Фартовый. Лихие 90-е (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 25

— Слушай ты, мешок с дерьмом, — цежу я. — Если ты её или пацанов своих хоть пальцем тронешь, я к тебе пришлю десяток бойцов, и они тебя на куски порвут, мразь. Мигни, если понял.

Он отчаянно мигает, и я убираю ногу с его горла. Молча разворачиваюсь и… натыкаюсь на ту же мадам, что разговаривала со мной на кухне.

— Ой! — отскакивает она.

На лице её читается крайнее любопытство.

— Отнесите, пожалуйста, — протягиваю я ковшик с… выгнутым донышком.

Блин…

— Это ж мой обед сегодняшний, — всплёскивает она руками.

— Я… компенсирую.

Ну, а что сказать-то ещё?

— Придётся, Ромка, ох придётся, — усмехается она. — Гляди, и ковшик ведь спортил, стервец!

Мать, держась за живот, бросается к мальчишкам, а её муженёк, постанывая, двигает в ванную. Сажусь на диван, на котором возлежала туша. Мне надо перевести дух, слишком много адреналина сейчас у меня в крови. В ушах стучит, сердце колотится…

Успокоив и переодев детей, мать подходит ко мне и садится рядом.

— Ромочка… разве ж так можно? — её руки по-прежнему в области живота.

— Зачем ты с ним живёшь? — игнорирую я её вопрос.

Мой внутренний психолог рвётся в бой. Я чуть было не добавляю «мам», но слово застревает в горле и в последний момент я замолкаю.

— Не твоего ума дело! — она поднимает на меня глаза, полные грусти и тоски.

— Сильно он тебя? Может, скорую вызвать?

— Ой, что ты? — она отмахивается, но при этом незаметно вздыхает. — Ерунда. На работу бежать надо. Хорошо, что не по лицу…

— Хорошо?..

Мне жалко эту хрупкую женщину, которая уже с утра выглядит замученной и уставшей. Достаю из кармана бумажки, полученные от соседки и вкладываю в её ладонь. Блёклые фантики. Пять тысяч.

— Ох! — радостно всплёскивает она руками. — Откуда?

— Заработал.

— Да ты ж мой кормилец! — улыбается она. — Подкинешь его, кстати? А то я тут уже и так закрутилась с утра, на работу не поспеваю.

— Кого подкинуть?

— Вовку до садика. Жаль, Сеньку пока вести нельзя, сопливит… Неделю уже тут дурака валяет. Соседку попрошу за ним присмотреть.

— Мне на учёбу надо, — делаю я виноватое лицо.

Немного странно вести в садик ребёнка, которого первый раз вижу. Точнее, он-то мне братом доводится, вот только к этому всему ещё привыкнуть надо.

— На учёбу — это хорошо! — довольно кивает мать. — Это дело нужное. Ладно, что-нибудь придумаю.

— А этот… — не знаю, как правильно обозначить тело в трениках.

— Да шут с ним, — вздыхает мать. — Последнюю тысячу вытащил, пока я дверь тебе открывала. Напьётся и уснёт. Лишь бы в морозилку не додумался лезть и мясо не нашёл, а то ведь с него станется, продаст за бутылку. А тебе? Сам небось без копейки?

— Разберусь. Бери, вам нужнее. Только… — не знаю, как подобрать слова. — Этому уроду не давай. Лучше детям что-то купи.

Она молча кивает и прячет деньги в карман. На пять тысяч, как я понимаю, особо не разгуляешься. Но мы что-нибудь придумаем.

— Ладно, давай мне малого, отведу, — говорю я.

Из квартиры мы выходим вместе. Старшего, Семёна, по пути заводим к старушке-соседке.

— Ромочка! — тянет она ко мне морщинистые руки. — С Аришкой у вас всё хорошо? А то она грустная ходит последнее время.

— Некогда нам, Матвеевна, — отвечает за меня мать.

— С какой Аришкой? — спрашиваю я.

Это ещё кто?

— Так вот она! — мать кивает в сторону дороги, откуда во двор заворачивает синяя «четвёрка». — Ну, я побежала.

Она быстро нас чмокает и скрывается за углом.

— Так ты Ирина или Арина? — спрашиваю у своей начальницы, открывая дверь её машины.

— Что? — рассеянно отвечает она.

— Всё в порядке?

Мелкий стоит рядом, с интересом поглядывая на нас.

— Тебе его в сад вести? — Ирина выходит из машины, запирает её и машет в сторону дома, там из окна первого этажа выглядывает Матвеевна, рядом маячит макушка Сеньки. — Я сейчас, бабуль! Вовку в сад отведём.

До садика, который, оказывается, расположен всего через два дома, мы доходим за пару минут. Поглядываю сбоку на Ирину. Она явно расстроена, губы сжаты, брови нахмурены.

— Что случилось? — спрашиваю я, как только мы передаём пацана воспитательнице.

— Давай лучше присядем. — Ирина сворачивает в ближайший двор, но идёт не к лавочке у подъезда, а на детскую площадку, подальше от дома.

— Ты в курсе, что Юрика в прокуратуру вызывали?

— В прокуратуру? Не в милицию? — уточняю я.

Так, Юрик у нас — это тот рыжий с круглой мордой. И он-то как раз предъявлял мне на прошлой смене, что из-за меня у ментов полдня проторчал.

— В прокуратуру, — уверенно отвечает Ирина. — Я там тоже была сегодня после смены. Только что оттуда.

— И почему? Чего вас дёргают-то?

Она наклоняет голову и её светлые кудри спадают вперёд.

— Эй, чего? — пытаюсь я заглянуть ей в лицо. — Что там такое с прокуратурой этой?

Мои вопросы остаются без ответа. Ирина сжимается в комок и тихонько плачет. Я кладу руку ей на плечи и слегка прижимаю к себе. Она тут же откликается на моё объятие и кладёт голову на плечо.

— Так что случилось-то? — повторяю я. — Серьёзные неприятности?

— Русика нашли, — говорит она, поднимая голову и, глядя безучастно, добавляет. — И… это ужасно.

— Он живой вообще?

Она мотает головой.

— Убили, — глухо произносит Ирина не своим, чужим голосом. — Я видела.

— Что видела? Можешь объяснить?

— Да, сейчас, — кивает она и трясёт головой.

— Ты видела труп?

Она отрицательно машет головой, а потом… начинает всхлипывать.

— Давай по порядку, — я беру её за руку и слегка поглаживаю большим пальцем тыльную сторону ладони. — Рассказывай.

— Из прокуратуры вчера приходили. Прямо к нам в казино. Виталий Андреевич весь вечер с ними в кабинете просидел. Сказал, что будут по очереди вызывать всех, кто с Русланом в одной смене работал. То есть получается, что вообще всех, мы же смены тасуем постоянно.

— А почему с тебя решили начать? — слегка сжимаю её кисть, возвращая разговор в нужное мне русло.

— Не знаю… Ну, я же руководитель…

— Значит ты сразу после ночи поехала туда?

— Да.

— И чего у тебя спрашивали?

— Да там, собственно, быстро всё прошло. Про работу, в основном говорили. Кто друзья, кто враги, были ли какие-то конфликты в коллективе, с кем ссорился. Возникали ли проблемы с клиентами, не было ли нарушений, в профессиональном плане, афер каких-то… Всё в таком духе. Что ещё… спрашивали, когда он последний раз был на работе.

— А когда? — интересуюсь я.

— В ночь на второе…

Угу…

— Мая что ли?

— Мая, конечно. Не помнишь, ещё та заварушка-то была с Ханом.

— Какая именно заварушка? — хмурюсь я.

— Блин… та самая, что Русик Хану подыгрывал, а шеф запалил это дело и разорался, сказал, что Русика уволит. А Юрик тогда подвякивать начал, что типа и ты этой хернёй занимался.

— А я что, действительно занимался?

— Блин, — хмурится она. — Удобно вообще-то память потерять. Я — не я, и лошадь не моя.

— Что, с Ханом что ли?

— Этого я не знаю, но по мелочам попадался не раз. С Галчой той же.

— Это кто, не соседка ли моя?

— Помнишь кое-что, всё-таки…

Я пожимаю плечами.

— Ну, короче… — говорит Ирина. — Следователь неприятный очень. Разговаривал так, будто это я Руслана… ну…

Она замолкает и качает головой.

— Пугал, мол за сокрытие информации ответственность… Показал мне… ужасная фотография… он лежал там всё это время… горло перерезано…

Она закрывает руками лицо и долго сидит, ничего не говоря.

— И как будто… — наконец, продолжает она, — ну… как тебе сказать… голова как будто еле держится…

Она поворачивается ко мне, зрачки максимально расширены. Она смотрит, не мигая, и я помимо страха ловлю в её взгляде надежду.

— Ром, мне страшно… — она смотрит на меня как на Рэмбо, который может защитить её от всего мира.

Ира наклоняется ко мне и я снова её приобнимаю. Она жмётся ко мне и я чувствую, насколько она напряжена…