Выбери любимый жанр

Золото короля - Перес-Реверте Артуро - Страница 10


Изменить размер шрифта:

10

– И результат налицо: Испания катится к чертовой матери, – продолжал граф. – Каждый ворует, врет, плутует, зато никто не платит того, что должен.

– Да еще и бахвалится этим, – вставил Кеведо.

– Вот именно.

Но самое вопиющее во всем этом безобразии, по словам Гуадальмедины, – контрабанда золота и серебра. Благодаря продажности таможенников и чиновников Торговой палаты сокровища, ввозимые частными лицами, декларировались вдвое ниже своей истинной стоимости; чудовищные деньги, доставляемые каждым караваном, расходились по чужим карманам или утекали в Лондон, Амстердам, Париж или Геную. Контрабандой упоенно занимались испанцы и иностранцы, купцы и чиновники, адмиралы и генералы, миряне и клирики, военные, гражданские и какие угодно еще. Еще свеж был в памяти скандал с епископом Пересом де Эспиносой: почив года два назад, сей пастырь оставил после себя пятьсот тысяч реалов и семьдесят два золотых слитка, кои были переданы в казну, после того как выяснилось, что их ввезли из Индий, нимало не потревожив таможню.

– Помимо разнообразных товаров, ожидающийся прибытием флот везет нам из рудников Сакатекаса и Потоси на двадцать миллионов реалов серебра, принадлежащего королю и частным лицам. И еще восемьдесят кинталов[8] золота в слитках.

– Это легально, – уточнил дон Франсиско.

– Ну да. Что касается серебра, то еще четверть будет ввезена контрабандой. А золото почти целиком пойдет в казну… Впрочем, трюм одного из галеонов загружен золотыми слитками, которые нигде и никак не значатся. Нигде и никак.

Он остановился, чтобы промочить горло и дать капитану Алатристе возможность осмыслить сказанное. Кеведо достал табакерку и взял добрую понюшку, деликатно чихнул и утерся мятым платком, извлеченным из рукава.

– Называется этот парусник «Вирхен де Регла». Шестнадцатипушечный галеон. Владелец – герцог де Медина-Сидония. Фрахтовщик – некто Херонимо Гараффа, генуэзский купец, обосновавшийся в Севилье. «Вирхен» возит в Индии всякую всячину, от альмаденской ртути для серебряных копей до папских булл, а обратно – все, что только может влезть в трюм. А влезть может многое, в том числе и потому, что, по документам регистра, водоизмещение его – девятьсот бочек по двадцать семь арроб[9], а на самом деле, благодаря разным кораблестроительным хитростям, – тысяча четыреста…

Этот галеон, продолжал Гуадальмедина, идет в составе флота с грузом серой амбры, кошенили, шерсти и кож, предназначенным севильским и кадисским купцам. И еще везет пять миллионов реалов серебряной свежеотчеканенной монетой – две трети принадлежат частным лицам – и полторы тысячи золотых слитков для передачи в королевскую казну.

– То-то бы пираты порадовались, – заметил Кеведо.

– Особенно если принять в рассуждение, что в составе флота в этом году еще четыре корабля с таким же грузом… – Граф сквозь клубы табачного дыма поглядел на капитана. – Теперь понимаешь, почему англичане нанесли визит в Кадис?

– А откуда они узнали?

– Дьявольщина! Откуда! Смекнуть нетрудно! Если за деньги можно купить даже спасение души, то и все остальное труда не составит!.. Нынче вечером ты что-то наивен не в меру! Во Фландрии, говоришь, был? А впечатление такое, будто с луны свалился.

Алатристе промолчал и налил себе еще вина. Взглянул на Кеведо, который с полуулыбкой пожал плечами, как бы говоря: «Забыл, с кем дело имеешь? Принимай его каков есть».

– Ну да дело не в том, что там написано в его коносаменте[10]. Нам известно, что галеон контрабандой везет серебра еще на миллион реалов. Но и это не самое главное. А важно то, что в трюмах «Вирхен де Реглы» едут к нам еще две тысячи золотых слитков, которые нигде не значатся. – Он ткнул в капитана мундштуком. – Знаешь, на сколько, по самым скромным подсчетам, потянет этот тайный груз?

– Не имею ни малейшего представления.

– Ну так знай – на двести тысяч золотых эскудо.

Капитан посмотрел на свои руки, неподвижно лежавшие на столешнице, и, прикинув в уме, спросил:

– Это получается сто миллионов мараведи?

– Точно! – расхохотался Гуадальмедина. – Все мы знаем, сколько стоит эскудо.

Алатристе поднял голову и пристально поглядел графу в глаза:

– Тут ваша милость ошибается. Может, и знаете, да не так, как я.

Гуадальмедина открыл рот для очередной шутки, но ледяной взгляд Алатристе заставил его промолчать. Известно было, что капитан убивал людей за десятитысячную часть этой суммы. Без сомнения, в этот миг он, как и я, прикидывал, сколько армий можно набрать и вооружить на нее. Сколько аркебуз купить, сколько жизней сохранить, сколько смертей избежать.

Откашлявшись, Кеведо негромким голосом, медленно и важно прочел:

Мир – торжище.
Жизнь – рынок.
С давних пор
Ворье не остается здесь внакладе:
Как заповедь исполнить «Не укра`ди»,
Когда в ходу: «Не пойман, так не вор»?
А и поймают – с правосудьем спор
Ты выиграешь, если не тупица:
Сумел спереть – сумеешь откупиться.

Наступило неловкое молчание. Альваро де ла Марка разглядывал свою трубку. Потом он положил ее на стол и сказал:

– Чтобы загрузить в трюм лишние сорок кинталов золота, да еще и незадекларированное серебро, капитану «Вирхен де Реглы» пришлось снять с галеона восемь пушек. И все равно – корабль перегружен.

– Кому же принадлежит это золото? – осведомился Алатристе.

– Ну тут и гадать нечего. Прежде всего – герцогу де Медина-Сидонии: он организовал всю операцию, снарядил корабль и получит самый большой доход. Затем – двоим банкирам: один из Лисабона, другой – из Антверпена… Еще кое-кому из придворных. Среди них, судя по всему, Луис де Алькесар, секретарь его величества.

Алатристе обратил ко мне изучающий взгляд. Я, разумеется, уже успел поведать ему о встрече с Гвальтерио Малатестой, хотя ни словом не упомянул о синих глазах, мелькнувших в окне одной из многих карет, составлявших королевский кортеж. Гуадальмедина и Кеведо, в свою очередь внимательно рассматривавшие капитана, в этот миг переглянулись.

– Фокус в том, – продолжал Гуадальмедина, – что корабль, прежде чем разгрузиться в порту Кадиса или Севильи, зайдет в устье Санлукара. Они подкупили командующего флотом, и тот разрешит кораблям, под предлогом непогоды ли, англичан или еще чего, одну по крайней мере ночь простоять там на якоре. И за эту ночь золото потихоньку перегрузят на другой галеон, стоящий там же. Он называется «Никлаасберген» – фламандская посудина с безупречно католическим экипажем, капитаном и арматором… Курсирует в свое удовольствие между Испанией и Фландрией под флагом нашего государя.

– И куда же доставят золото?

– Скорее всего, доля Медина-Сидонии и прочих останется в Лисабоне, где тамошний банкир даст за нее недурные деньги… А остальное прямым ходом отправится в мятежные провинции.

– Это измена, – сказал Алатристе.

Голос его был спокоен, рука, подносившая к губам кубок с вином, в котором он уже успел смочить усы, не дрогнула. Но я видел, как странно потемнели его светлые глаза.

– Измена, – повторил он.

И от того, как было произнесено это слово, ожили в моей памяти картины недавнего прошлого. Шеренги испанской пехоты бестрепетно шагают по равнине, окружающей Руйтерскую мельницу, и рокот барабана вселяет сладкую грусть в души тех, кто обречен здесь пасть. Славный галисиец Ривас и прапорщик Чакон гибнут на склоне бастиона Терхейден, спасая бело-синее клетчатое знамя. Рев вырывается из сотни глоток, когда на рассвете начинается штурм Аудкерка. После рукопашной в подземных галереях люди протирают запорошенные глаза… Мне самому вдруг захотелось пить, и я залпом опорожнил стакан.

10
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело