Фартовый. Лихие 90-е (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 2

— Нормально, а вы?

Он не отвечает, внимательно наблюдая за моими картами. Я переворачиваю первую и выдвигаю тройку треф вперёд. Потом — даму…

— Фулл-хаус! — восклицает Антон.

Мобильник снова плимкает.

Ванюша со вчерашнего утра ничего не кушал. И даже чаю не выпил. Все сидит в компьютере. Играет. Помогите, пожалуйста!

Не кушал, это плохо. С другой стороны, а кто кушал? Я что ли? Да и кушают водку только… Три варианта визита ей предлагал, ничего не подходит, а теперь на ночь глядя придётся ими заниматься. Ладно, сейчас займусь.

— Фулл-хаус. Три дамы, два туза.

Да, фулл-хаус. И я принимаю обычно только в часы приёма, но ради вас, конечно, сделаю исключение, только… Что⁈ В каком смысле, «два туза»?

Перевожу взгляд на стол — у этого гада на руках была дама с тузом! Возвращение к реальности напоминает полёт без парашюта. Эдип твою мать… Лечу к земле, головой вперёд…

— У него три дамы и два туза, — счастливо смеётся Антоха. — А у тебя три дамы и две тройки! Как вы синхронно, а⁈

Ты его в жопу ещё поцелуй!

Ах ты ж, фрейдистский выкидыш! Как же я тебя проглядел-то с дамой твоей⁈ Маску нацепил. А у самого баба в рукаве пряталась. Ещё и Дима Маликов соль на сахар сыплет:

Нет, ты не для меня!

Как бабочка огня

Тебя я не миную

— Бывает, — самодовольно замечает юный пройдоха.

Собака… Закрываю глаза и представляю, как сжимаю его длинную кадыкастую шею и… И ничего. Встаю, поворачиваюсь и выхожу на крыльцо. Надо воздуху глотнуть.

Спокойно… раз… два… три… Нет, ну не собака ли? Конечно, собака, да ещё какая! Сутулая!

В воздухе пахнет озоном. А это всегда нервирует… Закуриваю сигарету, медленно вдыхаю горький дым и выдуваю струйкой в небо. Вношу посильный вклад в парниковый эффект и разрушение озонового слоя… Нет, ну ты подумай. Три, блин, дамы и два туза! Финал сегодняшнего вечера легко можно назвать итогом всей моей выдающейся жизни.

Крыльцо уродское, с железной облезлой трубой вместо перил. Пристроено к первому этажу хрущёвки. Архитектору надо бы и руки, и тестикулы оборвать… Чтоб не расплодился…

Снова плимкает телефон.

Андрей Викторович, напоминаем, что платёж по ипотеке должен быть внесён…

Ну, что тут скажешь, да. В пятьдесят четыре я выплачиваю небольшую двушку. И платить мне ещё не переплатить. Не надо было разводиться. А, может, и жениться было не надо. Квартиру оставил бывшей. Можно было бы сказать, мол бывшая, выдра, обобрала до трусов, но я промолчу.

Сам так решил. Они с дочерью остались там, ну а я вот здесь. Хату оставил ей, а машину… Машину тоже ей, чтобы дочку на учёбу возить. Это на другой конец города. Ещё и накопления, пожалуйста, не трогай — ребёнка ведь потом поднимать надо будет. Ну ладно, я не против, дитя любви, как-никак. Хоть бы раз «папа» сказала…

На крыльцо выходит Кир.

— Такси вызываешь? — хлопает он меня по плечу и тянется к моей пачке сигарет.

— Зачем? — удивляюсь я. — Нет, ещё поиграем. Звоночек только сделаю. Там с пациентом проблемка.

— Кто бы о тебе хоть раз подумал, как ты о пациентах своих. Нерабочее же время уже. Пусть завтра утром звонят. Они хоть платят тебе за эти консультации?

— Да перестань, Кир. За что тут платить? За разговор телефонный?

Я достаю сигарету, затягиваюсь и начинаю кашлять. Хоть бы курить бросить, задолбал уже этот кашель.

— Я думал, ты на сегодня всё уже, — кивает приятель, зажимая в зубах сигарету и щёлкает зажигалкой.

— Где ты этого юношу откопал? — спрашиваю я, слушая длинные гудки в трубке

— Ребята на работе свели, — пожимает он плечами. — Я вот спросить хотел.

— Про перстень что ли?

Телефон не отвечает. Блин… это не очень хороший знак.

— Ну, я подумал, — пожимает одним плечом Кир. — Ты же мне пол ляма должен. Я гайку твою за триста штук взять готов.

Каждый раз он про моё кольцо разговор заводит. Каждый раз. Но я не отдаю. Это мой талисман. Уже многие годы, между прочим.

— Так я ведь и не отказываюсь от того, что должен. Прекрасно помню, как ты меня со взносом на квартиру выручил. Но мы какие с тобой сроки установили?

— Да я помню, что ещё полгода впереди, но просто…

— Через полгода и отдам, — уверенно говорю я, пожимая плечами, хотя, честно говоря, уверен я не на все сто.

Обычно у меня количество удачных вечеров всегда больше проигранных. Но три последние встречи я ухожу с минусами. И с этим надо что-то делать.

— Прошу прощения, мы будем продолжать или расходимся уже? — на крыльце появляется герой вечера, заморыш, которого я не смог вычислить.

Психолог, бляха, с большой буквы, ага. Не смог понять, что у пацанчика на уме. А тот даже не пытается скрыть свою гордость. Ещё бы, только что уделал четырёх типа матёрых мужиков.

— Ты не видишь, курим? — недовольно отвечает Кир. — Закончим и придём.

— То есть будем продолжать, я правильно вас понял? — его показная вежливость и непробиваемость меня бесят, но я сохраняю спокойствие.

— Да, твою мать! — не сдерживается Кир. — Будем!

Из двери неожиданно выбегает собака с пластиковым воротником в виде воронки. Да чтоб тебя! Вот зачем люди заводят таких собак? Это огромный волкодав с мордой ротвейлера, я в них не особо разбираюсь. И, конечно же, он подскакивает прямо ко мне и внимательно вглядывается в глаза. Да уйди ты… Иди вон к Киру… Феназепам тебе под хвост! Пёс начинает лаять. На меня, разумеется…

— Ребят, что тут у вас? — в проёме появляется голова Антохи. — Джеки, фу! Или как там тебя… Заткнись! Пацаны, говорите потише. Там прям над нами старуха живёт. В два счета ментов вызовет. Она уже стучала несколько раз, типа у меня притон. Если накроют, сами понимаете…

В груди начинает жечь. Надо уже сделать эту клятую кардиограмму. Второй год собираюсь…

— Антон, убери пожалуйста этого монстра, пока мы с ним друг друга не сожрали!

Собак я не люблю почти так же, как и они меня. Приятель качает головой и выходит к нам.

— Пошли, Джеки, — говорит он, пытаясь загнать псину обратно.

Но та огрызается, не даётся и, кажется, только разъяряется. Похоже, она твёрдо решила добраться до моего горла. Антон кое-как её оттаскивает и уволакивает внутрь, и мы возвращаемся в операционную.

— Фу-у-у-х, ну и животина, да? — заходит Антон. — Чуть меня самого не сожрала. Разозлилась не по-детски. Тут и воротник не спасёт. Ну что, продолжаем?

— А где собака? — настороженно спрашиваю я.

— В лабораторию увёл. Давайте играть.

Мы садимся за стол. Я наливаю себе коньяка. Давайте, сосуды, расширяйтесь! Сейчас поиграем! Становится хорошо. С теплом разливается чувство радости. Эйфория! Даже этот сморчок уже не так раздражает. Брат-армянин становится действительно братом, а музыка просто бросает в бой!

Я — одинокий бродяга любви Казанова

Вечный любовник и вечный злодей-сердцеед

Но соблазнять не устану я снова и снова

Так и останусь, бродяга, один, Казанова

Да, это, как раз про меня. Ещё рюмочку и я в рабочем состоянии. Отлично! Смотрю на своих соперников свысока. Деньги лежат на столе. Чувствую, сейчас придёт мой фарт! Жизнь налаживается.

— Ну что, погнали? — спрашивает Кир и бросает быстрый взгляд на молокососа.

— Пять тысяч! — будто услышав мои мысли, объявляет юноша и передвигает на центр стола ставку.

Сучонок! Это же все мои деньги, но… поддерживаю.

На руках у меня два туза. Опа, а вот и компенсация за предыдущий раунд. На флоп ложится туз, двойка и… ещё один туз. Это каре!!! Каре, Эдип вашу мать!!!

Опять пиликает телефон.

— Телефоны запрещены правилами, — укоризненно говорит сосунок и качает головой.

Ну что за наглый сморчок с тоненькой шейкой? Она тонкая-претонкая… раз и готово, даже усилий особых прилагать не надо. Крутанул голову и нет козлёнка…