Сицилиец - Белова Юля - Страница 2
- Предыдущая
- 2/11
- Следующая
Из-за солнца, бьющего в глаза, я не могу как следует его разглядеть, зато он, похоже, успел рассмотреть меня очень хорошо, во всех подробностях. Под его взглядом я съёживаюсь, прикрываю грудь и приседаю в воде. Кровь бьёт в голову, и щёки заливает краска.
Инга стоит рядом с ним и злобно шипит:
– Тебя только здесь не хватало. Какого хрена ты опять припёрлась, сиротка? Это не твой дом! Даже не думай, что тебе хоть что-то перепадёт. Сколько ты ещё будешь тянуть наши деньги, ненасытная сучка? Свали уже из нашей жизни! Ты и так получила намного больше, чем заслуживаешь.
И уже по-английски, совершенно другим, томным и жеманным голосом добавляет:
– Пойдём, Марко, она просто сумасшедшая, не обращай внимания.
Слова Инги бьют наотмашь и сердце заполняет горячая обида. Я раньше от неё и не такое слышала, но надеялась, что за те несколько лет, что мы не виделись, она успокоилась. Она возненавидела меня со дня нашей первой встречи, вернее ещё раньше, как только узнала о моём существовании.
Даже не понимаю, как я раньше выдерживала постоянные нападки с её стороны. Вспоминаю, как она меня называла. Моя ублюдочная сводная сестра. Позор моего отца. Шлюхина дочь… Тамара всегда смеялась, когда это слышала.
Инга берёт мужчину за руку и тянет в дом. Он нехотя, отводит от меня взгляд и следует за ней. По пути дважды оглядывается, а я стою по шею в воде, прижимаю руки к груди и молча жду, когда они уйдут.
От слов Инги рот будто наполняется кровью, слюна становится густой, а желудок сковывает болезненным спазмом. Я выбираюсь из бассейна и беру из стопки полотенце. Завернувшись в него, присаживаюсь на край шезлонга. Если пойду сейчас, опять столкнусь со сводной сестрой и её гостем. Может у неё полный дом гостей. Это она любит.
На душе противно и тоскливо. Отец хочет, чтобы я жила здесь, но оставаться в одном доме с Ингой совершенно невозможно. Поэтому план, составленный перед возвращением, становится особенно актуальным. Как можно скорее устроиться на работу и снять квартиру. Работу папа мне предложит, это ясно, но вот насчёт съёмной квартиры будет возражать, мы это уже обсуждали.
Просидев минут десять, я подхватываю свои пожитки и иду к дому, надеясь незаметно проскользнуть в свою комнату. Конечно же, в коридоре снова наталкиваюсь на этого Марко. Он смотрит прямо, без тени улыбки. Я стараюсь пройти, не глядя на него, но замечаю его взгляд.
Тёмно-карие, горящие огнём глаза прожигают меня насквозь. От этого по спине и по всему телу разбегаются электрические мурашки, и я чувствую что-то странное, смутное волнение и желание укрыться, спрятаться подальше.
– Очиен красива! – говорит он на ломаном русском, сохраняя совершенно серьёзное лицо.
Наглец. Я снова краснею, как школьница, представляя, как он меня разглядывал. И ещё, меня цепляет этот голос, низкий и немного хриплый. В нём есть что-то первобытное и неуправляемое. От удивления я поднимаю глаза и, встречаясь с ним взглядом, даже останавливаюсь, будто налетела на преграду.
В этот момент из гостиной выходит папа. Он видит меня и на его лице появляется широкая улыбка:
– Лиза! Ты дома! Вот это сюрприз! Знакомься, а это Марко Леоне!
Я неловко и смущённо киваю:
– Я сейчас, буду через минутку, только оденусь.
– Да-да, конечно, давай, присоединяйся к нам, мы приехали ненадолго – хотел показать Марко свою коллекцию шампанского. Сейчас выпьем и поедем ужинать. Так что переодевайся скорее и сразу выдвинемся. Как я рад, что ты здесь!
– Что?!!! – Инга почти кричит.
Она выходит из гостиной вслед за папой и останавливается в дверях, уперев руки в бока:
– Я с этой ошибкой природы никуда не поеду! Тоже мне, королева. Пусть отработает сначала всё, что ты в неё вложил.
2. Знакомимся чуть ближе
– Дочь моя неразумная, – говорит папа, обращаясь к Инге, – во-первых, если ты немедленно не придёшь в чувство и не прекратишь орать при моём госте, то действительно ни на какой ужин со мной не пойдёшь. Не только сегодня, но и в будущем тоже.
Он улыбается и его голос совершенно спокоен и благодушен. Марко не должен заметить, как отец зол.
– Давай-ка, сбавь обороты, не веди себя, как истеричка и извинись перед Лизой. А ты, Лиза, – обращается он ко мне, – не стой здесь, как наяда. Беги быстро переодевайся и не обращай внимания на эту невоспитанную дрянь.
Невоспитанная дрянь быстро приходит в себя и елейным голосом отвечает:
– Прости, папочка, но ты же знаешь, как я не люблю всевозможных прилипал, мерзких, беспринципных и алчных, особенно незаконнорождённых.
– Заткнись.
– Должно быть непросто управляться с двумя дочерями, – по-итальянски говорит Марко.
– Не то слово, – сокрушённо отвечает отец.
***
Я чувствую себя, как оплёванная. Опозорилась перед Марко Леоне. Я много о нём слышала и очень хотела познакомиться. Он из тех виноделов, что вызывают горячий интерес – молодой, дерзкий и успешный. Я знала, что он приедет на выставку и ждала этой встречи, но представляла её совсем иначе. А теперь, когда наши взгляды случайно встречаются, моё лицо мгновенно становится пунцовым.
Ну а про Ингу и говорить нечего. Сука она. Знаю же, что нельзя на неё реагировать, но всегда очень тяжело переживаю, особенно когда она задевает маму.
При жизни мамы отец не знал о моём существовании, но незадолго до смерти она нашла его и всё рассказала. Когда она умерла, папа приехал в Новосибирск и забрал меня к себе. Я к тому времени только закончила школу. Для его жены и дочери это был жестокий удар, так что вся их ненависть к моей маме обрушилась на меня.
Тамара меня просто не замечала, а Инга постоянно цеплялась и изводила. Отец всё время пропадал на работе и защитить меня не мог, да его и самого нещадно клевали за измену столетней давности. Сколько раз я думала сбежать, уехать куда глаза глядят. Хотела пойти работать, снять квартиру, но отец не разрешил.
Когда папа решил отправить меня учиться в Италию, это всех устроило. Отец построил успешный и самый крупный в России бизнес по импорту вина и отправил меня учиться на энолога*. Специальность я сама выбрала и он это одобрил.
*(Энолог – специалист, создающий вино)
– Лиза! – Доносится до меня голос папы. – Лиза!
Я отрываюсь от воспоминаний и поднимаю глаза. Наверное выгляжу я отстранённо. Мы сидим за столом в ресторане «Пушкин», это обычный пункт программы для многочисленных папиных гостей.
– Я же говорила, что она дурочка, – по-английски произносит Инга и заливисто смеётся, опуская свою руку поверх руки Марко.
От этих слов, адресованных не мне, а постороннему человеку я вспыхиваю.
– Прекратишь ты уже? – по-русски одёргивает её папа.
Конечно, не прекратит, это же Инга. Марко бросает на неё немного удивлённый взгляд и поворачивается ко мне:
– Лиза, ты во Флоренции училась?
Он смотрит прямо и беспардонно, обшаривает моё лицо, соскальзывает на шею, обжигает взглядом ключицы и надолго задерживается на груди, припоминая, должно быть, что у меня там под платьем. И опять этот голос, адресованный мне. Я снова краснею и страшно на себя злюсь.
– Да, – отвечаю я и опускаю глаза на льняную салфетку, лежащую на коленях. Провожу по ней пальцами и её шероховатая поверхность немного меня успокаивает.
– А вам Пьерджорджио Аурелли не читал лекции?
– Да. Мы единственный поток, у которого он вёл занятия, – говорю я, собрав силы.
– У тебя отличный итальянский.
– Спасибо.
– Как у настоящей итальянки.
Я расплываюсь в улыбке. Люблю, когда хвалят, но он остаётся абсолютно серьёзным и это выглядит немного странно.
– Что ты сказал? – по-английски спрашивает Инга, но Марко не отвечает.
– Пьерджорджио скоро начнёт работать у меня в хозяйстве, – говорит он мне, – и попробует сделать мои вина ещё лучше.
Ничего себе, самомнение. Пьерджорджио, между прочим, лучший энолог Италии.
- Предыдущая
- 2/11
- Следующая