Спасите меня, Кацураги-сан! Том 3 (СИ) - Молотов Виктор - Страница 34

— Ой, — удивилась она. — Ладно, простите, Кацураги-сан, я всё поняла! Тогда, может быть… Хотите что-то материальное? Новые инструменты для осмотра пациентов? Я знаю, где продают качественные. Ой, точно! Я могу настойчивее просить пациентов, чтобы они ставили вам высокие оценки и поднимали рейтинг!

— Сакамото-сан, успокойтесь, ради всего святого! — повысил голос я. — Зачем вы устраиваете эту драму? Мне не нужны никакие подарки, поймите же вы, что я говорю. Я не пытаюсь вам намекнуть на что-то — мне просто ничего не надо. Честно, мне достаточно того, что Рин-сан работает в моём отделении.

— Оу… — улыбнулась Фумико. — Я вас поняла, Кацураги-сан. Я с ней поговорю.

Фумико подмигнула мне и убежала в регистратуру.

— Стойте, о чём поговорите? — крикнул я ей вслед.

Тьфу ты! Чудная женщина. Неужели так сложно поверить, что я на самом деле не нуждаюсь ни в каких подарках? Буду надеяться, что она успокоится и больше ничего не будет мне подсовывать.

Я поднялся в свой кабинет и начал приём задолго до прихода Огавы Ханы. Пациенты уже умудрились заполонить весь коридор, поэтому мне пришлось приступить к консультациям без отлагательств. В противном случае снаружи скоро соберётся толпа, через которую никто даже протиснуться не сможет.

Август, конец лета. Сотрудники, которые на прошлых выходных умудрились сгонять за пределы столицы к родственникам и наковыряться в огородах, теперь все шли ко мне с обострением остеохондроза.

Мне даже стало скучно из-за однообразия болезней. Каждый второй был с больной спиной, а все остальные — с давлением. Может, и вправду стоит плюнуть на эту лестницу терапевтической конкуренции и уйти в стационар? Там-то разнообразие куда выше!

Хотя… Нет. Какой-то внутренний задор, желание переплюнуть всех остальных не давало мне принять это решение. Сначала скину Такеду Дзюнпея и его прихвостня Мурату Сатоши, а там уже подумаю о дальнейших планах на карьеру.

Ровно в середине приёма раздался грохот на нижних этажах, и всё электричество вырубилось.

— Эй! И что теперь? — воскликнула Огава Хана. — Я зря, что ли, всё заполняла?

Медсестра со злостью ударила кулачком по клавиатуре. Все компьютеры выключились, а значит, и наши сегодняшние записи не сохранились.

— Держите себя в руках, Огава-сан, — попросил я. — Внизу делают ремонт. Видимо, проводку меняют. Скоро вернут электричество.

— А как же мы без медицинской информационной системы работать-то будем? — пожала плечами она. — На бумажках будем писать? Вручную?

Я рассмеялся.

Когда я начинал свою целительскую деятельность ещё в России, у нас была именно такая система. Старые добрые карточки с пустыми страничками, которые каждый врач заполнял от руки. И почерк у всех был… О-хо-хо! Не только пациенты, но и коллеги порой не могли разобраться, что нам начирикал другой сотрудник.

Но было во всём этом что-то уютное. Будто душа была у этих карт! С компьютерами у меня такого чувства не было.

Как раз после отключения электричества ко мне заглянула пациентка с бумажной плёнкой ЭКГ в руках. Женщину перетряхивало, и я даже невооружённым взглядом заметил, что с её сердечным ритмом что-то не так. Она побледнела, словно была готова потерять сознание в любой момент.

— Тише-тише! — вскочил я со стула и подбежал к ней. — Присядьте, пожалуйста. Что случилось?

— Не могу… — тяжело дышала она. — Дышать трудно… Посмотрите, пожалуйста, что с моим сердцем…

Я усадил пациентку на стул и дал Огаве указания — измерить давление на обоих руках, пока сам приступил к изучению плёнки.

Однако на ней не было каких-либо серьёзных отклонений. Изредка мелькала экстрасистола — преждевременное сокращение сердца. Но этих экстрасистол было очень мало. Благо плёнку сделали достаточно длинной, чтобы это оценить.

Я осмотрел её лёгкие и сердце с помощью «анализа» и уловил лишь очень быстрое сердцебиение. Ничего, кроме тахикардии.

— Давление низкое, Кацураги-сан, — сказала Огава. — Сто на шестьдесят.

— Т-там, — заикаясь, говорила пациентка. — Н-на плёнке написано! Посмотрите!

На плёнке ЭКГ действительно было написано жирнющими буквами «ЭКСТРАСИСТОЛИЯ».

Ох, ну зачем же они так пугают пациентов… Компьютеры отключились, поэтому заключения функциональный диагност начал писать вручную. Скорее всего, женщина сама себя довела до такого состояния, решив, что экстрасистолия — это что-то опасное.

— Не беспокойтесь, это состояние может быть опасным только в том случае, если экстрасистол — очень много. Мы сделаем суточный монитор ЭКГ и проверим, сколько их на самом деле, — объяснил я. — А пока я назначу вам лёгкие препараты для нормализации ритма.

— Ох, простите, Кацураги-сан, — всхлипнула пациентка. — Это я из-за мужа так переволновалась. Его только что положили в терапевтическое отделение в тяжёлом состоянии. Какая-то аритмия, мне толком ничего не объяснили. Вот и решила сама провериться. А как увидела эту надпись…

— Успокойтесь, с вами всё в порядке. Такие отклонения часто встречаются. Сегодня ночью я буду дежурить в терапевтическом отделении. Поэтому обещаю, что проконтролирую состояние вашего мужа.

Вскоре электричество восстановили, приём подошёл к концу, и я сразу направился на второе ночное дежурство подряд.

Да я сам в шоке от того, сколько можно работать! Хорошо, что на ночном дежурстве почти всегда удаётся поспать в ординаторской.

Ближе к ночи Кондо Кагари прислал мне отчёт по работе профилактического отделения, и я был приятно удивлён. Сотрудники научились качественно работать даже в моё отсутствие.

Скоро профилактика перестанет отнимать у меня всё свободное время.

Перед сном я проверил состояние больного с аритмией — мужа моей дневной пациентки. Оказалось, что он был госпитализирован с трепетанием предсердий. Я отдал медсёстрам указания, чтобы его самочувствие проверяли регулярно — даже ночью. Если капельницами ритм не удастся привести в порядок, тогда придётся воспользоваться дефибриллятором.

В отделение за день завезли очень много тяжёлых пациентов. Особенно много их оказалось в реанимации. Нескольких даже подключили к ИВЛ из-за прогрессирующей дыхательной недостаточности. Это аппарат для искусственной вентиляции лёгких.

Закончив обход, я вернулся в ординаторскую и включил электрический чайник. Через минуту ко мне ворвался Асакура Джун.

— Йоу, Кацураги-сан! — воскликнул он. — Вы тут поселились, как я посмотрю?

— Хочу отдохнуть на следующей неделе, поэтому тружусь в поте лица, Асаскура-сан.

— В поте лица — это точно сказано, — сказал он и оттянул ворот рубашки. — У вас тут жуткая жарища.

Асакура подхватил пульт от кондиционера.

— Давайте-ка немного освежимся.

Раздался щелчок, затем что-то в углу комнаты заискрило, и в ординаторской погас свет.

— Ой… — послышался из темноты голос Джуна.

— Что «ой»? — воскликнул я. — Вы чего наделали, Асакура-сан?

— Это — не я! Видимо, из-за ремонта что-то случилось с проводкой! — начал оправдываться невролог.

Я выскочил из ординаторской в коридор и понял, что освещение вырубило, как минимум во всём отделении.

— Кацураги-сан! — крикнула постовая медсестра. — Всё отключилось, даже реанимация. Аппаратура не работает. ИВЛ отключились…

— Господи, что же я наделал! — воскликнул Асакура Джун.

— Успокойтесь, Асакура-сан, — велел я. — Вряд ли это сделали вы.

— Но кондиционер! — в отчаянии воскликнул он.

— Совпадение. Это не пробки вышибло — целое отделение отключилось, — ответил я. — Асакура-сан, бегите в неврологию, убедитесь, что у вас там всё в порядке.

Я повернулся к медсестре.

— А вы вызывайте электриков, срочно! — велел я. — Пусть устраняют неполадку. А пока вызываете — за мной.

Я бегом направился в реанимацию. Постовая медсестра едва успевала за мной. Набирая номер заведующего хозяйством, она вновь повторила:

— Кацураги-сан, аппараты ИВЛ!