Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич - Страница 57

Но пока Младший ничего опасного не заметил. Может, из-за того, что в центре было много полицейских, а кое-где демонстративно висели камеры. Подключены ли они?

В общем, тут было почти всё, что можно найти в мире после конца света.

Разве что ни одной Бабы-с-бородой, которыми пугал детей из Прокопы дядька Пустырник (показывая малышам фото с какого-то старого песенного конкурса), он не встретил. Впрочем, ещё не вечер.

«Город контрастов». Странное тут соседствовало с красивым, старое с новым, разумное и вызывавшее зависть – с тем, что казалось ненормальным. И здесь не только речь иная. Запахи другие, воздух и, казалось, даже сила тяжести не такая. Спасало то, что Младший уже привык к частым переменам. Хотя нельзя сказать, что радовался им. Но впитывал всю информацию, какую мог.

По рельсам, дребезжа, катился красный трамвай, запряженный лошадьми. Интересно, сколько стоит билет? Но, в любом случае, лучше он пока пройдется ножками.

Дальше к северу был арабский квартал, а за ним турецкий. В них Саша не задержался, только заглянул. Наверное, городской магистрат распределял места для жизни иноземцам. А может, люди просто сами селились ближе к своим.

Посмотрел издалека на мечеть с высокой башней, с которой муэдзин созывает правоверных на молитву. Увидел мужчин с длинными бородами, сидящих на ковриках и подушках по-турецки и что-то покуривавших и прихлебывающих из мисочек-пиал. Видел чинно плывших или тихонько семенящих вдоль дороги женщин в платках, закрывающих волосы. Или с чадрой на лице (после Уфы Александра было этим не удивить, и он даже знал, что накидки бывают разных видов, вплоть до скрывающих всё, только путал их названия). А одна прошла с ног до головы закутанная в черную ткань, с единственной прорезью для глаз.

Рикшами, ослами, лошадьми и восточными сладостями на базарчиках Александра было не удивить, и он пошёл дальше.

Место, где жили вроде бы бывшие соотечественники, его тоже не привлекло. Он понял, куда попал, увидев вывеску: «ПРОДУКТЫ».

И в окне табличка: «Всегда в продаже гречка, сметана, чёрный хлеб».

Странный набор деликатесов.

Этот район был не самый бедный, но с самыми высокими заборами, тогда как в кварталах немцев ограждения были символические или их вообще не было. Во дворах дежурило по собаке, и они дружно облаяли странника. На окнах – решётки, соседи предпочитали отгородиться друг от друга. Даже небольшая церковь – за забором и с решётками. Людей на улицах мало, и одна кучка парней показалась Младшему подозрительной. Все в поношенных спортивных костюмах, сидят на корточках. До него доносились обрывки фраз, в которых немецкие слова смешивались с русскими.

В следующем квартале вывески сделаны на языке, похожем на русский, но некоторые буквы отличались от привычных и окончания были странные. Болгарский? С виду дома примерно такие же, тоже с заборами, тоже собаки, тоже недружелюбные с виду компании молодёжи.

Хотя в этих славянских кварталах могли жить десятки разных народностей, все они для немцев будут «русскими». А вот для сибиряка с самой окраины мира эти «русские» будут чужими. Младшему было неспокойно, ему казалось, что на него смотрят с подозрением. Боцман советовал держаться от незнакомых русскоговорящих подальше. «Все, кто пишет на кириллице, тыщу лет назад были одним народом. Но лучше не пытайся им это втолковать. Не оценят, дурачьё».

В любом случае, у Саши сейчас других проблем хватало.

В некоторых дворах – хоть и нечасто, стояли машины. По улицам тоже изредка, реже, чем по главным «штрассе», проезжали такие же, как в Питере «автоканнибалы», построенные из разных частей.. Разве что здесь они выглядели поприличнее.

Асфальт лежал не везде, но там, где не было асфальта, улицы были замощены камнем. Грязи не было. Что за магия? Как они это делают? Дождь то и дело хлещет со снегом, но вся вода куда-то уходит. Явно работает и канализация, и система для стока вод.

– Halt! Aufstehen! – раздалось у него за спиной, когда он проходил мимо красивых зданий, где за стеклами можно было увидеть цветы в горшках. Младший чуть не подпрыгнул и с трудом удержался, чтобы не поднять руки вверх.

Реплика была адресована не ему, а пожилому темнокожему с длинными спутанными патлами, который сидел на картонке и выстукивал пальцами ритм на барабане с бубенцами по краям. Рядом в плошке лежали монеты.

Произнёс это один из патрульных в синей форме, в низко надвинутом шлеме, с резиновой дубинкой и защитном снаряжении. При них была большая овчарка в шипастом ошейнике. Негр взглянул с видом философского безразличия и не спеша поднялся.

Патрульный «залаял», к нему присоединился второй, а потом и собака. Чёрный с достоинством и ленцой отвечал. К сожалению, Младший не всё понял: немцы говорили быстро, а музыкант слишком коверкал слова.

Наконец, патрульные перестали орать, небрежно обыскали негра и удалились.

«Если до завтра не найдёшь себе угол, заберём как бродягу!», – Александру показалось, что именно таким был смысл последней фразы. Патлатый жестом фокусника извлёк непонятно откуда бумажку, насыпал на неё щепотку какой-то трухи, чиркнул кресалом и блаженно закурил, одной рукой продолжив выстукивать ритм. Видимо, прикинул, что до завтра далеко и можно не торопиться. А завтра найдет новое место.

Но бесконечно бродяжничать нельзя. Рано или поздно нарвёшься на неприятности с властями, понял Младший. Тем не менее, деньги из плошки копы не тронули. И бить не стали и собаку не спустили. А значит, закон тут есть.

Ещё на корабле ему говорили, что нельзя ничего брать у китайцев и у швейцарцев. Он чуть было не нарушил это правило, когда увидел на углу в киоске порезанное и замаринованное мясо за копейки. Торговец выглядел европейцем. Младшего удивило, что над обычным прилавком с мясом висит флажок с белым крестом на красном фоне. «Скорая помощь»?

– Das Kitten, – сказал седой продавец в шортах (несмотря на холод!) и шляпе, уловив взгляд странника.

На секунду Младший решил, что мясо китовое (вспомнил тварь из моря). Но тут до него дошло – это не китятина!

Обыкновенная кошка, кусочками в маринаде. А крест – не знак того, что мясо целебное. Это флаг Швейцарии.

Он развернулся и ушёл. Если бы это был вопрос жизни и смерти – переступил бы через себя. Но вокруг полно всякого мяса разве что немного дороже.

«Правда, другие продавцы могут быть просто менее честными, чем этот… швейцар, убийца кошек».

В Питере у одного парня из «енотов» была татуировка «Смерть котам». И он имел в виду не конкурентов из отряда «Бойцовые коты». А то, что человека ему убить – как муху прихлопнуть, если он даже на котика может руку поднять.

Один знаток из Питера, боец команды подземных «кротов» (или пинчеров), охранявших метро, говорил, что разварная кошатина полезней, чем собачатина. Добавляет ловкости. Правда, этот же типус говорил, что от крысятины пользы ещё больше – она ума прибавляет.

Не только китайцы и швейцарцы используют в пищу кошек. Но в цивилизованных кругах лучше в этом не признаваться. С другой стороны, это секрет Полишинеля. Кошек теперь едят во всех странах, и в русских землях тоже, хоть это и считается постыдным. До Войны эти маленькие тигры чуть ли не по всему миру стали «священными» животными. Хозяева наперегонки покупали своим питомцам дорогущие корма, игрушки, лежанки, одежду. Содержание котика было значительной статьёй расхода во многих семьях. Забавные фото и видео с пушистыми «хвостиками» выкладывались в социальных сетях, собирая лайки и мимимишные комментарии. Лишь оказавшись на грани вымирания, люди пришли к выводу, что дефицит белка страшнее отсутствия у тебя под одеялом мурчащего комочка. А с другой стороны… коровы и свинки тоже умны и могут быть мимимишны. Но их всегда ели без ложных сантиментов.

Чуть дальше в китайском квартальчике предлагалось отведать суп из личинок. Там же можно было купить шаурму из собаки (на картинке честно нарисовали Der Hund в виде большой овчарки с грустными глазами), хотя в котёл наверняка чаще попадали не породистые. Почему-то шаурма в лепёшке называлась «дёнер а ля рюс».