Перевод с особого - Михайлова Евгения - Страница 7

Вера посмотрела на смартфоне раздел «происшествия» в Москве. По-прежнему ничего серьезного: ни убийств, ни похищений, ни обнаруженного тела мужчины плотного сложения. Она вчера даже отвечала на звонки с незнакомых номеров: они могли быть из полиции или больницы. Но нет, как всегда, тупят мошенники.

Вера выбралась из-под одеяла, подошла к зеркалу, сбросила ночную рубашку и, как всегда, озабоченно осмотрела лицо и тело. Потянулась, распушила слежавшиеся за ночь волосы и представила себе самый простой вариант исчезновения мужа. Он выходит поздно вечером якобы на свою регулярную прогулку из-за бессонницы. А у подъезда – машина. А в ней женщина. Не может быть такого, чтобы у Дениса не было других женщин, его просто застукать сложнее, чем многих мужчин. Надо не забыть и такой вариант, если спросят.

Вера вошла в кухню, включила кофеварку и плеснула себе виски в чашку. В ее четко выстроенном своде правил на первом месте постоянная готовность ко всему. И незыблемые приоритеты – сначала она, потом опять она, на десятом и сотом местах – тоже она. Дальше все остальное.

Вера пила кофе, рассматривала яркий, морозный, солнечный день за окном и размышляла о том, как бы повели себя в подобной ситуации знакомые женщины из ее широкого круга общения. Тут особо и гадать не о чем. Она не раз видела и слышала, как многие себя ведут, когда их мужья не только не ночуют дома, но просто не приходят до поздней ночи. Они без конца звонят в полицию, больницы, иногда в морги, даже бегают в отделение писать заявления о пропаже и униженно выслушивают там хамские шуточки на тему, чем может заниматься в данный момент якобы пропавший муж. Потом тот неизменно является с набором фантастических версий на блюде. Осчастливленная жена всем сообщает, какие препятствия преодолел преданный муж, чтобы добраться до семейного очага. А когда он захрапит, начинает обшаривать его карманы, обнюхивать вещи и рассматривать грязные трусы. Иногда рыдать от отчаяния. Идиллия, что тут скажешь.

Да, подруги. Пора им сообщить, иначе они совсем не поймут ее поведения, а сплетни, самые дикие, поползут.

Вера набрала номер Кристины, с которой они по субботам ходят в фитнес-клуб.

– Привет, дорогая. Слушай, Кристя, я, наверное, сегодня не пойду.

– Здравствуй, Вера. Что-то случилось?

– Даже не знаю. Возможно. Но, может, и нет. Дениса не было дома вторую ночь.

– А ты ему звонила?

– Не могла: он телефон оставил дома.

– Ничего себе. Но ты пыталась что-то узнавать, куда-то обращаться?

– А как ты думаешь! Конечно, постоянно бомблю звонками полицию, больницы и эти… Морги. Он еще и бумажник с документами дома оставил. В смысле: если, к примеру, найдут на улице или где-то без сознания или вообще тело, то не узнают, кто это. Куда таких везут, не знаю.

– Так сразу и не соображу. Вера, я могу подключиться, если хочешь. У кого-то из знакомых могут быть связи в МВД или СК. Начать обзвон?

– Ни в коем случае, Кристя. Не хочу большого позора и злорадства, когда он явится невредимым с какого-то ЧП на предприятии или от бабы. Не первый, мягко говоря, раз. Он давно мне не сообщает, куда едет и когда вернется.

– Да, но куда может поехать человек без телефона, документов. А где машина?

– Машина во дворе. Он, типа, вышел прогуляться. Два дня назад. Варианты могут быть любые. Мне было пять лет, когда мой отец сказал нам с матерью, что выскочит в булочную за хлебом. Вернулся через семь лет, чтобы она подписала заявление о разводе.

– Я не знала, что у тебя с мужем плохие отношения.

– А кто сказал, что они плохие? Нормальные, как у большинства пар, в которых всем имуществом и деньгами распоряжается муж, а жена ждет, когда ей что-то перепадет по остаточному принципу.

– Он такой жадный?! – воскликнула Кристина.

– Совсем не жадный. Просто железные приоритеты: сначала интересы бизнеса, ради которых он постоянно отказывается от своей доли прибыли владельца. Потом здоровье и образование дочери, потом можно вспомнить о жене-нахлебнице.

– Так у тебя вроде бы все есть, – задумчиво произнесла Кристина.

– Есть разница между тем, что есть и что хочется. А второе никого не колышет. И мне даже противно думать о том, что такое бизнес ради бизнеса, когда человек не думает совершенно о том, что у каждого члена семьи должна быть уверенность в завтрашнем дне, каким бы черным он ни оказался. Что касается образования и профессии дочери, то тут все вообще не в коня корм. Все деньги и старания насмарку.

– Я понимаю, о чем ты, Вера. Но сейчас вроде не время для таких размышлений. Надо срочно узнавать, не случилось ли чего-то страшного. А когда увидишь, что жив-здоров, тогда можно и претензии предъявлять.

– Ты права, Кристя. Ты вообще умница. Просто я сижу тут одна после двух бессонных ночей, и вся жизнь кажется игрой в прятки. То мужа жду, то дочь ищу… – Вера даже сумела горестно вздохнуть со всхлипом.

– Держись, Верочка. Думай о том, что это просто плохие дни, которые пройдут, и все сразу посветлеет. Ладно, не буду больше занимать твой телефон: вдруг к тебе кто-то пробивается. Я всегда на связи. Только скажи: сразу приеду.

Вера разъединилась и вспомнила, что она сказала Кристине о своих звонках туда, где ищут пропавших людей. Надо бы на самом деле найти всякие «горячие линии», общие справочные больниц и моргов и набирать все это. Можно даже ничего не говорить или, наоборот, заболтать, чтобы они сами отключились. Они там все равно ничего не сохраняют. Это же просто операторы, которые ничего не проверяют. Если вдруг явится полиция, посмотрят на вызовы, больше никто заморачиваться не станет. Такова дурацкая реальность. Искать самой бессмысленно, не искать – подозрительно.

Вера сделала еще пару глотков виски, подумала о том, как на самом деле хорошо посидеть одной в тишине и не врать хотя бы себе. Ей давно уже хорошо только тогда, когда Дениса нет дома. Да и ему, наверное, лучше там, где ее нет. Он, конечно, не обижает ее, не оскорбляет, по крайней мере прямо и открытым текстом, или, не дай бог, еще хуже. Веру трясет, когда она слышит, что мужья поднимают руку на жен. Такого у них никогда не бывало. Но она при нем всегда в постоянном напряжении, он мешает ей быть самой собой. И он умудряется обходиться парой дежурных бытовых фраз. Нормального общения у них давно нет. Да и было ли… Вере даже трудно вспомнить. Зато она отлично помнит, когда он перестал с ней спать. Она первый раз накачала губы, подруги были в восторге, все делали комплименты, а Денис посмотрел с недоумением, в котором была откровенная брезгливость. Потом ей пришлось улучшить грудь, живот, подбородок… Это были удачные операции, но какое-то время требовалось полежать в покое. Для Дениса именно это и стало законным поводом перебраться в другую спальню. О супружеской близости речь уже не шла.

Вера крепко сжала зубы, чтобы не вспоминать о реальном страдании, даже боли, когда она поняла, что как женщина окончательно отвергнута мужем. Когда ей стало ясно, что он никогда ее не любил. Все женщины как могут следят за собой, пытаются сохранить красоту и молодость. Он сам ей дал такие возможности, которых нет у большинства жен. Когда мужчина любит, он все принимает и понимает. Он не перестанет любить родную жену, даже если она пришьет себе третью руку.

Не то чтобы Вера хотела бы ему отомстить или желела бы смерти, хотя в моменты скандалов могла ляпнуть что угодно, даже «чтоб ты сдох». Но это просто фигура речи, так все ругаются. Но сейчас она хочет помечтать: пусть такое невозможно, но она хотела бы, чтобы он просто исчез. Пусть где-то и как-то живет, но чтобы никто не знал, как и куда он исчез. А она могла получить какой-то документ о том, что его нет в ее жизни, к примеру, «пропал без вести». Его нет, о нем все забыли, а все деньги, квартира, дом в Подмосковье и, может, даже часть бизнеса ей положена по наследству. Нравственно это или нет, но сколько жен состоятельных мужей втайне мечтают именно об этом.

Потом она сидела за ноутбуком, вбивая в свой телефон «горячие» номера. И тут позвонила дочь Марина: