Арка третья: "Лопата кумкватов" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 2

— Не спешите с выводами, я довольно богат и имею многочисленные связи.

— Ваши деньги тут бесполезны, ваши связи тем более.

— Но вы же не всегда бороздите Край? А раз вы бываете на Альвирахе…

— Вы не понимаете. На вашей стороне реальности я ничего не могу коснуться и даже дышу из баллона, потому что её воздух уносит мою жизнь с каждым выдохом. Мне не нужно ничего оттуда и не нужно ничего там. Кроме этого, — Лодочник тряхнул связкой монет, они издали сухой каменный стук.

— А зачем вам Монеты Душ? Все платят вам, но куда вы их тратите? Не похоже, что здесь много лавок… — Вар махнул рукой в туман.

— Вы платите за проезд мне, — сказал тихо Лодочник, — но плату берут и с меня. Силы, о которых вам лучше не знать. И когда они потребуют свою долю, с ними лучше не торговаться.

— И они принимают Монеты Душ?

— Они пожирают души. И если не найдётся монеты, то они сожрут мою. Или ваши.

— Ходят слухи, что не все взошедшие на борт ладьи Лодочника сходят с него, — осторожно сказал Вар.

— Край — опасное место, — пожал плечами тот. — Но обычно монеты достаточно.

Третий игрок:

— Какой он загадочный… Мастер, можно спросить?

Мастер:

— Конечно, спрашивай.

— Я не понимаю, Лодочник — он кто или что? Зачем ему возить людей и грузы, если ему не нужно ничего, кроме этих Монет Душ, а сами монеты нужны, чтобы возить людей и грузы? Какой-то замкнутый круг получается… Где логика?

Первый игрок:

— Можно я?

Мастер кивает.

— Смотри, племяшка. Человек всю жизнь работает, чтобы заработать себе на пропитание. А еда ему нужна, чтобы были силы работать. Какой-то замкнутый круг получается, верно? И где тут логика?

— Дядя, я понимаю твой сарказм. Но у людей есть что-то кроме еды и работы! Очень много всего!

— Только когда еды много, а работы мало. Но обычно бывает наоборот.

— Какая-то невесёлая жизнь у этих Лодочников!

Мастер:

— Зато долгая. Пока Лодочник не дышит воздухом Альвираха, время не властно над ним. Лодочники не стареют и не могут умереть, потому что пребывают там, где нет жизни. Если, конечно, их души не поглотят тамошние обитатели. Но тем можно бросить Монету Душ, как кусок мяса стае псов, и, пока те рвут его на части, сбежать. Иные Лодочники бороздят Край тысячелетиями и могли бы припомнить времена Перинаров, если бы им было хоть чуточку интересно происходящее на Альвирахе.

— Но откуда они взялись?

— Это Разумные смертные, осознанно выбравшие стезю служения Киноринху. Они разменяли суету короткой жизни на размеренную бессобытийность вечности.

— Вечной скуки в туманном ничто? Да зачем нужна такая вечность?

— Иногда я думаю, что поменялся бы с ними.

— А я бы ни за что!

— В шестнадцать я думал так же, — улыбается Мастер. — Но давайте вернёмся к нашей игре.

— Я не верю тебе, — качает головой Спичка.

— Отстань, дварфийская дева, — смеётся Вар. — Спорим, ты тоже не раскрываешь все карты? «Спичка Горелая», ну, конечно! Какой дварф скрывает клан и имя? Только тот, которому есть, что скрывать! Уверен, Полчек даже не подумал поинтересоваться, кто ты на самом деле. Он готов разнести половину континента ради своих идей, но не видит, что творится у него под носом!

— Он вырос у меня на руках. Для него я была всегда, и не о чем спрашивать. А ты, значит, поинтересовался?

— Разумеется. Предпочитаю знать, с кем имею дело, и что от них можно ожидать.

— И что разузнал?

— В том-то и дело, что ничего. Вы, дварфы, чертовски неконтактны. Будь у меня побольше времени… Единственное, что я успел понять, — ты не так проста, как выглядишь. Как минимум, с тобой напрямую общается владелец самого крупного инвестиционного банка. Ко мне он присылает своего заместителя! Это значит, что либо ты богаче меня, что вряд ли, либо что ты очень влиятельная персона в общине.

— Либо ты ни демона не понимаешь в дварфах, — отрезала Спичка. — И пытаешься судить по своим меркам. В любом случае, это тебя не касается. А вот то, что ты задумал насчёт Полчека, меня касается ещё как.

— А вот и нет, — отмахивается Вар, — он большой мальчик. Хватит с ним нянчиться. У него есть своя цель, у меня есть своя, но пока мы союзники, я не ударю ему в спину. Ты ведь этого опасаешься?

— Опасаюсь? Да я в этом уверена! Я знаю таких, как ты, красавчик! Как только ты решишь, что сдать его выгоднее, то не задумаешься ни на секунду!

— Как только он решит, что я мешаю его великим идеям, он перешагнёт через меня не сомневаясь, — парировал Вар. — Уж ты-то должна его знать!

— Я слежу за тобой! — мрачно ответила Спичка и вышла из каюты.

— Да на здоровье! — крикнул ей вслед Вар.

* * *

— Мастер Полчек!

— Да, юная леди?

— Мы можем поговорить, или вы слишком…

— Пьян?

— Ну…

— Я никогда не бываю слишком пьян, чтобы говорить, — отвечает сидящий в кресле у иллюминатора драматург. — Хотя бываю слишком пьян, чтобы молчать. О, хорошая мысль, надо записать…

Он зачеркал пером по очередному листу из лежащей перед ним на низком столике стопки. Часть из них плотно исписана мелким убористым почерком, часть только ждёт этой участи, но больше всего листов смято и брошено в корзину рядом.

— Вы пишете новую пьесу? — спрашивает Завирушка.

— Не просто пьесу. Это будет пьеса моей жизни, если угодно. Она станет оправданием моего бессмысленного, в целом, существования. Чем бы и когда бы оно ни закончилось. Заменой того посмертия, которое я обменял на билет сюда. Моя никчёмная душа будет в монете, но настоящий Полчек будет здесь, — он похлопал узкой сухой ладонью по стопке исписанной бумаги и взял со столика бокал. — Но ты хотела что-то спросить, не так ли?

— Да, но мне уже как-то неловко…

— Пустое. Спрашивай.

— Ладно, — решилась девушка, — Мастер Полчек, что с нами будет? Ну, после? Вот мы доплывём до Корпоры, доберёмся до Гнездовища, я развею иллюзию, Вечна вернётся к разумным Альвираха… Это всё понятно. Но что будет с нами?

— Скорее всего, после этого никаких «нас» не будет, — сказал спокойно Полчек. — Ведь связавшая нас задача будет выполнена. Будут драматург без театра и птаха без ордена, которые пойдут своими дорогами. На самом деле ты хочешь спросить, что будет с тобой.

— Наверное, да. Фаль говорила, что я изменюсь. Стану кем-то другим, не той Завирушкой, которая веселилась с ней на сцене.

— Ты становишься другой в каждый момент своей жизни, — улыбается Полчек. — Ты меняешься. Однажды ты увидишь в зеркале совсем другого человека, который будет вспоминать тебя сегодняшнюю с недоумением: «Как, неужели это была я?» Такова судьба всех, кто шагает по своему пути от рождения к смерти. Может быть Лодочники, нефилимы или иные мистические твари устроены иначе, но мы, смертные разумные, так. Мы не просто смертны, мы умираем каждый миг. Каждый удар сердца вычёркивает нас из жизни и создаёт заново, немного другими. Ты уже не та девушка, что вошла в эту дверь пять минут назад. И выйдет из неё не та, что стоит сейчас передо мной. Хочешь вина? У Лодочника неплохой бар.

— Наверное, — вздохнула Завирушка, — вы тоже разговариваете не с той девушкой, которая стоит перед вами, а с какой-то другой. Может быть, я однажды ей стану. Она вспомнит ваши слова и поразится их мудрости. Но сейчас я просто ничего не понимаю. И мне просто страшно. И нет, я не хочу вина.

— Тогда мне остаётся только сказать то, что ты хочешь услышать, — Полчек отхлебнул из бокала, — «Всё будет хорошо, девочка. Ты исполнишь свою миссию и будешь жить долго и счастливо».

— Это правда?

— Ну, разумеется. Одна из. Я удовлетворил твоё любопытство?

— Не знаю, — призналась Завирушка. — Но мне стало легче от того, что вы сказали эти слова. Спасибо, Мастер Полчек.