Джони, о-е! Или назад в СССР - 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 4

Я приехал в райком и попал в «тёплые», «дружеские» и не побоюсь этого слова «отеческие» объятия первого секретаря райкома. Он, действительно, пожал мне руку и обнял при встрече, радушно усадил за стол, и сказал:

— Рассказывай, как тебе удалось совершить невероятное? Мы прослушали запись, предоставленную нам Поповым Виктором и, скажу тебе откровенно, ошеломлены. Ошеломлены и качеством записи и качеством звучания инструментов, уровнем игры музыкантов, твоим владением гитарой. Всё просто великолепно! Как тебе это удалось?

— Да-а-а… — подумал я. — Виктор продолжает стучать. И уже, как бы, не брат выполняет свою работу, а Виктор — добровольный народный дружинник, мать его. Но чему я удивляюсь? Они таким образом дают мне понять, что всё у них под контролем.

— Я то что? — дёрнул плечами. — Понятно, что у меня получается играть на гитаре лучше, вот они и стараются.

— Стараться мало. Виктор говорит, что тебя все слушаются.

— Ну, вот… Точно, — стучит. «Говорит он…» Засранец, гори в аду, — мысленно проклял я Попова.

— Наверное, им понравились мои песни и они боялись, что я уйду. Вот и слушались.

— Не ожидал, не ожидал, — задумчиво проговорил Юрий Иванович и поправил себя. — Вернее, ожидали, что справишься, но чтобы так здорово. Такого не ждали. Какие дальнейшие планы?

— Надо аппаратурой заняться. Пульту придать «товарный вид», усилителям. С колонками беда. Не выпускают у нас акустику нужных для электроинструментов параметров.

— Почему не выпускают? — обиженно спросил Юрий Иванович.

— Пока было незачем? Сейчас надо, а ещё нет. Инерция. Все заводы на военных рельсах, — сказал я, а сам подумал. — И зачем я ему это говорю.

— И как ты будешь выходить из положения?

— Буду клеить сам.

— Что будешь клеить?

— Динамики.

— Как?

— Прямо сейчас рассказать? — удивился я.

— Да, — кивнул головой первый секретарь

Я пожал плечами.

— Возьму один большой «Кинап». Сделаю с него гипсовые формы. Формы залью папье-маше из картонных коробок замешенном с ПВА. Дам высохнуть. Намотаю катушку, отцентрую, приклею. Сделаю резиновые держатели тоже в формах,только в глиняных и из сырой резины. В этих же формах их вулканизирую. Всё склею. Могу ещё подробнее рассказать, но это слишком долго и скучно. Приходите в гости, покажу.

— Да, нет… И этого достаточно, чтобы понять, что ты серьёзно настроен помочь нашей промышленности. А на счёт прийти в гости… Наверное, стоит посетить такого неординарного мальчика. Любую твою работу можно смело отдавать на всесоюзную выставку юного технического творчества.

— Да тут и на Центральную выставку научно-технического творчества молодёжи социалистических стран, думаю, можно рассчитывать, — вставил Игорь Иванович. — Если бы он мог представить научно-техническое обоснование своим, э-э-э, изысканиям и поделкам, мы могли бы провести работы Евгения, как «изобретения» через отдел научной молодёжи ЦК ВЛКСМ. Но, скорее всего, научного обоснования у него нет. Тогда нужно, что бы Женя объяснил принцип работы его поделок ребятам из научного отдела райкома комсомола.

— Вот радость-то какая! — «восхитился» я мысленно.

— Извините, но я не учёный. Я ученик шестого класса, — пришлось «напомнить» реалии партийным функционерам. — И то, чем занимаюсь я, — это не научно-техническое творчество молодёжи, а «кружок умелые руки». Я не выдумываю ничего нового, а чуть-чуть улучшаю то, что уже кто-то придумал и даже изготовил.

— Да-да. Сейчас как раз проходит всесоюзный смотр НТТМ. С семьдесят первого года по семьдесят пятый, замечу. Потом буде подведение итогов выставка, а в семьдесят восьмом лучшие работы направят на ВДНХ СССР. К этому времени, вполне возможно, ты станешь молодым учёным. Ну, по крайней мере, студентом какого-нибудь престижного вуза — точно.

— Да-а-а… Не торопятся жить коммунисты, — подумал я с брезгливым сожалением. — Узнаю, блять, «брата Колю». А эти ваши НТТМ в «перестройку» станут могильщиком СССР. Младореформаторы, блять! Надо войти туда, только чтобы головы им пооткручивать! А что, я как рас подхожу по возрасту. Мне в перестройку станет — если мерить с восемьдесят пятого — двадцать четыре. В своё время, я сторонился общественной и политической деятельности. Центры НТТМ и «обналичка» прошли мимо меня. Но ведь на самый коммунистический верх не залезть, а все решения принимались, и будут приниматься там. Остаётся плыть по течению? Наверное. Куда деваться из этого коридора жизни, по которому катится огромный шар предначертанного. Причём уэе сейчас этот шар движется со скоростью локомотива. Никак не успеть прорубить свой путь.

— Да, пожалуйста. Мне не жалко. Схемы усилителей и других электронных устройств могу предоставить, но пусть перерисовывают сами. Технологии изготовления диффузоров пусть ваши комсомольцы смотрят на заводах-изготовителях. Или у меня подсматривают, но я ничего никому рисовать не буду. Извините, не вижу для себя смысла. Повторюсь. Ничего нового и передового в моих работах нет. Это вам любой эксперт скажет.

— Ну, хорошо, — сказал первый секретарь. — Поживём — увидим, а ребят из политехнического института мы к тебе пришлём. Пусть посмотрят на твои схемы, аппаратуру. Может для себя, что полезное возьмут.

— Ага… Хрен я им что покажу! Полезное для себя… Ага! Хотя… У них там уже сейчас неплохая лаборатория. Осциллографы, генераторы… Можно настроить моего «монстра».

Так я называл усилитель выходной мощностью тысяча ватт, который пытался собрать в своём будущем, используя, вместо микросхем, соответствующий набор простейших деталей семидесятых годов. Имелся у меня такой «бзик». Схема была разработана с помощью компьютера, и я уже принялся собирать элементарную «базу»… Однако, деталей требовалось много — только транзисторов около пятисот штук — и я этот проект до конца не осилил. До своего конца. Да-а-а…

— Нужен ли он мне здесь и сейчас — большой вопрос. Полагаю, нет. Лучше наделать маленьких бытовых усилителей, продать и купить какой-нибудь трёхсотваттный «Текникс», — думал я, пока Юрий Иванович разглагольствовал на тему выполнения планов пятилетки и творческого участия в ней молодых, и количества открытых в Москве центров «Юных техников».

— Мне не хочется в Москву, Юрий Иванович. Я море люблю.

Первый секретарь улыбнулся и, видимо что-то для себя решив, сказал:

— Молодец, Евгений. Значит ты наш, приморский гражданин. А что ты думаешь о том, чтобы пообщаться с руководством «Радиозавода», где работает твоя мама?

— Это зачем ещё? — насторожился я.

— Мы при нашем «Радиозаводе» можем создать такой центр «Юного техника», понимаешь? — воодушевлённо заговорил «первый». — Туда будут ходить дети, и будут заниматься полезным делом.

— Э-э-э… Ну и пусть занимаются, а я то причём?

— А ты будешь у них примером для подражания, так сказать. Всегда нужен кто-то, за кем можно идти. Особенно детям нужен лидер. Пример для подражания.

— Вы серьёзно, Юрий Иванович? Какой из меня пример для подражания? Я обычный мальчишка, который занимается «творчеством», как вы говорите, не потому, что мне нравится паять, а потому, что мне нужна эта аппаратура. У меня нет идеи сделать, например, «Луноход», и запустить его на Луну. Или сделать радиоуправляемую подводную лодку. Детям, как и всем людям, нужен не лидер, а идея. Лидер, который туда, — я махнул рукой в жесте Владимира Ильича, — поведёт, всегда появится. Идеи у меня нет. Я меркантильный кустарь одиночка. И у меня совершенно нет времени на то, чтобы кого-то куда-то вести. Я учусь, занимаюсь спортом и музыкой, помогаю матери.

— Продаёшь, собранные тобой, гитарные, э-э-э, приспособления, — вставил третий секретарь.

Он смотрел на меня с недобрым прищуром.

У меня взыграла кровь и ударила в голову.

— Да! — крикнул я и вскочил со стула, проявляя нормальную детскую «вспыльчивость». — Продаю! И этим помогаю матери! Знаете, сколько она получает на этом вашем «Радиозаводе»? Сто пятьдесят рублей! А у неё, между прочим, двое сыновей. Один из них взрослый студент. И обоих кормить и одевать надо!