Особо опасен (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 27

— Никак нет, товарищ генерал.

— Тогда, в чём проблема?

— Не могу знать.

— Я тут не вижу никаких проблем. Готовьте группу!

— Есть! Разрешите идти?

— Иди…

Глава 13

Глава тринадцатая.

— Может, бахнем?

— Обязательно бахнем! И не раз. Весь мир в труху. Но, потом…

К / ф ' ДМБ '

Середина сентября. 1974 год.

США. Штат Монтана. Индейская резервация Блэкфит.

Вот уже целую неделю, резервация напоминает встревоженный посещением медведя улей. Постоянно подъезжают делегации из разных мест и располагаются на большом пустыре рядом с поселением. Едут на машинах, на автобусах, и даже на конных фургонах. А потом начинают ставить свои вигвамы. Хотя правильное название этих конических «палаток» из кожи и палок, вроде бы — типи. Но, как нам в детстве сказал Шарик из Простоквашино — «Фиг-вам — это индейское жилище.» Ну а мы верим нашим героям. Даже из мультиков.

Короче, большой шухер получился тут у них. Что-то среднее между переселением цыганского табора и пожаром в борделе во время наводнения.

Посредине большой поляны на которой по кругу установили эти самые типи-вигвамы, приезжие стали сооружать нечто напомнившее мне большой пионерский костёр, который нам обычно устраивали вожатые на окончание смены в лагере. Надеюсь, что это не тот костёр, на котором поджаривают еретиков и фальшивых «белых братьев» из шаманского пророчества.

* * *

Ну, а мне пока что заняться особо нечем. Мои девчонки уже сшили мне новую одежду из тонкой кожи. Та, которую я носил раньше, тоже была не такой уж и старой. Но мне сказали, что она была сшита не для меня. А это новое одеяние, сделанное лично мне, соответствует моему уровню.

Какому там уровню я так и не понял. Всё-таки эти возникающие трудности перевода с языка индейцев сиксика на плохой английский, а потом попытки перевести их на русский, немного искажали порою изначальный смысл сказанного. Но я уже начал привыкать к этому. И даже стараюсь не обращать внимание на некоторые нестыковки. Догоняю, додумываю, так сказать, по смыслу.

До кучи мне сотворили ещё одну накидку типа «Лешего». Я попытался спросить, зачем мне вторая, но они отговорились простым словом «надо». Ну, надо, так надо. Я же не против. Да и вышла вторая маскировочная одёжа лучше, чем первая. Наверное руку у же набили, и опыт появился. Глядишь, так откроют тут маленькую артель по производству лохматок. А что? Вещь полезная. И на войне, и на охоте.

* * *

Местная молодёжь тут ко мне приходила. Так сказать, проверить «на слабо́». Рослые парни. Крепкие такие. Видно, что молодые ещё. Но я и сам нынче такой же.

Общались мы с ними без переводчиков, на корявом английском. Ну, что же… Видны плоды цивилизации. Наверное, эти молодые черноногие всё же пару раз посещали школу.

В общем, мне сказали типа того: «Белые — говно! Индейцы рулят! Давай бороться!»

— А не боишься? — спросил я у самого смелого и рослого индивидуума, который, похоже, был у них заводилой.

— Орлиное Перо никого не боится. — смело ответил мне противник.

— Зря. — говорю я. — Только дурак никого не боится. Любого противника надо опасаться. А глупая бравада до добра не доводит.

Нашу беседу с ним слушали не только его малолетние недоросли, но и пара взрослых индейцев, проходящих мимо. Может поэтому он так возбудился на мои слова.

— Ты назвал меня дураком?

— Лично тебя нет. Дураком я назвал того, кто идёт навстречу своей смерти, не думая о том, как победить, надеясь на то, что он самый храбрый и сильный. Дурак не знает, что всегда может найтись тот, кто сильнее тебя.

— Твои слова, как и у всех белых лживы. У всех белых два языка, как у змеи.

— Люди бывают разные. И неважно, черный он, белый или красный. Ты сюда поболтать языком пришёл, или хочешь подраться?

Краснокожий мо́лодец покраснел ещё больше. Впору уже переименовать его в Сеньора Помидора. Или как он там назвался? Орлиное перо? Может, если я его назову Куриной Жопой, он вообще выйдет из себя? Молодой, горячий. Сразу видна большая разница между ним, и старым вождём.

А между тем, противник вынул откуда-то сзади из-за пояса нож.

— А без ножа ты на безоружного человека боишься нападать? — съязвил я.

— Это ты меня боишься, белый!

— Да. Я боюсь… — с усмешкой сказал ему я. — Боюсь, что ты можешь порезаться.

* * *

Народу вокруг небольшой полянки, на которой мы стояли друг напротив друга, уже собралось приличное количество. Ну, ещё бы… Телевизоров я тут что-то не видел в домах. А тут такое шоу. Бой молодых оленей во время гона, да и только. Правда только один олень молодой и горячий, а другой…

Ладно. Хватит болтать.

* * *

Он попёр на меня бу́ром. Никакой техники, никакой тактики. Просто желание нанизать меня на свою ржавую железяку.

Я давно заметил, что во время поединка, зрение становится в разы сильнее. И в доли секунды можно заметить царапину, на направленном тебе в голову стволе или следы ржавчины на плохо почищенном ноже.

Удар его ножа был направлен снизу вверх мне в район сердца. Парнишка явно не шутил, в отличие от меня.

Все остальные мои действия были произведены на автомате. Классический приём против ножа, который мы не раз отрабатывали на тренировках. Правда с небольшими дополнениями. Дело в том, что в милиции учили просто защититься от ножа, а в армии было всё иначе.

Захватываю его за запястье левой рукой, а правой, заламываю кисть его руки. Хреначу ему ногой в живот для расслабления организма. Его руку тяну вверх и влево, продолжая заламывать ему кисть внутрь, а локоть наружу, и с разворотом тела роняю его спиной оземь. Громко упал, подняв кучу пыли. Доламываю кисть, забирая нож, закручиваю его руку ему же за спину. И так получается, что его ножик уже у меня в руке и прижат к его горлу, а я сижу на нём сверху.

Блин горелый. Да я дольше рассказывал что делал. Кажется, что даже зрители были немного удивлены и недовольны таким быстрым развитием событий.

Тело подо мной даже не дёргалось. А чего дёргаться, если рука заломлена за спину, а к шее приставлен твой собственный нож? Какой смысл?

— Ты сдаёшься? — спросил я поверженного противника.

— Нет! — упрямо прохрипел индеец.

— Зря. Если будешь дёргаться, то можешь повредить себе руку. А рука — предмет нужный. Пригодится ещё.

— Я не сдамся! — прошипел сквозь зубы парень, пытаясь высвободить руку.

Куда там. Только себе же больнее и сделал. Умные люди много десятилетий изобретали этот приём, а потом только учили других. Из этого захвата не вырваться так просто. Есть способы, но ему я про них не расскажу.

— То, что я тебя сегодня поборол, говорит не о том, что ты слабак. Просто я оказался сильнее тебя. Завтра всё может измениться, если ты начнёшь тренироваться со мной.

— Ты сможешь научить меня?

— Чему-то я тебя научу, чему-то ты меня. А сейчас пора уже заканчивать валяться в пыли. Давай я тебя аккуратно отпущу, мы встанем с земли, отряхнёмся от пыли и пожмём друг другу руки.

— Отпускай!

Я осторожно отвёл нож от его шеи, и не спеша поднялся, отпуская руку индейца. Ножик, подкинув на руке, я метнул в сторону, и он воткнулся в землю метрах в двух от нас.

* * *

А вот расслабляться нельзя никогда, особенно с противником, которому не знакомы законы чести.

Ещё не поднявшись с земли, молодой индеец подсёк мои ноги. Не ожидавший этого, я валюсь плашмя на землю, а этот подлец умудряется запрыгнуть на меня сверху. Слегка оглушённый падением, я даже пропускаю пару его ударов, но тут же, прямо из партера, произвожу классический треугольник ногами. И через минуту или даже меньше, противник в отключке.