Ваше Сиятельство 9 (СИ) - Моури Эрли - Страница 14

— Радуешься, потому что видишь меня? — полюбопытствовала баронесса.

— Элиз… — прошептала Ленская, прижимаясь к стене, — у него остробой.

— Сейчас, блядина, поговорю кое с кем. Потом с тобой. Дрыгну тебя, раз ты напрашиваешься. Да ты еще с подруженькой! — когда лохматый заметил Светлану. На его физиономии отразилось еще больше нахального удовольствия. Он не мог знать Ленскую в лицо и счел, что она, как и англичанка, не имеет отношения к Голдбергу, нанявшему их на этот вечер.

Держа наготове остробой, лохматый прошел мимо Элизабет. Мисс Милтон не стала ему препятствовать — ей было интересно, что произойдет дальше. Подойдя к двери в комнату Ленской, постучал в нее и громко спросил:

— Господин Голдберг!… — прислушался, потом с тревогой громкого спросил: — У вас там все нормально⁈

В ответ послышалось чье-то надрывное мычание и возня.

— Эй, господин Голдберг! — лохматый решился открыть дверь.

То, что он там увидел, погрузило его в глубочайшее оцепенение. Господина Голдберга он узнал исключительно по угольно-черному сюртуку, безупречного кроя, из-под которого выглядывал голый зад гениального сценариста. И самое удивительное, что из этого зада торчал какой-то черный предмет, встрявший ровно между нежно-розовых ягодиц.

— Нихуя себе!.. — ошалело произнес лохматый, опуская остробой.

В этот момент Артур прохрипел что-то, кое-как повернул голову, и потрясенный гость увидел, что изо рта сценариста торчит еще один предмет: покрупнее, удивительным образом похожий на искусственный член. Помощник Голдберга, которого называли Марк, что-то мычал, лежа связанным на полу. Вот тогда до лохматого дошло, что все произошедшее здесь явно стряслось не по воле господина Голдберга и Марка. И очень возможно к этому имеет отношения та странная женщина, которой он так опрометчиво позволил оказаться за своей спиной.

Он резко повернулся, вскидывая остробой, но как-то так вышло, что оружие тут же вылетело из его руки. От сильного удара ногой в живот лохматый влетел в комнату и сложился пополам.

— Заходи, третьим будешь! — рассмеялась Элизабет. — Есть еще чем связать? — спросила она у актрисы.

— Ремешки в шифоньере, — ответила Светлана, — но они не прочные. Можно отрезать провод на светильнике.

— Ладно, в этот раз обойдемся без связывания, — великодушно решила баронесса. Одарив улыбкой Марка, таращившего на нее большие испуганные глаза, подошла к лохматому: — Так что ты собирался сделать со мной? — спросила она, направив на него «Стальную Правду».

— Извините, госпожа!.. Простите, блядь!.. Дурак… я! Набитый… дурак! — запричитал он, в перерывах между словами жадно хватая воздух — от удара ногой в живот его дыхание сбилось.

— Светлана, ударьте его табуреткой, — попросила Элизабет, отбросив ногой подальше остробой, валявшийся на полу.

— Как ударить? — актриса было шагнула к столику, возле которого стояло два старых, довольно тяжелых табурета, но в нерешительности остановилась.

— Сильно и по голове. Так, чтобы нам не потребовалось его связывать, — пояснила мисс Милтон.

Ленская нехотя подчинилась, поднесла табурет, приподняла ее, держа за ножки и опустила ее на голову нового гостя, но слишком слабо — удар даже не прервал его испуганный вопль.

— Сильнее, Свет! Если бить слабо, то придется делать это много раз. Представь, что это такой спектакль. Сыграй его хорошо, насколько можешь, — попросила баронесса и приблизила ствол остробоя ко лбу оравшего в страхе парня.

— Ты кого блядью назвал⁈ — воскликнула актриса, вспыхнув вдруг решительностью и с немалой силой опустила табурет на затылок лохматого — крик тут же оборвался.

— Отлично! Запомни себя в этот момент. Очень не хотелось бы, чтобы в твоей жизни была потребности снова обратиться к нему, но лучше быть готовой ко всякому. Идем отсюда, — мисс Мильтон направилась к выходу и, переступив порог, добавила. — Только лучше, если ты запрешь дверь.

Ленская так и сделала: выйдя, захлопнула дверь, и заперла ее на два оборота замка, который она до сих пор не поменяла, хотя собиралась уже третий день.

О том, что внизу стоит еще два человека Голдберга, Элизабет решила Ленской не говорить. Она подумала, что актриса может проявить лишнее волнение, и этим обратит на себя внимание. Знают ли те двое Ленскую в лицо или нет, оставалось лишь гадать. Баронесса рассчитывала, что им удастся пройти мимо них беспрепятственно и не поднимая ненужный шум.

Глава 7

Испуганный голос Элиз

Старший пилот, как и распорядитель миссии категорически отказались вернуться к Нововладимирску хотя бы на пару часов. Для меня и для Ольги это было важно. Я хотел собрать собственные вещи, оставленные в гостиничном номере. Но вещи — ладно, это мелочь — от них можно было без особого сожаления отказаться. Важны были кое-какие наброски логической таблицы к переводу свитка, добытого для меня Элизабет и материалы на коммуникаторе, присланные Майком — их я собирался удалить по окончанию нашего отпуска. Конечно, вряд ли кто в них разберется, даже если они попадут в чьи-то недружелюбные руки, но все же в таких серьезных вопросах лучше перестраховаться. Еще для меня был важен мой эйхос — на нем сохранились последние сообщения от Майкла, Торопова и иных людей. Очень бы не хотелось, чтобы эти послания оказались в распоряжении моих недругов. Вполне возможно, что мой эйхос давно у людей, занимавшихся организацией похищения Ковалевской. Однако, шанс, что я выронил эйхос в эрмимобиле извоза тоже был немалым, и Даша, вернее Хитлалли, также могла подобрать его.

В общем, увы, все эти вопросы пришлось оставить открытыми. Едва приняв нас на борт, Вимана «Эльбрус-СРТ» взяла курс на Москву — указание императрицы, видите ли, срочно без задержек на полной скорости. Что это указание выполняется со всем старанием, я убедился, заглянув в рубку. Кстати, мое появление там старший пилот воспринял недружелюбно, не взирая, на то, что я — персона огромной важности. В какой-то момент я даже хотел сделать подарок Глории и экипажу воздушного судна ее величества: сотворить с ее виманой то, что в свое время со «Стрижом» Веселова. Вот бы они все обалдели, когда «Эльбрус» ускорился раза в два! Но я решил, что ее величество обойдется и без столь полезных жестов с моей стороны. Закрыл дверь в рубку и вместе с Ольгой отправился на вторую палубу в сопровождении Эреста Павловича — приятного седовласого старичка, служивший третьим камергером при ее величестве Глории, что он подчеркнул с особой важностью, в первые же минуты знакомства с нами.

Вообще, что императрица послала за нами свою личную, хоть и не единственную виману, да еще на эту как бы несложную миссию направила аж столь высокий чин, говорило о важности, которую она придавала вопросу скорее доставить меня в Багряный дворец. И я опасался, что как только вимана приземлиться в Москве, так Глория сразу, не дав ни дня покоя, призовет меня к себе и тут же отправит в Индию, в чертово местечко, называемое Долина царей Арихши. А мне с лихвой хватило непростых приключений во владениях ацтеков. Мне хотелось увидеться с мамой и Светой Ленской, кроме того, я собирался навестить Талию и Родерика. Да, я люблю вкус жизни, люблю, когда жизнь сполна насыщена этими вкусами, но иногда от всего этого слишком устаешь и мечтаешь о покое. И какая-то особо деятельная, непоседливая часть моего сознания тут же напомнила: Елецкий, не наглей — у тебя было несколько дней в одной из самых роскошных гостиниц на Карибах!

— Смею заверить, ваши вещи останутся в исключительной сохранности, — как бы возвращаясь к прежнему разговору и успокаивая меня, сообщил Эрест Павлович. — Все они будут описаны, бережно упакованы и переданы в столицу ближайшей рейсовой виманой, как груз особой ценности.

— Это очень любезно с вашей стороны! — иронично улыбнулся я.

— Может быть есть еще какие-то пожелания? Что-то осталось вне вашего гостиничного номера? — угодливо спросил камергер.