Квест Академия. Том 1 и 2 - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 4

Я снова громко чихнула, словно соглашаясь с магистром, видимо, неплохо изучившим свитки с достижениями подопечных. Ответственность впечатляет! Одного не понимаю, как можно наказывать пострадавшую сторону? Справедливость из нашего мира утекла в Рейнсвер через разломы в грани? И даже то, что белобрысого придурка выставили следом, являлось малым утешением. Лучше бы не стала сдерживаться и тоже взорвала ему блокнот. Все равно оказалась бы в коридоре, но, по крайней мере, с фанфарами. Пусть эти фанфары и трубили бы только у меня в душе.

– Квинстад, Юри! – указал магистр на притихших скандалистов. – За дверь!

Судя по вытянутым лицам спорщиков, их тоже впервые выгоняли с лекции.

– После занятия принесете в мой кабинет свиток от кастеляна замка об отработке прогула. А теперь все вон! – прозвучал в испуганном молчании спокойный приказ. – Адепт Бади, ради всех святых, вы-то куда собрались?!

Невольно я обернулась. В проходе возвышался (именно возвышался, иначе не скажешь) крупный парень с коротким светлым ежиком на голове. Вот уж кому имя подходило! В переводе с эртонского, который мне пришлось зубрить в школе, слово «бади» означало презрительное «качок».

– Всем приказали выйти, – не понимая претензии, прогудел он.

– Вас это… – Магистр запнулся и махнул рукой: – А знаете, адепт Бади? Убирайтесь.

– Где?

– Куда! К кастеляну! – рявкнул Армас и обвел аудиторию гневным взглядом. – Кто-то еще желает приобщиться к физическому труду?

Адепты съежились, как гвоздики поздней осенью, и наверняка коллективно пожелали забраться под парты. Кто бы знал, что под маской приятного лощеного мужика скрывался натуральный зверь!

Провожали нас пятерых гробовым молчанием. Честное слово, как в последний путь. В смысле в кабинет ректора, откуда, если верить слухам, всех первогодок отправляли прямой вытоптанной дорогой домой.

И в самый разгар эпичной драмы, смущенно скрипнув, приоткрылась дверь. В аудиторию бочком втиснулась невысокая девушка с короткими волосами, собранными под скромный ободок. Она столкнулась с Илаем, первым покидавшим аудиторию, подняла большие, несчастные, как у потерявшегося олененка, глаза и пролепетала тихим голосом, обращаясь к нему, а не к тирану у преподавательской кафедры:

– Можно?

– Нет! – взбеленился разозленный Армас. – В эту аудиторию заходят до преподавателя. Ни секундой позже!

В коридор я выбралась следом за белобрысым придурком. Честно говоря, даже проталкиваться не пришлось: ребята шустренько разошлись, боясь оказаться обсыпанными сероватым пеплом. Кожа начинала страшно зудеть, и до скрежета зубовного хотелось умыться. Еще, конечно, убить Форстада, но пока умыться больше. Повезло, что на этаже имелась уборная.

Когда мы, то есть я, мантия и мое чувство собственного достоинства, попранное первым в жизни изгнанием с занятий, приобрели сносный вид (последнее для чужих глаз, конечно, было незаметно), однокурсники уже испарились. Подсказать, где находился кастелян, в пустом коридоре было решительно некому. Нет, конечно, всем первогодкам выдавали схему замка, но кто в своем уме станет бродить по учебному крылу, сверяя повороты по карте? Оставалось спуститься в холл и посмотреть на поэтажном плане, висевшем возле доски объявлений.

Кастелян, неприятный взлохмаченный старик в заношенной мантии, встретил меня ехидной улыбочкой и со словами, мол, труд облагораживает даже рейнсверских игуанодонов, а уж адептов-неучей – подавно, отправил в архив, который, если верить все тому же поэтажному плану, находился на чердаке хозяйственной башни. Очень высокой хозяйственной башни… Другими словами, процесс облагораживания начался с того, что мне пришлось, считая про себя ступени, подниматься по нескончаемой винтовой лестнице.

Сквозь стрельчатые пыльные окна проникал солнечный свет, и было видно, что на каменных выступах нахохлились голуби. У меня дома считалось, что, если птицы стучатся в стекло, жди беды.

И ведь народное поверье не соврало!

Сначала в холодном воздухе повеяло резким запахом табака, а потом обнаружился белобрысый придурок, пыхтевший самокруткой под раскрытым окном. Сделав вид, будто он прозрачный, я попыталась пройти мимо, но Форстад нахально выпустил в мою сторону облако вонючего дыма.

– Если это приглашение составить тебе компанию, то не имею привычки травить себя всякой гадостью. – Я специально помахала рукой перед лицом.

– То есть ты травишь только других? – изогнул он бровь и снова затянулся. Вспыхнул кончик стремительно тлеющей самокрутки. Еще чуть-чуть, и кретин обожжет губы. По крайней мере я на это рассчитываю.

– Пока ты и сам неплохо справляешься, – намекнула на дурную привычку. – Кстати, на территории Дартмурта курение запрещено.

– Хочешь заложить? – нехорошо усмехнулся он.

– Много чести, – дернула плечом. – Но к слову, на твоем месте я бы извинилась.

– И за что же?

– Из-за твоего идиотского колдовства меня выставили с занятия. Несправедливо как-то.

Он резко отделился от стены и перегородил дорогу. От неожиданности я отступила, но тут же пожалела. Теперь приходилось задирать голову, чтобы пронзать придурка высокомерным взглядом. Немедленно шагнула обратно, едва не втяпавшись носом в его грудь. Но кретин все равно возвышался на полголовы, а мне грозило кувыркнуться спиной на каменные ступеньки. Что за напасть?

Пока я туда-сюда танцевала, пытаясь найти выгодную позицию, и утверждалась на лестнице, он швырнул под ноги тлеющий окурок и тихо, с угрозой произнес:

– На моем месте, Аниса Эден, ты бы свернула шею подавальщице затрапезной таверны, которая отравила нас с друзьями.

– Постой-постой! – категорично перебила я. – Давай-ка сразу внесем ясность! Это был не яд, а всего лишь аптекарское снадобье. Оно гуманнее.

– Да неужели? – сузил он глаза.

– Конечно. Не убивает, но взгляд на жизнь пересмотреть помогает. Хотя тебе, похоже, вообще не помогло.

Белобрысого мстителя перекосило. Наверное, он бы предпочел яд – быстрее отмучился бы, и никакого позора. Почти благородная смерть.

– Вы двое! – раздался сверху резкий голос. По инерции я отступила и выглянула из-за Форстада, пытаясь посмотреть, кого принесло в самый разгар задорного скандала. С недовольной миной, подперев бока руками, на лестнице стоял старшекурсник, судя по цвету герба, пришитого на мантию, с факультета общей магии. – На отработку?

Я кивнула.

– Тогда поднимайтесь! – Он развернулся и даже занес ногу над ступенькой, но все-таки бросил через плечо: – В академии курить запрещено.

– Неудачник, – буркнул едва слышно Форстад. Учитывая, что отработка ждала именно нас, я была готова поспорить с утверждением, кто здесь больший неудачник, но только издевательски закатила глаза.

Думала, что сейчас придурок с презрительным видом направится в противоположную сторону, мол, не для мальчиков с золотыми ложками в зубах и громкими фамилиями следовать правилам, будто простым смертным, но он с мрачным видом начал подниматься следом за архивариусом. В общем, удивил неимоверно.

Размер архива, спрятанного за деревянной дверью с металлическими заклепками, заставил меня присвистнуть. Двухъярусные стеллажи, заставленные бесчисленными папками с дипломными работами, практически упирались в толстые балки перекрытий. До верхних полок можно было дотянуться, вскарабкавшись на длинную лестницу на колесиках.

В центре стоял массивный стол, заваленный все теми же папками, и однокурсники уже их перебирали. На столе пересыпали мерцающий песок часы, отмеряющие время каторги. По расписанию высшей магии стояло три часа, и нам грозило уработаться в хлам на благо дорогой академии.

Флемминг недовольно пробормотал:

– Явились не запылились.

Еще одно спорное утверждение. Я как раз запылилась еще на занятии. Заклятие, конечно, очистило мантию, но ткань выглядела посеревшей, словно ею протерли пыльный пол. К сожалению, еще не придумали магии, превосходящей банальный мыльный щелок.

– Соскучился, Ботаник? – немедленно парировал Форстад.