Истинная для проклятого (СИ) - "OliviaDriar" - Страница 38

Происходящее сбивало ее с толку. Разве граф не бессмертен? Почему он испытывает боль и может получать ранения? В понимании Анны бессмертие подразумевало полную защиту от возможных увечий. До этого момента она была уверена, что графа нельзя поранить или причинить ему ощутимую боль. Но оказалось, что все как раз наоборот. Казалось, что граф испытывает боль куда более сильную, чем та, что мог бы испытывать обычный человек. И это пугало ее еще больше.

Если и граф не справится со зверем, то надеется Анне больше точно будет не на кого. А жалкое сопротивление, которое она попытается оказать, едва ли продлится долго.

Но граф сдаваться был не намерен. Несмотря на боль и раны он продолжал бороться с волком. И, когда копье наконец пронзило ту лапу, что оставила болезненный след на его спине, волк протяжно завыл, поднял на графа испуганные глаза и вскоре, хромая на одну ногу, кинулся прочь, в кусты.

Одержавший победу граф стоял к Анне спиной. Он будто специально не оборачивался к ней и не двигался с места, глядя в сторону, в которую умчался волк. Анна же с сочувствием смотрела на несколько глубоких порезов на бледной коже своего спасителя, и сердце ее сжималось от жалости к нему. Наконец, решившись, она осторожно подошла к нему ближе и встала сзади. Граф вздрогнул, словно забыл на мгновение о ее присутствии, и обернулся.

— Я думала, вы не должны ощущать боль, — призналась Анна, переместив взгляд на раненное плечо графа, откуда стекала по коже кровавая струя.

— Потому что бессмертен? — словно угадав ее мысли, уточнил он.

Анна молча кивнула.

— Нет, и в этом заключается одна из особенностей моего проклятия, — пояснил граф, не отводя от нее заинтересованного взгляда. — Я ощущаю боль в разы острее, чем другие смертные. И раны мои не затягиваются еще очень долго, оставаясь болезненными шрамами на всю жизнь.

Жалость, которую она испытывала, отразилась на ее лице, искажая его.

— Мне жаль, что я не могу вам помочь, — искренне отозвалась она.

— Но это не так! — заявил граф, сохраняя невозмутимое спокойствие. — Я увидел в ваших глазах сияние. То самое сияние. Оно, конечно, еще очень слабое и едва видимое. Но я узнал его, и мне кажется, я не ошибся в своих догадках.

— Нет, этого не может быть, — возразила Анна, — я не истинная. Я это знаю.

— Откуда? — желтые глаза вмиг посерьезнели. — Откуда вам знать?

Анна не ответила. Язык словно онемел и прирос к небу. Она хотела ответить, но не получалось. Казалось, она забыла все слова и запамятовала как нужно говорить. И просто смотрела на него, как младенец, не способный облечь звуки в слова.

— Я понимаю, вы хотели домой, — устало вдохнув, произнес граф. — И я готов был вас отпустить, когда думал, что ошибся и вы не истинная. Но сияние, которое я увидел, свидетельствует об обратном. О том, что в ту первую ночь я ошибся и увидел то самое сияние.

Анна понимала, о какой ночи идет речь. В ночь похищения, лежа на кровати в комнате замка, она очнулась на некоторое время и увидела над собой его желтые глаза. Так значит, он проверял наличие метки.

— Мне пора домой, — найдя в себе силы произнести слова, давшиеся ей с большим трудом, заявила Анна и устремила взгляд в сторону города, до которого оставалось так мало, что сияние уличных факелов доходило даже до леса.

Сделав шаг по направлению к дому, девушка уже собралась покинуть графа, но хозяин замка вцепился в нее, останавливая. Едва его пальцы сомкнулись на ее плече, как кожу девушки обжег страшный холод. Такой сильный, что она задрожала.

— Я не могу вас отпустить, — только и сказал он и с разрезавшим тишину хлопком перенес ее куда-то.

Когда она увидела знакомые стены комнаты, в которой провела последние два дня, то не поверила своим глазам. Быть того не может! Она снова в замке!

— Нет, — судорожно мотая головой, вскричала Анна, — я хочу домой! Отпустите меня домой! Вы обещали!

Ее душераздирающий крик растопил бы сердце кому угодно, но граф Эмирсон лишь молча выдохнул и покинул комнату, закрыв за собой дверь. Анна ринулась за ним вслед и вцепилась в ручку в попытках распахнуть ее. Но как бы она ни старалась, дверь не поддалась. Он запер ее.

— Нет, нет, — от безысходности упав на колени, залилась слезами Анна. — Нет… нет…

Она безутешно плакала, всхлипывая и тяжело дыша. Теперь ей не увидеть отца и дом.

А в то время, пока Анна, не в силах сдерживать боль, выплескивала ее в рыданиях, Альберт, ставший невольным свидетелем чудесного спасения девушки от волка неким мужчиной в плаще, в замешательстве встал из-за куста.

Его угрюмое лицо раскраснелось от гнева. В момент, когда граф, использовав магию, исчез вместе с его невестой, Альберт отвлекся, а когда повернулся обратно, то девушки там уже не было. Куда она исчезла вместе с мужчиной, которого Альберт ошибочно принял за ее любовника, он не знал. Но успел сделать скоропостижный вывод, приведший его в неистовство. Вот значит как! Папаша Раин, выходит, все это время держал его за дурака. Знал, что у дочери есть любовник и, чтобы избежать свадьбы и позволить чертовке быть с любимым, умело подстроил ее похищение, не забыв перед этим выторговать себе прощение долга. Ну хитер! Ну удалец!

Теперь все сложилось для Альберта в единую картину. Вопросы отпали сами собой, а злоба вспыхнула с такой силой, что он готов был спалить весь этот лес к чертям собачьим, если бы у него только была такая возможность. Он не любил, когда его обманывали и тем более — потешались над ним за его спиной. Желание отомстить и обрушить на головы обидчиков ужасные страдания вспыхнуло в душе Альберта неукротимым пожаром.

Анна долго плакала, сидя на полу и облокотившись спиной о закрытую графом дверь. А когда сил плакать не осталось, она заснула крепким сном. Хранящие загадочную историю стены замка сгрудились и унесли ее далеко-далеко, куда никогда не добраться пешим ходом, сколько бы дней ты ни провел в дороге. Только во сне Анна могла открыть двери в прошлое и узнать тайны давно минувших дней…

Она сразу узнала место, в котором оказалась. Это был уже знакомый ей зал в разгар торжества. Знатные гости кружились вокруг мощного дерева в восхитительном танце под чарующую музыку, изливающуюся из скрипичных струн. Подолы длинных платьев порхали в воздухе, словно разноцветные всполохи. Те же гости, что не участвовали в танце, не сводили взглядов с танцующих пар, негромко переговариваясь между собой и выражая свое восхищение вечером .

Но Анну все это не интересовало. Она обернулась и поглядела на восседавшего на высоком троне молодого мужчину, чей добродушный взгляд скользил по залу из-под темных бровей, но не задерживался ни на ком подолгу, пока… Сердце Анны вдруг вспыхнуло жаром. Взгляд юного правителя остановился на ней. И если бы он мог видеть ее в ту минуту, то его внимательный взор прожигал бы не воздух, а ее голубые глаза. Но он ее не видел. Смотрел лишь сквозь нее. И взгляд его темных глаз все больше казался ей знакомым, будто сотни лет назад она уже смотрела в них.

Неизвестно сколько еще она продолжала бы вглядываться в его глаза, если бы не отвлекший ее грохот открывающихся дверей. Как и все гости, она устремила взор в сторону звука и сразу узнала того, кто стоял на пороге. Это был Сэм. Но выглядел он куда лучше и моложе, чем сейчас. Одет он был в темный строгий камзол с серебряным воротником, а в его жестких волосах уже виднелась редкая проседь. Но лицо не было бледно как мел, а имело вполне здоровый цвет и даже румянец. И только взгляд выдавал, что прислужник графа был чем-то встревожен.

Анна смотрела на него, не веря своим глазам. Что он здесь делает?

Король тоже явно забеспокоился. Но несмотря на появившуюся тревогу, держал при себе свои чувства, не выставляя их напоказ. Никто из гостей не должен знать, что что-то идет не так.

Сэм с улыбкой прошелся по залу, приветствуя гостей и желая им хорошего вечера. Пройдя мимо Анны и не заметив ее, он устремился к королю. Девушка поспешила вслед за ним, чтобы узнать, что происходит.