Гражданин тьмы - Афанасьев Анатолий Владимирович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/85
• Следующая

Наверное, что-то было подмешано в черное вино, потому что незаметно я уснула, не раздеваясь, в юбочке и тонкой рубашке. Да так крепко и сладко, как в детстве. Зато пробуждение было ужасным. На меня навалилось стопудовое чудище и с грозным рычанием, с мутным запахом чеснока и вина как будто насадило на металлический вертел. Кое-как, поерзав, я приспособилась, иначе быть бы разорванной на две части. В комнате царил полумрак, настенные бра причудливо обрисовывали ковры и потолок. Целую вечность чудище двигалось во мне в ритме медленного танго, проникая все глубже и глубже, но наконец рычание перетекло в густой человечий хрип и оборвалось на короткой, резкой ноте, как если бы лопнула шина. Еще некоторое время Дилавер лежал на мне, сопя в ухо. Потом перевалился на бок, пророкотал.

— Прости великодушно, госпожа. Немного потревожил твой сон. Ты такой красивый и сладкий… Не мог утерпеть.

— Все в порядке. Мне хорошо. Благодарю тебя, господин.

— Правда хорошо? Нигде не больно?

Его искренняя озабоченность тронула меня. Но правда была в том, что если бы мной овладел инопланетянин, наверное, я испытывала бы то же самое.

— Волшебная ночь — сказала я.

— Хочешь вина попить?

— Лучше давай поспим.

— Давай, госпожа Нации. Утром будет сюрприз. Я не успела испугаться, как он мерно задышал. На сей раз сон подступал осторожно, переполненный сиянием, словно надо мной опускался звездный небесный полог. Слезы потекли по щекам. Я любила ночные слезы. Вместе с ними приходило очищение. Я радовалась тому, что миновал еще один длинный, томительный, пустой день, а девочка опять уцелела.

К сюрпризам я привыкла, и к приятным, и к отвратительным, но этот был особенный.

— Теперь я полюбил маленькую госпожу, — лукаво сообщил Дилавер за завтраком. — И мы будем вместе делать бизнес. Хочешь сыру, да?

Со своей тарелки плюхнул кусок чего-то слизисто-желтого, остро пахнущего. Мы сидели вдвоем на террасе с бамбуковыми перегородками. Тяжкая ночь отступила, утро было чудесным. Рокотало близкое море, в воздухе порхали лиловые бабочки. Поскорее бы в воду, уплыть, растаять. Поскорее бы очутиться в отеле, уснуть, забыться. Поскорее вернуться в Москву к мамочке, обнять седенькую головку, утешить. Кроме нее, у меня никого нет. До двадцати пяти годов не завелось, о ком стоит сожалеть. Самый умный, смелый, красивый мальчик в нашем классе. Весь выпускной год любила его самозабвенно. Два аборта сделала. Он считал, что предохраняться — это не по-христиански. Его батяня был крупным бандюгой тогда у них мода как раз пошла на воцерковление. Отец брал с собой Жорика на воскресные службы, и мальчик подучился продвинутый в религиозном отношении. На него большое впечатление произвел случай, когда батяню подстрелили в подъезде и спасся он лишь благодаря тому, что пуля попала в большой золотой крест у него на груди.

Со мной Жорик поступил как подонок. Когда второй раз подзалетела, то сперва заблажила, сказала, что буду рожать. Не знаю, что взбрело в голову. Выйти за него замуж не помышляла: какая я ему пара? Но вот уперлась: рожу, дескать, и рожу. Пусть будет маленький Жорик, с его искристыми глазками и розовыми ушками. Жорик принял все за хохму, а когда понял, что это всерьез, замкнулся в себе и посуровел. Начал заметно отдаляться и в конце концов прислал записку, где объяснил, что не надо держать его за лоха. Он хотя и верующий, но не намерен воспитывать чужого ублюдка. Написал, что разочаровался во мне как в женщине, потому что я оказалась неблагодарной, лживой тварью и ради того, чтобы внедриться в приличную, богатую семью, готова использовать такие подлые приемчики. Прямо ножом в сердце ударил.

По прошествии лет я перестала на него обижаться. В принципе он имел право во мне сомневаться. В десятом классе наши девочки и мальчики так все перемешались, что трудно было понять, кто с кем спит, спали все со всеми — огромная шведская семья с интернетовским уклоном. Больше того, была ему благодарна за любовный урок. И когда через два года стороной узнала, что его батяню все же добили в очередной разборке, и крест на сей раз не помог, хотела позвонить, выразить соболезнование, начинала даже набирать номер — но так и не решилась.

— Какой бизнес, любезный Дилавер? Наверное, вы шутите?

— Зачем шутить, нет. — Турок с утра выглядел помолодевшим и умытым. — В Москве нужен верный, преданный человек. Не турок, а россиянин. Лучше россиянка, как ты. Поняла, да? Чтобы никто не догадался… Тебе будет контора, офис, деньги, машина. Свой секретарша. Все будет, чего душа пожелает. Хорошо, да? Будем вместе бабку рубить.

— Бабки, — машинально поправила я. — Любезный Дилавер, я не гожусь для бизнеса. Я вольный стрелок. Вы уж не обижайтесь.

— Зачем обижаться? Тебе дам новую квартиру. Маму пошлем в санаторий лечиться. От тебя ничего не надо. Только чтобы не жульничала. Россияне жульничают, все друг дружку кидают. Нам не надо, верно? Будем делать честный бизнес.

Когда он упомянул про маму, я поняла что не пустой разговор. Значит, заранее наводил справки. Через Ляку, разумеется. Хорошо же, подружка. Как бы тебе не проколоться… Второй раз на одну кучу говна я не наступлю. Странному предложению я удивилась только в первую секунду. Все мы, кто вырос уже в свободной стране, с детства привыкли к неожиданным резким переменам и воспринимаем их нормально, как снег или дождь. Где старики ломаются, как мой покойный папочка, царство ему небесное, там мы только крепнем. У нас повышенная живучесть.

— Благодарю за честь, милый Дилавер, но вы обознались. Кто-то вам лапши на уши навешал. Для бизнеса я не гожусь. Я глупенькая и молоденькая: одни забавы на уме.

Дилавер артистично зацокал языком, потряс бородкой, закатил глаза. Все это означало, что он оценил тонкость и благородство моих слов, но не согласен с ними.

— Когда узнаешь, по-другому скажешь.

Хлопнул в ладоши — влетел евнух, но не тот ночной, пожилой и в чалме, а улыбчивый и вертлявый, похожий на обычного канцелярского клерка. Может, даже не евнух: слишком бедово стрелял масляными глазенками. подал хозяину какую-то бумажицу и тут же, не дожидаясь знака, исчез.

— Возьми, — сказал Дилавер, загадочно улыбаясь. — Интересно будет.

Я взяла, повертела в пальцах. Обыкновенная пластиковая карточка со штрихкодом. Небесно-голубого цвета. Подобные я видела у некоторых моих знакомых. Ими расплачивались в ресторанах и по ним же сливали деньги из банкоматов.

— Нравится? — спросил турок.

Не зная, что ответить, я хотела вернуть карточку, но Дилавер поднял вверх обе ладони.

— Твоя, Надин. Тоже сюрприз.

— Моя?

Довольный произведенным впечатлением, Дилавер самодовольно хохотнул:

— У тебя фирма «Купидон» и счет в швейцарском банке. Хорошо, да?

Игра зашла слишком далеко, и я разозлилась. Вот так и затягивают в омут.

— Еще раз говорю, я не по этой части. У меня для бизнеса кишка тонка.

— Не тонка, нет. Честный, послушный девочка, нам нужен такой. Что будет трудно, подруга поможет. У тебя хороший есть подруга — Ольга Иванцова.

Тут он не выдержал, расхохотался, хлопая себя по толстым ляжкам, а мне по-настоящему стало страшно. Вот это прикол! Не омут, хуже. У них все просчитано. Знать бы еще, у кого у них? Впрочем, не так уж и важно. Я слышала, как это бывает. Не спросясь, меня сделали частью какой-то многоходовой комбинации и проплатили аванс. Пластиковая карточка, фирма «Купидон» — это и есть аванс. Не безвозвратный, зато такой, от которого нельзя отказаться. Я всего лишь крохотный кирпичик в неведомой пирамиде. Все очень серьезно. Могут так прищемить, что бордель в Эмиратах покажется райским уголком.

На какой-то тусовке я однажды встретилась со знаменитым нефтяным магнатом Маликом Вышеблядским. Одно время он часто мелькал в телепрограммах, потом куда-то делся. Мы одновременно потянулись к тарелке с закусками, я его узнала, ну и естественно, решила воспользоваться случаем. Нестарый, упакованный миллионер сам подкатился под локоть: надо быть полной дурой, чтобы не воспользоваться. Пролепетала что-то восторженное: "Ах, извините, кажется, мы знакомы?" — выпятила грудку, но Малик как-то чудно отреагировал. Попятился, чуть тарелку не выронил. будто черта увидел. Глаза пустые, как раковины. Тут же два дюжих молодца меня оттеснили. Заинтригованная, я рванулась следом за Маликом, но один из них бесцеремонно ухватил за руку, с улыбкой шепнул: "Отвали, пигалица".

• Предыдущая
• 32/85
• Следующая