Особо опасен (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 47

— А ты думаешь, что машина в чехле в глаза не бросается?

— Не так чтобы очень. Я видел, тут некоторые так и делают, если редко пользуются. Укрывают от дождя и солнца свои тачки.

— И что ты предлагаешь?

— Прихватизировать тут пару чехлов. Вдруг пригодятся.

— Я не знаю, Саня. Ты всегда чего-нибудь выдумаешь, а потом оказывается, что так и надо было. Кстати, ты дозвонился до Нью-Йорка?

— Угу… — ответил я, стаскивая приглянувшийся мне чехол с соседней машины.

— Ну и чего там?

— Тебе подробно или коротко?

— Желательно подробно.

— Увы… Я не успел прочитать свежие газеты, а твоя Маринка по-английски читать не умеет.

— Ну, тогда коротко…

— А если коротко, то пока мы тут стреляем шерифов, у нас там в стране произошёл полный пи**ец.

— В смысле?

— В коромысле… Я же говорю, что подробностей не знаю, а то, что я успел краем глаза прочитать в заголовках местных газет, выглядит примерно так: «Military coup in the USSR. The crisis of communism. New Russian revolution.» (англ. Военный переворот в СССР. Кризис коммунизма. Новая русская революция.)

— Да ну нах…

— А ещё… Мне сказали, что наш дядя сильно заболел башкой…

— Какой ещё в *опу дядя?

— Тот, который тебя с девчонками в Штаты привёз…

— Васин?

— Ну, да… Так вот. По непроверенной пока информации, он сам сдался в Лэнгли.

— Это в ЦРУ что ли?

— Я же говорю, что пока это не проверенная информация.

— И что?

— И всё… Больше я пока ничего не знаю.

— Слушай! А ты с чего так с утра подорвался?

— Леха! Я тебе расскажу, а ты не перебивай, ладно?

— Не вопрос.

— Мне Лолита приснилась…

— Это та, твоя колумбийка?

— Да. И у же не в первый раз. В прошлый раз она во сне предупредила меня об опасности, когда нас окружила военная полиция вместе с тем сержантом с авиабазы.

— Да, я помню, что ты рассказывал, но про неё ты не говорил тогда.

— А что? Надо было?

— Наверное, нет.

— Так вот. Сегодня под утро на мне снова приснилась. Сперва сказала, что это последний раз, когда она ко мне может придти вот так вот во сне. А потом посоветовала, что бы я срочно уходил отсюда. Но не на юг, как планировал, а в другую сторону.

— В какую не сказала?

— Нет.

— И это всё?

— Да. Но когда я разбудил Алёнку, то она подтвердила, что тоже чувствует приближающуюся опасность.

— И ты во всю эту мистику веришь?

— Лёха! Я головой понимаю, что это всё из области фантастики, но потом на почте вижу свежие газеты и понимаю, что что-то пошло не так, и мне сообщают, что Васин переметнулся к врагам.

— Ты думаешь, что он предатель?

— Я не знаю, Лёш. Но в Европе, по пути, которым он отправил меня сюда, было как минимум два прокола. Там оборвалась целая цепочка из правильных людей, что помогали нашим. И тогда я был вынужден сам добираться сюда своими силами. Что тогда там в Союзе про меня говорили?

— Ну, я же тебе рассказывал. Подозревали в предательстве. Меня с Маринкой на Лубянке в подвале мариновали.

— Хороший каламбур получается. — решил немного пошутить я. — Маринку мариновали на Лубянке в подвале.

— Тебе это кажется смешным?

— Нет. Я думаю, что всё это взаимосвязано. Ты сказал, что Авдеев тогда вас вытащил, и практически через пару недель забросил сюда.

— Как-то так…

— Следовательно, в Комитете есть своя группировка, с которой у нашей особой службы натянутые отношения?

— Похоже на то.

— Особая служба подчиняется непосредственно Шелепину.

— Но в КГБ же рулит Семичастный, а они с Шелепиным вась-вась…

— Но ты не можешь отрицать, что КГБ — это не один человек. И там в каждом отдельном подразделении есть свой начальник и свои интересы. Это как правая рука, которая не знает, что творит левая.

— Саня! Это ты у нас голова. А я в эти политические разборки всегда старался не лезть. Я человек простой…

— Я заметил это, когда ты шерифа грохнул. Я уже там такую многоходовку замыслил, чтобы направить полицию и мафию по ложному следу, а ты…

— Ну, извини!

— Да, чего уж там… Проехали. И, кстати, хватит болтать. Поехали уже.

— А куда?

— Вопрос, конечно, интересный…

— Ты сказал, что на юг, в Калифорнию нельзя…

— И возвращаться тоже плохая примета.

— Я тут в мотеле надыбал один рекламный буклетик. Думаю, что на пару недель можно затеряться. А тебе, Леш, надо только выбрать: Санрайс или Парадайс?

— В каком смысле?

— Я же тебе сказал, что в коромысле…

— Да ну тебя!

— Вот смотри! — я развернул перед ним карту из буклета, подрезанного в мотеле. — Это Санрайс, в буквальном переводе — восход или рассвет. А Парадайс…

— Без тебя знаю. Это — рай. Но в рай мне пока ещё рановато.

— Сам не хочу. Но придётся… Я предлагаю нам разделиться. Ты с Маринкой поедешь…

— На рассвет! В Сарнрайс то есть…

— Договорились. А мы с Алёнкой тогда двинем в Парадайс. В планах у меня пешие походы по горам. Там гора крутая есть, Маунт Рейнир называется. Типа бывшего вулкана со снежной шапкой. Четыре тыщи с лишним метров высотой. Красота неописуемая.

— Это неописуемо, сказал Бобик, глядя на баобаб… Саня! А на хрена нам она, эта твоя неописуемая красота?

— Там всегда полно туристов. Затеряться на пару недель будет не сложно. Отдыхаем, расслабляемся… Никого не убиваем примерно две недели.

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что. А ты о чём подумал?

— Да, так… Это я так, о своём, о девичьем. У тебя есть ещё одна такая карта?

— А как же… Я тот ещё хомяк. Вот. Держи эту, а у меня в машине ещё есть.

— Спасибо!

— Не за что. И, кстати, старайся с Маринкой общаться в основном на английском. Надо поднатаскать её в языке… А то могут начать вопросы задавать, типа откуда такая красивая и по нашему не понимает… Ладно. Разберётесь как-нибудь. Вот… А встретимся мы ровно через две недели, пятого октября.

— А почему именно пятого.

— Мне нравится. Это мой праздник. День МУРа.

— Мент поганый! — пошутил брат.

— Но-но-но… — погрозил я ему пальцем.

— И где встретимся?

— Вот смотри! — я провёл пальцем по карте. Здесь сойдутся верхняя и нижняя дороги. Верхняя отмечена номером четыреста десять, а нижняя под номером двенадцать.

— Судя по номерам дорог, ты поедешь по хайвею, а я по просёлочной грунтовке.

— Но ты же сам не захотел в рай…

— Шучу.

— Там на перекрёстке большая автостоянка. Наверняка найдётся и мотель. Три дня на всякий случай.

— А если…

— Если кто-то опоздает по какой-нибудь причине… Поломка машины, тюремное заключение и т.д. и т.п.

— Типун тебе на язык!

— То тогда могу предложить на выбор Элленсберг или Мэрихилл.

— Ты, сука, издеваешься. Предлагаешь мне выбирать между Ленкой и Маринкой. Тогда Мэрихилл.

— О, кей! Тогда в этом Мэрихилле ровно через неделю. Начиная с двенадцатого октября и тоже три дня не больше…

— И как мы там друг друга найдём?

— Каждый день ровно в двенадцать у главного почтового отделения. Плюс-минус пятнадцать минут допустимо.

— А если?…

— Лёха! Ты пессимист. Какие если?

— Как говаривал поручик Ржевский: «Случаи разные бывают».

— Тогда, каждый из нас самостоятельно двигается по маршруту Калифорния, ищет там Стива Джобса.

— Хороший парень. Жалко его. Он и так ведь потом умрёт от рака…

— Лёха! Вот я тебя не узнаю. Жалостливый ты наш. Ты только что грохнул шерифа абсолютно ни за что.

— А Стива за что?

— Чтобы он не устроил прорыв в компьютерных технологиях.

— Ты веришь, что если грохнуть всех айтишников в США, наш Советский Союз вырвется вперёд и будет впереди планеты всей?

— Не верю, но в принципе, я был бы не против.

— Ладно. А в Калифорнии мы как друг друга найдём?