конструктом и недоступен взору даже очень продвинутого чародея. Так что, от этой семейки можно ожидать любой каверзы. И мне, разумеется, хочется знать все замыслы врага. Тот факт, что друзьями с семейкой Астрахановых мы никогда не станем для меня непреложен. Временный нейтралитет, затем коварный удар из-за угла — вот что меня ждет.