Истинная для проклятого (СИ) - "OliviaDriar" - Страница 29

Сняв со спины древковое оружие, Серан облокотил его о стол. Затем присел на стул напротив Альберта и, позвав парнишку-прислужника, заказал рисовой водки.

Альберт изучающе оглядел оружие и перевел взгляд на Серана.

— Что, сезон открылся? — спросил он, ухмыльнувшись.

— Нет, до открытия сезона еще есть время, — отмахнулся Серан.

Альберт снова поглядел на оружие, лезвие которого хоть и было старательно протерто, но кое-где все равно виднелась запекшаяся кровь.

— Но зачем тогда оружие? — не понимал Альберт.

— На три ближайших к городу деревни напал один озверевший волк. Количество погибших и пострадавших жителей выросло так сильно, что власти приняли непростое решение. За голову этого волка назначили жирную награду, — с нескрываемым предвкушением поделился Серан. — Вот все охотники и взялись за оружие и ломанулись в лес на поиски зверя.

Альберт снова взглянул на оружие. Глядя на него, он вспомнил то далекое время, когда и сам охотился на волков. Увлекательнейшее время! Памятное.

Оружие Серана вызывало в нем неподдельный интерес. Специально сделанное для охоты на волков, оно было довольно тяжелым, но прекрасно проявляло себя в деле. Оружие было прочным, отлично кололо, имело удобную длину и могло дробить даже волчьи кости.

— И как успехи? — заинтересованно положив локти на стол, спросил Кобальт.

Несмотря на то, что вопрос был задан Кобальтом, Серан от него отвернулся.

— Сегодня обнаружили следы его пребывания на западной части реки. Похоже, он движется на север. Завтра мы намерены продолжить поиски, — ответил Серан и обратился к Альберту: — А ты здесь какими судьбами, дружище?

Альберт осторожно переглянулся с Кобальтом, попросив того умолчать о настоящих причинах его пребывания в городке. И Кобальт все понял.

— Было дельце, задержусь на пару дней, а потом на всех порах домой, — ответил Альберт. — А как у тебя дела обстоят? Как жизнь?

— Да все хорошо, — положив ногу на ногу, сказал тот. — Обычно в нашем городе ничего интересного не происходит, живем себе спокойно. Каждый день — одна сплошная рутина, и так по кругу. Но в последнее время странностей на удивление становится больше, чем полагается.

— И о каких же странностях идет речь? — вмешался Кобальт, смачно рыгнув на весь зал. Здоровяк пытливо уставился на охотника, аж раскрасневшись от любопытства.

Но Серан не смотрел на Кобальта во время разговора, пока тот в свою очередь таращился на него во все глаза. Если же взгляд Серана все же обращался к Кобальту, то в глазах его мелькало какое-то презрение и отвращение к нему. Кобальт не улавливал этого по своей природной наивности, но Альберт отметил, что Серану его друг оказался не по нраву.

— Кто-то женщин наших похищает, — недовольно сдвинув брови, продолжил рассказ Серан, не смотря на Кобальта. — Вот сегодня один бедняга искал повсюду свою дочь, да так и не смог найти. Походу и ее похитили, гады.

— Ах, ты про это, — ахнул Кобальт, — слыхали, жуть страшная!

Альберт встревожился.

— Кто же этот бедняга? Знаешь его имя? — нахмурившись, спросил он.

— Его ты вряд ли знаешь, — Серан хотел было отмахнуться, но серьезное выражение на лице Альберта вынудило его раскрыть карты. — Его фамилия Раин, местный ремесленник, потерял дочь. Уже второй день на ее поиски все силы бросает. Надежды маловато, учитывая не только вероятность похищения, но и частые нападения этого волка. Быть может, ее уже и нет в живых.

Альберт изменился в лице. На него все больше накатывала волна гнева и злости. Он был недоволен тем, что мистер Раин не удосужился ему сообщить о похищении Анны и скрыл от него столь важное событие.

Альберт встал из-за стола и уже намеревался уходить, как Серан остановил его:

— Так быстро уходишь?

— Есть дела, — сухо ответил Альберт, намереваясь покинуть кабак.

— Мы завтра снова на охоту, — напомнил Серан. — Давай с нами? Махнем в лес как в старые добрые времена!

— Я подумаю, — с этими словами Альберт оставил друзей и ушел из кабака. А Серан, не желая оставаться в компании Кобальта, пересел за другой стол и вместе с другими посетителями начал играть в карты.

Мистера Раина ждал долгий и не самый приятный разговор с Альбертом. Тот выражал свое негодование по поводу того, что отец не уследил за дочерью и не предупредил его, Альберта, о похищении Анны. Убитый горем отец молча выслушивал претензии несостоявшегося зятя, не в силах что-либо ответить. Ведь отчасти он действительно был виноват, скрыв побег дочери из дома.

Мистер Раин догадывался, что Анна бежала из дома по собственной воле. Она не хотела замуж и видела выход лишь в побеге. Однако ее планам не суждено было осуществиться. Мистер Раин подозревал, что дочь направилась к Натали, ведь кроме нее, близких людей у Анны не было. А значит, именно по пути к ее дому Анну и похитили.

Когда жених его дочери в гневе захлопнул входную дверь и ушел прочь, мистер Раин обессиленно рухнул в кресло. Целый день он потратил на безуспешные попытки отыскать Анну. Наведался ко всем знакомым, расспросил соседей, — но никакого результата. Никто ее не видел и ничего не знал о ее местонахождении. Единственное, что оставалось мистеру Раину — это обратиться к городской страже и попросить их помочь в поисках.

Но стража сразу предупредила безутешного отца, что как только Анна будет найдена, ее отправят в темницу. Она проведет там некоторое время в ожидании судебного процесса. После судья определит ее дальнейшую участь.

Мистер Раин согласился со стражей, но мысленно обдумывал иной план. Как только Анна будет найдена, он собирался незамедлительно передать ее Альберту, чтобы тот увез ее куда подальше, туда, где не действует власть городской стражи. Только в этом случае Анна будет в безопасности, а он, мистер Раин, наконец решит все свои проблемы.

— Завтра хозяин, возможно, пожелает с вами познакомиться, — объявил сверчок со всей серьезностью.

— А если я не та, которую ищет ваш хозяин, — снова вернулась к важному для нее вопросу Анна, — что со мной будет?

Глаза сверчка устало забегали по залу. Анна задавала этот вопрос множество раз, но так и не получила желанного ответа. Сверчок все время пытался выкрутиться, сбежать от признания. И нашел самый легкий способ — делать вид, будто не слышит вопроса, и уводить разговор в безопасное русло, а птица, ему в помощь, менял тему и весело шутил, пытаясь разрядить обстановку. Но Анна заметила это и все поняла.

Слишком уж о многом она знала. Ведь ей приоткрыли завесу тайны, скрытую от других людей. И чтобы сохранить ее, нужно было избавиться от неудобного свидетеля, коим сейчас и являлась Анна. Она могла рассказать людям правду. Хотя вряд ли ей поверили бы, скорее сочли бы безумной и оградили бы от общества.

— А можно прогуляться во дворе? — осторожно спросила Анна. — Мне душно находиться целыми днями в комнате. Хочется на свежий воздух. Я не привыкла жить в четырех стенах.

— Хозяин не разрешит, — тихо прочирикал птица.

— Но я же все равно не смогу сбежать, — с мольбой в голосе уговаривала Анна. — А так прогулка пойдет мне на пользу. Какой толк будет от меня вашему хозяину, если я тут зачахну?

Но сверчок строго покачал головой, отказав ей в прогулке. Анна опустила голову и, вслушиваясь в потрескивание камина, принялась размышлять. Нужно сбежать, но как это сделать?

Анна не верила в то, что окажется истинной. У нее не было никаких способностей, знаний в области врачевания или еще чего-нибудь, что могло бы помочь хозяину замка разрушить проклятие. При этом Анна была уверена в другом. От нее обязательно попробуют избавиться, как только станет ясно, что она не та самая.

У Анны было столько воспоминаний, с которыми она не хотела расставаться. Забыть отца, дом, детство. Жить после забвения так, словно никогда и не жила своей жизнью. Однако, потеряв память, она утратит самое драгоценное — истории, что отец рассказывал ей по ночам о матушке. Ведь именно благодаря ночным посиделкам, во время которых мистер Раин с отцовской нежностью рассказывал дочери о том, какой была ее мать, женщина, которую Анна никогда не видела, но все равно любила, все еще жила в ее сердце. Она была, как огонек, чье пламя никогда не гасло, поддерживая ее в трудные минуты. Но лиши они ее памяти, и мама умрет. Перестанет существовать даже в ее воспоминаниях. И огонек потухнет, раз и навсегда.