Черный дембель. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей - Страница 37

Я снова зевнул и прогулялся по квартире Котовых. Лену я нашёл в гостиной на диване. Она будто присела напротив телевизора, но не включила его — задремала. Котова так и спала: сидела, склонив набок голову и повернув лицо в направлении тёмного телевизионного экрана. Косынку она держала в руке — каштановые кудри освободились из плена, рассыпались по её плечам. Свет я в гостиной не включил: на улице уже светало. Я замер в двух шагах от спящей Котовой, рассматривал её лицо: внимательно, как в когда-то разглядывал её чёрно-белую фотографию.

В прошлой жизни я приходил на Верхнее кладбище всякий раз, когда приезжал в посёлок к родителям. Если являлся туда с Артуром, то сперва мы навещали могилу Ильи Владимировича… А если приходил один — сразу шёл к надгробию, с которого на меня смотрела большеглазая девчонка. В конце двухтысячных я нашёл могилу Елены Котовой поросшей сорняком. Поручил уход за ней тем людям, что присматривали за могилой Ильи Владимировича Прохорова. Оплатил новую оградку (старая проржавела); велел, чтобы посадили цветы, подновили надгробие и реставрировали фотографию.

«Чёрный, жаль, что ты не встретил эту девчонку… живой, — сказа мне тогда Артурчик. — Ни одной из своих подружек ты не уделял столько внимания. Может, ты бы хоть на ней женился. Наклепал бы с ней глазастых детишек. И бегали бы сейчас по твоему дому банды маленьких Черновых». Я взял спящую Котову на руки — косынка выскользнула из её руки, упала на пол. Я аккуратно отнёс Лену в спальню, положил на кровать. Убрал с её лба прядь волос. Котова что-то пробормотала во сне — я не разобрал ни слова, улыбнулся. Лена не проснулась, не открыла глаза; но улыбнулась мне в ответ. Над крышей соседнего дома появился край яркого пятна-солнца.

Я задёрнул на окне штору, взглянул на будильник, что стоял рядом с кроватью на тумбе.

— Чёрный, у тебя есть два с половиной часа на водные процедуры, — пробормотал я.

Беззвучно зевнул и побрел в ванную, прихватив с собой громко тикавший будильник.

Дмитрий приехал точно в оговоренное время. Мы погрузили ему в машину торты. Только после этого я улёгся в гостиной Котовых на диван и почти мгновенно уснул.

Сегодня мне впервые приснилось, что я находился в самолёте «Боинг 737–800». Самолёт падал в Средиземное море. Я проснулся в холодном поту, в квартире Котовых.

Почувствовал запах кофе и аромат духов «Иоланта». Открыл глаза — увидел над собой лицо Лены. Котова смотрела на меня с тревогой во взгляде, повторяла вслух моё имя.

— Ты ругался во сне, — сказала она.

— Бывает, — ответил я.

Принюхался, спросил:

— Где ты взяла кофе?

Мысленно добавил: «Привезла с собой из общаги духи?»

— У соседки попросила зёрна, — ответила Лена. — Ты же ругался вчера, что у нас его нет.

Я обнаружил, что проспал шесть часов. Лена напоила меня кофе, угостила слойками с повидлом (она ходила в магазин, пока я спал). Предложила, чтобы мы задержались в квартире её родителей до завтра.

Я ответил, что на вечер у меня другие планы.

На улице ещё не стемнело, когда я ушёл из Лениной квартиры.

Поехал в Красный переулок к Светочке — впервые я явился к Ельцовой в плохом настроении.

Конец мая и начало июня в этой новой жизни мне запомнились постоянными разговорами, связанными с учёбой. И ещё тем, что в понедельник десятого июня Артурчик принёс к нам в комнату новенький электросамовар. Прохоров и мой младший брат долго пытали меня вопросами, когда я пойду за своим лотерейным выигрышем. Эти вопросы вслед за ними повторяла и Котова. В итоге я отдал выигрышный лотерейный билет Артуру. На неделю позабыл о связанных с лотереей проблемах. А потом Прохоров притащил самовар. Артурчик поставил электросамовар на письменный стол, протёр его похожую на кривое зеркало поверхность носовым платком.

— Зачем он нам здесь нужен? — спросил я.

— Нужен, — ответил Кирилл.

— Красивый, — заявила Лена.

— Всё парни на кухню с чайниками бегают, — сказал Артурчик. — А мы теперь будем кипятить воду прямо в комнате. Как короли!

Летнюю сессию я сдал на «отлично». То ли потому, что вёл себя на экзаменах уверенно (даже спорил с преподавателями). То ли помогли купленные у Васи Ковальчука шпаргалки: пару раз я ими воспользовался.

Сразу по окончании сессии мы с Киром отправились в посёлок к родителям. Дважды туда к нам приезжала Котова, пока не уехала к тётке в Геленджик. А утром двадцать девятого июня я, Кирилл и Артурчик явились на железнодорожный вокзал.

Билеты на поезд купил Илья Владимирович Прохоров. Артурчик нам их вручил за полчаса до отправления — на вокзале, куда его привёз на «Волге» отец. Лишь тогда я узнал, что мы поедем на юг в плацкартном вагоне.

Но вопреки моим ожиданиям поездка до Первомайска прошла неплохо: почти как в тот, в прошлый раз. Мы слушали байки говорливого соседа по купе. Играли в «подкидного дурака». Я демонстрировал парням карточные фокусы.

Артурчик бренчал на гитаре. Мы снова выслушали весь известный ему репертуар Владимира Высоцкого. В том числе и его любимую «Песню о друге», которую Прохоров спел трижды.

В Первомайске мы перебрались на автовокзал. Ночью почти пять часов дожидались автобуса. В пункт назначения прибыли ровно в восемь часов утра (после трёх часов тряски по окружённой колхозными полями дороге).

На этот раз мы не скитались по территории пансионата в поисках спрятанного за плакучими ивами домика администрации (в моей прошлой жизни мы потратили на его поиски ровно час). Я сразу зашагал к нему от автобусной остановки. Кирилл и Артурчик не спросили, куда я их повёл. Они вертели головами, рассматривали аккуратно подстриженные кусты, раскидистые ивы, видневшийся за деревьями главный жилой корпус пансионата и бредущих по аллеям сонных отдыхающих. По пути к зданию администрации нам встретились и родители с детьми, и пара явно пенсионного возраста, и две взъерошенные девицы (мазнувшие по нам рассеянными взглядами). При виде девиц Кирилл и Артурчик переглянулись. Кир пожал плечами — Прохоров выдохнул, улыбнулся.

Заселение прошло в соответствии с уже известным мне сценарием. Нас внесли в списки столовой (снова порадовали, что завтрак нам сегодня не светит). И заселили в ту самую комнату, где мы втроём проживали и в прошлом тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году (или в очень похожую на неё комнату, но в том же крыле и на том же третьем этаже). Вручившая нам ключ от двери женщина сообщила, что горячую воду в нашем корпусе «подают» только «с семи до девяти вечера». Заверила, что если опоздаем на завтрак, обед или ужин — никто нас дожидаться не станет. Пригрозила выселением из пансионата за «хулиганство». Но не уточнила, что именно подразумевала под этим словом. Она снизу вверх стрельнула нам в лица суровым взглядом и ушла из комнаты, покачивая бёдрами и боками.

Я прикрыл за женщиной дверь, ногой сдвинул к стене свою сумку. Пробежался глазами по тесной комнатушке — прикинул, что она не больше нашей общажной комнаты. В каком номере мы проживали «тогда» я так и не вспомнил. Но обстановка в этом вполне походила на ту, что я запомнил после своего прошлого посещения пансионата «Аврора». Три кровати, шкаф, три тумбы, стол на металлических ножках и небольшое зеркало на стене (треснувшее в правом верхнем углу). «Не люкс в пятизвёздочном отеле», — подумал я. Прошёлся по скрипучему паркету, вышел на узкую лоджию — увидел там (на полу) окурок и две деревянные прищепки на верёвке. Взглянул на белые полотенца и на мужские труселя, что сушились на балконе соседнего номера. И лишь потом отыскал взглядом море.

— Серый, чувствуешь запах? — спросил замерший справа от меня Кирилл.

Он помахал рукой, спросил:

— Это морем пахнет?

— Это у нас из туалета хлоркой воняет, — ответил ему из комнаты голос Артурчика.

Кирилл указал рукой на видневшееся между деревьев море.