Звезда сироты - Фостер Алан Дин - Страница 5

• Предыдущая
• 5/55
• Следующая

Флинкс следил, как пылинки в центре кристалла начали принимать полутвердую форму и облик по указаниям Чаллиса.

– Никто, – продолжал коммерсант, – не сумел синтезировать маслянистую жидкость, в которой плавают взвешенные цветные частицы материи. Если кристалл разбить, восстановить его невозможно. И равно нельзя перенести коллоид полностью или частично в новый контейнер. Трещина в сложном жидкокристаллическом образовании уничтожает индивидуальный пьезоэлектрический потенциал камня. К счастью, кристалл так же тверд, как и корунд, хотя и не приближается по прочности к предметам из дюралесплава.

Хотя контуры постоянно смещались и дрожали, ни на секунду не становясь совершенно твердо зафиксированными, они приняли узнаваемые очертания нескольких личностей. Одна, похоже, была женщиной с преувеличенной фигурой Юноны. Из других один был гуманоидным самцом, а третий – чем-то совершенно чуждым. Вокруг них поднялось двухстороннее помещение, наполнившееся странными предметами, никогда не сохранявшими свою форму больше чем на несколько секунд. Хотя их формы постоянно менялись, производимое ими впечатление – нет. Флинкс увидел вполне достаточно, чтобы желудок вывернулся наизнанку, прежде чем все в кристалле растворилось вновь в облако светящейся пыли.

Оторвав взгляд от кристалла и подняв глаза, он заметил, что коммерсант снял шлем и вытирал пот надушенным платком с высокого лба. Освещенное приглушенным светом, скрытым внизу за краем стола, его лицо стало физиономией неразборчивого в средствах маньяка.

– Легко начать, – утомленно пробормотал он, – но дьявольски трудно поддерживать реакцию. Когда твое внимание переключается на одну фигуру, остальные начинают распадаться. А когда в пьесе требуется представить сложные действия нескольких таких созданий, это почти невозможно, особенно когда есть склонность становиться столь увлеченным… действием.

– Какое все это имеет отношение ко мне? – прервал его Флинкс. Хотя вопрос был адресован Чаллису, его внимание было приковано к этим двум полуощутимым фигурам, охранявшим выход. Ни Нолли, ни Нангер не шевелились, но это не означало, что они ослабили свою бдительность. И охраняемая ими дверь едва ли окажется незапертой. Флинкс разглядел несколько отверстий в выходившей на город стене из стеклосплава от пола до потолка, но он знал, что там ждал отвесный скат на улицу по меньшей мере в пятьдесят метров высотой.

– Видите ли, – уведомил его Чаллис, – если я не стыжусь признаться, что я унаследовал самый преуспевающий семейный бизнес в виде "Чаллис Компани", то я не считаю также себя и дилетантом. Я улучшил дела фирмы благодаря приобретению людей со многими различными талантами.

Он показал на дверь:

– Дорогой Нолли и Нангер два таких примера. Я надеюсь, что вы, мой милый мальчик, будете еще одним.

– Я все еще не уверен, что понимаю, – медленно произнес, лукавя, Флинкс.

– Это можно легко исправить. – Чаллис растопырил и поднял пальцы. – Чтобы удержать взвешенные частицы при манипулировании этой, состоящей из частиц, глиной, требуется особого рода мозг. Мои мысленные сценарии сложны, чтобы наслаждаться ими, мне требуется вспомогательный мозг. Ваш! Я проинструктирую вас относительно своих желаний, что я желаю и вы исполните мои замыслы.

Флинкс мысленно вернулся к тому, что он мельком увидел несколько минут назад в незавершенной пьеске, к тому, что сотворил Чаллис внутри крошечного божьего мира кристалла. Во многих отношениях он был куда более зрелым, чем полагалось для его семнадцати лет, и он в свое время повидал много вещей. Хотя кое от чего из этого вырвало бы и опытного солдата, большинство из них были безвредными извращениями. Но под всей выраженной Чаллисом поверхностной сердечностью и вежливыми просьбами о сотрудничестве бурлило глубокое озеро неочищенных сточных вод, и Флинкс не собирался служить коммерсанту в нем лоцманом.

Выживание на рынке Драллара с детства сделало Флинкса в какой-то мере реалистом. Поэтому он не отверг с ходу предложение коммерсанта и не высказал того, что было у него на уме: "Вы вызываете у меня тошноту и отвращение, Конда Чаллис, и я отказываюсь иметь какое-то отношение к вам или к вашим болезненным фантазиям". Вместо этого он сказал: – Я не знаю, откуда у вас появилась мысль, что я могу оказать вам такую помощь.

– Вы не можете отрицать свое собственное прошлое, – хихикнул Чаллис. – Я собрал на вас маленькое, но интересное досье. Самое примечательное, что ваши странные таланты заметно фигурировали в помощи одному моему конкуренту по имени Максим Малайка. Перед этим и последующими инцидентами вас замечали демонстрировавшим экстремальные психические способности посредством дешевых цирковых фокусов ради получения нескольких кредитов от прохожих. Я могу предложить вам существенно больше за применение ваших талантов. Отрицайте это, если сможете.

– Ладно, допустим, я могу сделать несколько фокусов и одурачить несколько туристов, – уступил Флинкс, изучая в то же время соединявшие его запястья тонкие серебристые браслеты и пытаясь найти скрытую защелку. – Но то, что вы называете моими "талантами", – неустойчиво, и большую часть времени не поддается моему контролю. Я не знаю, ни когда они возникают, ни почему они пропадают.

Чаллис кивал с сильно не понравившимся Флинксу видом.

– Естественно, я понимаю, что все таланты – художественные, спортивные, любого рода – требуется тренировать, дисциплинировать и развивать до своей полноты. Я намерен помочь вам овладеть вашими. В смысле примера… – Чаллис взял что-то, похожее на древние карманные часы, и нажал на крошечную кнопку. Из легких Флинкса мгновенно исчезло дыхание, и он выгнулся вперед дугой. Его руки сжались в кулаки, когда он содрогался, и он почувствовал себя так, словно кто-то подпилил кости в его запястьях; боль так же внезапно прошла, и он стал способен обмякнуть и повалиться назад, охая и дрожа. Когда он обнаружил, что снова может открыть глаза, то увидел, что Чаллис пристально смотрел в них, выжидательно и заинтересованно. Его взгляд ничем не отличался от взгляда химика, наблюдающего лабораторное животное, только что получившее инъекцию возможно смертельного вещества.

– В этом… не было необходимости, – сумел прошептать Флинкс.

– Возможно, и нет, – бездушно согласился Чаллис, – но это было инструктивным. Я видел, как бегали ваши глаза, пока вы говорили. В самом деле, вы, знаете ли, не сможете выбраться отсюда. Даже если бы вы сумели каким-то образом добраться до центральной шахты лифта мимо Нолли и Нангера, там ждут и другие. – Коммерсант помолчал, а затем внезапно спросил: – Итак, неужели то, что я желаю, настолько отвратительно для вас? Вы будете хорошо вознаграждены. Я предлагаю вам обеспеченное существование в моей фирме. В обмен вы можете отдыхать как вам угодно. Вас будут вызывать только для помощи в управлении камнем.

– Меня беспокоит этичность этого дела, а не жалование, – стоял на своем Флинкс.

– Ах, этичность. – Чаллиса позабавили слова Флинкса, и он не пытался этого скрыть. – Это вы наверняка сможете преодолеть. Альтернатива будет намного менее субъективной. – Он праздно побарабанил двумя пальцами по поверхности псевдочасов.

Притворяясь, что наслаждается всем этим, Флинкс думал. Его запястья все еще подергивались, и боль проникла до самых плеч. Он мог снова вынести эту боль, но не часто. А что-нибудь более интенсивное наверняка выключит его. Его зрение все еще имело тревожную тенденцию терять фокус.

И все же… он не мог сделать того, что хотел Чаллис. Эти образы – у него закрутилось в желудке, когда он вспомнил, – участвовать в таких непристойностях… Нет! Флинкс обдумывал, что сказать, все что угодно, лишь бы предотвратить новую боль, когда к его щеке прижалось что-то сухое и гладкое. За этим последовало легкое, как перышко, ласковое поглаживание по шее чего-то невидимого, но знакомого.

Чаллис явно ничего не увидел в темноте, так как когда он снова заговорил, его голос был таким же ровным, как и раньше. Его пальцы продолжали лениво играть на овальном пульте управления.

• Предыдущая
• 5/55
• Следующая