Спецназ ГРУ. Жизнь после смерти. часть 1 (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович - Страница 6

— А стоимость жилья в городе?

— Если вы хотите снять комнату с двумя кроватями. то это обойдется в четыре динария за ночь, место на двухспальной кровати — всего один динарий, годовая аренда дома не менее тридцати фунтов, а если вы хотите купить более-менее нормальный домик, то меньше чем за триста фунтов не найдете. Господа, если вам нужна одежда, в паре кварталов отсюда мой брат продаст необходимое, у него добротный костюм стоит около восьми фунтов.

— Спасибо, не нужно! Цены нормальные, хотя если в шиллинге двенадцать динариев, то и не так уж и дешево. Коней на постой до утра возьмешь?

Хозяин хитро прищурился — Че не взять? Возьму конечно, овсом накормлю и ключевой водой напою! За десяток лошадок возьму с вас, милорды всего два шиллинга! За сохранность лошадок можете не беспокоиться — Мой брат сам с ними спать ляжет.

Мы переглянулись и, плюнув в сторону этого убожества, согласились оставить лошадей и решили не искать эту гостиницу на ночь глядя, а вернуться в ограбленный нами дом для ночлега. Вернувшись, мы стащили тела в погреб, из которого предварительно достали копченную конскую колбасу. Лепешки нашлись на крохотной кухне под чистым полотном. Я достал кольцо и, отложив кусок колбасы, взял нож — Братья! Предлагаю проверить ту лабуду про магию, что несла старуха. Она просила не окроплять нашей кровью камень, поэтому мы сделаем как раз наоборот. Давайте ладони.

Свищ спрятал свои руки за спину — Не, я не дурной! Вдруг камень проклят и наши души демон утащит. Я про кольцо Соломона слышал, так оно с демонами как то связано. Вдруг это и есть то самое кольцо?

— Свищ, ты совсем на голову больной? — Сема хлопнул друга по плечу. Хорош трястить. Хочет нас Зверь попугать, хай пугает. Мы потом вместе посмеемся.

Пашка протянул руку — Режьте, ироды!

Я сунул лезвие в огонь свечи и потом по очереди проткнул каждому из нас указательный палец — По моей команде на счет три одновременно капаем кровью на алмаз! Раз, два, три.

Мы капнули на камень своей кровью и камень вдруг засветился ярким красным светом, затем свет исчез а алмаз пошел трещинами, а затем рассыпался в пыль. Мы, открыв рты, уставились на золотое кольцо, лишившееся баснословно дорогого камня и минут пять молчали.

Сема ткнул мне под нос свой палец — Глянь, Зверь! От ранки не осталось ни следа!

Наши ранки от ножа действительно исчезли без следа. Я не долго думая, резанул Семину кисть, тот отдернул руку и, обидясь сказал — Ну и гад же ты, Зверь! На своей проверить западло?

Свищ дернул порезанную кисть друга к себе — кровь перестала идти, порез очень медленно исчезал и через пять минут на его месте появилась нежная кожа.

— Охренеть! — Змий потер переносицу и усмехнулся — Мы теперь что, как Бессмертный Мак’Клауд? Интересно, а если тебе, Сема, голову отрубить, ты выживешь?

Семен отшатнулся — Идите вы на хрен! Свои шеи подставляйте! А я в очереди постою и издалека на вас погляжу. Все-таки не пиздила старуха, амулет то магический. Был.

Я разлил из найденного кувшина вина — Давайте выпьем за нашу удачу! Видно Бог решил за нашу праведную жизнь одарить нас бессмертием. Прада старуха назвала вечную жизнь проклятием. У нас есть шанс в этом убедиться. Забрав лошадей и готовую обувь, мы продолжили путешествие.

До Лондона мы добирались двенадцать дней. Останавливались на ночевки исключительно в гостиницах, проклиная драгметалл, который таскали перед заселением и после. Перед Бирмингемом нас попытались ограбить. Причем не какие-то грязные разбойники. Вовсе нет. На нас напал отряд дворян из двенадцати человек. Едем мы рысью, никого не трогаем. Увидев кружащихся над придорожными кустами птиц метрах в пятистах от нас впереди и справа, мы с Змием и Семеном отдали поводья заводных коней Свищу, а сами, скинув с себя камзолы и отпустив поводья, мы, обнажив клинки, вырвались вперед. Свищ же соскочил со своего жеребца и наскоро связал все узды запасных лошадей веревкой, примотав ее к стволу дерева. Затем взлетел в седло и вытащив правой рукой из ножен арабскую саблю длиной около девяноста сантиметров, взял в левую руку ятаган с односторонней заточкой на вогнутой стороне.

Навстречу нам, перегораживая дорогу, рванули конные разбойники, одетые в дорогие камзолы и кружева, сверкая драгоценностями на руках и даже на одежде. В правой руке у меня была трофейная рапира, вторая такая же досталась Змию. А в левой руке я держал удобную персидскую секиру под названием табар, которая также раньше была собственностью графа Аргайлла. Разница между секирой и топором — это баланс. Балансировка секиры давала своему обладателю неплохую свободу движений. Длина моего трофейного табара была около метра. Что делает персидский топор уникальным, так это очень тонкая металлическая рукоятка. Сильно изогнутое лезвие и наконечник в виде молотка были украшены завитками. На конце рукояти был шар, служивший противовесом, чем и обеспечивался баланс.

Змий помимо рапиры в левой руке держал одноручный мессер длинной клинка в семьдесят сантиметров. Семен был вооружен двумя арабскими саблями из узорчатого дамаска.

Единственное, о чем я жалел — отсутствие в коллекции графа арабских луков. Имеющиеся в замке тяжелые самострелы были тяжелыми и неудобными. Впереди на нас несся какой-то юнец лет восемнадцати. Его глаза горели предвкушением убийства, в руке он держал шпагу, азартно подгоняя золотыми шпорами великолепного испанского скакуна, обошедшегося его отцу в три сотни фунтов, весьма дорогой была и богато украшенная конская сбруя.

Я привстал в стременах, отклонив шпагу юнца, ударил эфесом рапиры в челюсть. Сопляк вылетел из седла, а его конь пронеся мимо меня. Слева на меня налетел очередной разбойник с шрамом на все лицо, который пытаясь отбить удар Семена, получил от меня табаром по голове, развалившейся надвое как арбуз. Мой жеребец поднялся на дыбы, ударив своим передним копытом чужую лошадь по голове. Я рубился уже с четвертым противником и мои руки были по локоть в крови. Я не видел обошедшего врагов с тыла Свища, которому удалось за несколько секунд завалить сразу пятерых.

Вдруг неожиданно враги закончились и я почувствовал усталость. Мои друзья добивали разбойников, я же привел в чувство моего первого противника, которому чудом не сломал челюсть.

— Кто вы и с какого перепугу напали на мирных путников?

Сопляк огляделся и, найдя свой парик, нацепил его на голову едва произнес, сильно шепелявя из-за выбитых мною трех зубов — Я Джеймс Берти, сын барона Уиллоуби де Эрзби Монтегю Берти.

— Твой отец обеднел, раз ты вышел на Большую дорогу?

— Нет! Мы так весело проводим с друзьями время.

— Правильно сказать проводили, потому что друзья твои на небесах, да тебе пора к ним присоединиться. Извини, но спецназ пленных не берет! — свернув шею баронскому сынку, я освободил его карманы от кошеля с золотом и содрал драгоценности с его одежды и с его длинных аристократических пальцев.

Обойдя всех убитых, мы добавили золото и драгоценности в переметные суммы, и убрав лучшие клинки. Затем поймали пятерых лошадей, которые недалеко убежали.

— Парни, нам нужно быстрее покинуть эти места, этих четырехногих красавцев — я кивнул на пойманного мною испанца, — могут опознать и нам придется уйти в подполье.

Приведя себя в порядок в ближайшем пруду, мы почистили свое оружие и устремились дальше.

Лондон встретил нас дождем и туманом. Пять лет назад здесь случился Великий лондонский пожар. Огню подверглась территория лондонского Сити внутри древней римской городской стены. Пожар угрожал аристократическому району Вестминстер, дворцу Уайтхолл и большинству из пригородных трущоб, однако он не смог достичь этих округов. В пожаре сгорело тринадцать тысяч домов, около девяноста приходских больших церквей, включая собор Святого Павла, большая часть правительственных зданий. Пожар лишил крова семьдесят две тысячи человек, при тогдашнем населении центральной части Лондона в восемьдесят тысяч.