Джутовая маска - Обухова Лена - Страница 5

Ехать на Медвежье озеро только для того, чтобы отдать хозяйке медальон, ему не хотелось. Можно, конечно, просто позвонить ей и предложить приехать, но не хотелось и этого. Поэтому он взял пакетик, в котором бывший вещдок по-прежнему хранился, и отнес на стол Соболева. Тот водит дружбу с Федоровыми – пусть и вручит им эту штуковину.

Карпатский уже собирался снова дойти до кофеварки, но его внимание привлекло изображение на мониторе коллеги. Это была схема, похожая на ту, что они составляли в процессе работы над сложными делами. Вот только дела такого у них сейчас не имелось. Похоже, Соболев затеял какое-то свое расследование.

Дверь кабинета открылась, заставляя обернуться, на пороге появился сам Соболев.

– Доброе утро, – поздоровался тот машинально, напряженно глядя то на Карпатского, то на свой монитор. В его глазах читался явственный вопрос: «Какого черта ты забыл на моем столе?»

– Доброе, – отозвался Карпатский и поднял пакетик с медальоном, демонстрируя его Соболеву. – Хотел отдать тебе это. Вернешь Федоровой при случае. Или пусть она сама к тебе за ним заедет.

Он бросил пакетик обратно на стол и все-таки дошел до подоконника, на котором уже затихла кофеварка. Соболев заметно расслабился и направил к своему рабочему месту.

– А чего я? Сам изъял, сам и отдавай. Я вообще в том расследовании не участвовал.

Карпатский обернулся и выразительно посмотрел на него.

– Официально не участвовал, – тут же уточнил Соболев.

– Вот заодно и поучаствуешь.

Карпатский налил себе кофе, спиной чувствуя недовольство коллеги.

– А оно мне зачем?

– А напомни, кто из нас майор?

Соболев скрипнул зубами. Не буквально, конечно, но ощущалось именно так.

– Так точно, товарищ майор.

Карпатский редко испытывал угрызения совести, но сейчас что-то такое шевельнулось внутри. Зря он, конечно, про майора. Знал ведь, что Соболева однажды уже прокатили со званием, а теперь, после обвинений во взятке, скорее всего, прокатят снова. Обвинения, правда, не подтвердились, но такова уж система.

– Кофе будешь? – примирительным тоном предложил он.

Соболев ответил не сразу, словно пару секунд размышлял, согласиться или демонстративно обидеться. В конце концов выбрал первое:

– Буду. Без сахара, но с печеньем.

Это был весьма внятный намек на то, что сам он за всем названным не пойдет, а предлагает подать. Карпатский не стал возражать: и кофе во вторую кружку налил, и печенье на стол коллеги отнес. Не просто так, конечно.

– Что там у тебя за схема? – поинтересовался он, кивнув на монитор.

Там уже ничего не было: Соболев свернул все окна, как только сел на место. Но отпираться почему-то не стал.

– Да так, пытаюсь взглянуть на события на Медвежьем озере в комплексе и со стороны.

– Объединив два дела в одно? – Это Карпатский успел ухватить.

Соболев кивнул и потянулся за печеньем.

– Если это эхо истории четырехлетней давности, то и дело одно. Тогда нам тоже поначалу казалось, что преступления не связаны между собой. Хотя Федоров уже со второго случая твердил о взаимосвязи, а Велесов – о возможной серии. Но очевидно все стало только после третьего случая. Пока у нас тоже маловато данных, чтобы сказать с уверенностью, но я решил начать приглядываться к этим событиям уже сейчас. Неофициально, конечно.

– Ну и как? Что там пока вырисовывается?

Соболев пытливо посмотрел на него поверх чашки.

– Тебе правда интересно? Или просто надеешься найти в моих наработках способ утопить Юлю Федорову?

Карпатский ответил ему укоризненным взглядом.

– Не надо делать из меня монстра, который охотится за несчастной девушкой. Если она здесь ни при чем, я буду только рад. Но пока мне все видится иначе.

– Да? А вот можешь объяснить мне – нормально, внятно, с аргументами, без упоминания интуиции – почему девчонка, которая в жизни мухи не обидела, видится тебе каким-то маньяком?

– А ты готов меня услышать? Или просто хочешь другу отчитаться, что у меня есть на его жену?

– Не надо делать из меня крысу, – явно передразнивая его, ответил Соболев. – Я, конечно, Владу помогаю, когда вижу, что это к лучшему. Но я на него не работаю.

Прозвучало довольно убедительно. И потом, если они действительно хотят разобраться в происходящем, кто-то должен начать этот разговор первым. Молчать и рыть в одиночку – еще и неофициально – определенно контрпродуктивно.

– Хорошо, тогда вот тебе факты и мои аргументы. Первое дело – убийство Екатерины Осиповой. Она работала на Федорову…

– Но у них не было конфликтов!

– Зато связь есть. Дай договорить. Не будем забывать, что некую странную запись, якобы ставшую причиной гибели другой девушки, подруги нашли в гостинице Федоровой, во всегда запертом подвале, ключ от которого якобы куда-то делся. Да, его могли похитить. Да, плеер с записями могли подбросить. Но с тем же успехом Федорова могла просто снять ключ со связки и использовать, когда ей было нужно. Могла подбросить плеер, но не учесть того, что его заберет не та девушка. И все же потом обе подруги приехали именно сюда и обе погибли: одну мы нашли мертвой на качелях, другую – в воде. И Федорова тогда была и на озере, и у качелей, ее следы обнаружены на месте преступления, на ее руках – кровь жертвы.

– Потому что она ее нашла. Не всякий, кто нашел, тот и убил.

– Не всякий, кто нашел, тот не убил, – парировал Карпатский. – Еще скажи, что тебе таких случаев не попадалось. Но допустим. Если две девушки встретились на озере, чтобы послушать записи, и обе погибли, то у кого плеер?

– У убийцы.

– Верно. И мы, как наше доблестное следствие, могли бы подумать на озерного маньяка, Кирилла Надежина, но едва плеер попадает в руки к нему, он бросает его в воду. Убийца Осиповой плеер не выбросил, а подкинул третьей подруге – Диане Стрелецкой, оставил в ее номере. Значит, маньяк Осипову не убивал. Кто был тогда в гостинице? Чета Федоровых, их охранник, московский коуч и сама Диана. Магнитные замки не работали, войти мог кто угодно, но это риск: вдруг кто-то заметит. А кто вполне официально заходил в комнату по весьма невинному поводу?

– Кто?

– Федорова. Якобы присматривая за работой временной горничной. Уйма возможностей незаметно подложить плеер.

– С тем же успехом это могла сделать сама горничная, которой кто-то денег сунул, – возразил Соболев. – Или вообще кто угодно мог проникнуть в гостиницу и сделать это. Там тогда ни наблюдения не было, ни карточек этих.

– Предположим, – кивнул Карпатский. – Но Федорова могла – и это важно. Идем дальше. Второе дело: похищение девочки. Зайцева призналась в содеянном, но как она могла провернуть подобное самостоятельно? Предположим, утащить мастер-карту несложно, это можно сделать и дважды, если уж сумел один раз, но подключиться к системе видеонаблюдения неизвестно где – мы ведь не нашли место подключения – задача не для дамочки, клепающей рекламные тексты по заказу. И второе похищение она на себя не взяла, да и не нужно оно ей было. А там снова: подключение к системе видеонаблюдения, невероятно ловкое проникновение на этаж… Да и в обоих случаях совершенно непонятно, как похитители – и Зайцева, и наш неизвестный – покинули гостиницу, не засветившись на камерах. Когда я говорил с Зайцевой, она обмолвилась, что в вечер похищения вернулась в гостиницу, но не через центральный вход. Очевидно, есть еще какой-то способ попасть внутрь, возможно, даже миновав камеры, но кто может знать все это достаточно хорошо? Хозяева гостиницы! И это снова приводит нас к Юлии Федоровой.

Неожиданно для него Соболев улыбнулся.

– Ты упускаешь один важный момент во второй истории. Кто убил Зайцеву?

Карпатский напрягся. Это был вопрос, на который он не знал ответа, хотя видел предполагаемого убийцу собственными глазами. И тот вполне мог прикончить и его. Однако по какой-то причине пощадил.

– Там темно было, свет мигал, – невнятно ответил он, чересчур пристально разглядывая кофе в своей чашке. – Я не уверен…