Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 61

— Гияс, — отвечает мужичок, сидящий на стуле.

— Гияс, — повторяю я, обходя его по кругу и внимательно рассматривая.

Он крепкий, рыжеволосый, лет сорока. Черты лица грубые и невыразительные, будто сляпанные торопливым скульптором. Нос крупный, подбородок скошенный. Хм…

— И откуда ты взялся, Гияс?

— Из Баку, — говорит он.

— Хм… Из Баку… Но ты не азербайджанец, да?

— Кто знает? — пожимает он плечами. — Родителей я не видел, но кликуха у меня Азер.

— Так-так, Азер, значит. Так это ты снайпера ищешь?

— Ищу, — соглашается он.

— Зачем?

— Ну, как сказать, — пожимает он плечами. — Это же секрет фирмы. О таких вещах не говорят, насколько я знаю.

Держится он спокойно и уверенно и разговаривает не как блатной…

— Понятно, — киваю я. — Но, бывают такие ситуации, когда говорят обо всём, не задумываясь ни на миг. Потому что каждый миг может стоить очень дорого.

— И что, сейчас как раз такой случай? — вполне спокойно и даже чуть насмешливо уточняет он. — С чего бы? Юсику я дорогу не переходил, никогда с ним не пересекался, и в чём дело тогда?

— А Цвету, получается, перешёл, — развожу я руками.

— С какой это радости? У меня свои дела, у него свои. Если есть, что предъявить, он знает, как такую каверзу разрулить.

— Он знает, а я нет, — усмехаюсь я и, подойдя к двери, коротко бросаю. — Стул мне принесите.

Меньше, чем через минуту мне приносят стул, и я сажусь напротив этого Гияса.

— Тут вот какое дело, — вздыхаю я. — Мне плевать, как надо и как принято. Мне нужен человек, для которого ты ищешь стрелка. Ты ищешь стрелка, а я ищу этого человека, и теперь у тебя просто нет возможности вернуться на свой путь. Точка невозврата пройдена и тебе остаётся либо сделать то, что нужно мне, либо исчезнуть безвозвратно.

— Надо же, какой ты крутой, — усмехается он.

— Да, — соглашаюсь я. — Круче варёного желтка. Но смешного для тебя мало. Я не знаю, ты возможно, надеешься убедить Юсика или Цвета в своей правоте, да только это ничего не меняет. Для тебя есть два выхода. Или в землю, или на свободу в обмен на твоего заказчика.

— Я таких речей в своей жизни много слышал, — усмехается Азер. — Посмотрим.

— Ясно. Не веришь, значит. Как хочешь.

Я встаю, чтобы выйти и вызвать машину, которая отвезёт чувака на базу. Нужно вызвать Михал Михалыча Радько, заплечных дел мастера и большого энтузиаста, но в этот момент заходит Цвет.

— Ну, чё тут? — бросает он.

— Э, Цвет, чё за дела, в натуре? — взывает к нему Гияс.

— Ты кто такой, фраер? — хмурится Паша и поворачивается ко мне — Сказали, азер, а он вообще не похож, да?

— Точно, — соглашаюсь я. — Не похож.

— Я Гияс, — ерошится наш пленник. — Азер. Спроси у Юсика.

— Да мне вообще похер, азер ты или ара, втыкаешь? — усмехается Цвет. — И ты, и Юсик твой тоже. Тебя я вообще знать не знаю, кто такой, откуда взялся, так что жив ты ещё только потому, что моему брату надо от тебя что-то.

— Я не понял, ты чё типа…

— Да завали ты хлебало, — Цвет машет на него рукой и поворачивается ко мне. — Короче, Бро, ты же сам займёшься, да? Помощь не нужна?

— Сам, всё сам, — усмехаюсь я.

— Ну ладно, бывай тогда. А, забыл сказать, ты с ним того, осторожней, он хитрый гад, Телека нашего вмиг выкупил, ну, что тот плавает в теме. Но мы-то успели, как видишь. Ладно, давайте, пацаны, не кашляйте.

Цвет уходит, и Гияс сразу сникает.

— В общем так, — принимаю я решение. — Сейчас мы отвезём тебя в одно секретное место и ты там несколько дней поживёшь. Недолго, не беспокойся. Там долго не живут. Варианта два — либо ты рассказываешь всё сам и мы проверяем тебя на полиграфе, либо колем тебя в жёстком варианте, по-чёрному буквально, и ты, всё равно, всё рассказываешь, но после этого от тебя ничего не остаётся.

Он сжимает зубы и ничего не говорит, а я выхожу из комнатёнки и иду звонить Радько.

— Ну, что, Егор, как дела? — подмигивает мне Гурко. — Чего не заглядываешь? Всё по заграницам мотаешься?

— Если б отдых, а то работа, — усмехаюсь я. — Заседание за заседанием, господа прозаседавшиеся.

— Ну-ну, — кивает он, — фейс у тебя гораздо правдивее речей. Загар сам за себя говорит. Заседания на пляже были, да?

— Вас не проведёшь, — развожу я руками, — был грешок, повалялся денёк на пляже, пока большие начальники большие дела решали.

— А тебя, значит, не пригласили, да?

— Так мал ещё, говорят.

— Понятно, — Гурко смеётся. — Мал, да удал. Ладно. Угадай, что это такое?

Он трясёт передо мной несколькими листами с напечатанным на машинке текстом.

— Манифест коммунистической партии? Призрак бродит по Европе? Неужели опять призрак коммунизма?

— Кощунник! — фальшиво сердится Гурко. — Ай-ай-ай, надо бы тебя проработать на комсомольском собрании. Впрочем, ладно, скажу. Это не манифест. Это докладная записка на имя гениального секретаря от не менее гениального просто секретаря Андропова.

— На Щёлокова клепаете? — бросаю я наугад, но Гурко тут же осекается.

— Говорили мне, что мол Брагин колдун, а я не верил, — щурится он.

— Врали, Марк Борисович, я пальцем в воздух буквально.

— Тем не менее, попал точно. Да, на Щёлокова. После того дельца ему и так конец, а тут ещё некоторые факты, плюс из партконтроля кое-какие подробности. Портрет получается, я тебе скажу, далёкий от идеалов верного ленинца. Всплыла неожиданно такая история про министерство и их служебные квартиры. Они были как маленькие отели, полные постельного белья, цветов и всего такого. Иногда эти квартиры передавались разным людям, включая родственников Щёлокова. Из-за этого расходы были просто астрономическими. Там, конечно, ребята из ХОЗУ приложили свою руку, потому что никто их не контролировал. Но тут и другие случаи, связанные с работой специального магазина для руководства МВД. Николай Анисимович очень любит свою семью и никогда ни в чём ей не отказывает. Тут много всего.

— Его же, считай, и так сняли. Чурбанов же И. О.

— Так не сняли пока, он там барахтается, пытается выгрести. Если не в министерское кресло вернуться, то хоть непосильным трудом нажитое, сохранить, включая награды и партбилет. А вот мой шеф категорически с этим не соглашается.

— Не хотел бы я вам на карандаш попасться, — усмехаюсь я.

— И правильно, — поднимает Гурко палец. — И правильно. Ладно, шутки шутками, но надо и работать. Ты хотел чего-то?

— Так, поздороваться заглянул. Я к Горбачу иду. Он приглашает меня на тет-а-тет. Думаю, будет удочки закидывать. Насчёт шефа вашего. Я так понимаю, личные отношения у них сугубо деловые.

— А ему что, дружеских хочется?

— Наверное, ему хочется, чтобы Андропов не пытался его сожрать. Вот он со всех источников и сосёт информацию. Как живительную влагу.

— Не исключено, — соглашается Гурко.

Не знаете, как там обстановка?

— Вроде нормальная, — подозрительно смотрит он на меня. — Ты знаешь что-то?

— Я? Нет, а вы?

— И я нет, — качает он головой. — Но как узнаешь, скажи.

— Обязательно, мы с вами последние тамплиеры, с кем ещё поговорить можно, как не друг с другом?

— Молодец.

Выйдя от Гурко, я иду в приёмную Горбача и встречаю там… Еву! Вот так сюрприз. Она тут уже, как дома у себя. Стоит, ногой притопывает, выслушивает помощника горбачёвского.

— О, Егор, привет! Ты тоже к Михаилу Сергеевичу?

— Привет, сто лет, сто зим.

— И не говори. Я только сегодня прилетела.

«С Багам?» — хочется мне спросить, но я этого не делаю.

— Знаю-знаю, — улыбаюсь я. — Вот, думаю, с Евой заодно повидаюсь.

Вообще-то, об её приезде я понятия не имею. Похоже, Злобин не захотел мне говорить, а Большак и сам не в курсе. Интересное кино получается. Ева тусит с Горбачём и с Де Ниро, естественно. Через Хааса информация по зерну не идёт и они просто отгружают хренову тучу, не давая никому отчёта.

Собственно, нет гарантии, что отгрузки проходят через наши офшорные компании. Компанию-то открыть можно любую. Правда есть нюанс, доверит ли Злобин регистрацию новой компании Еве? Сомнительно. Значит, пока всё идёт через меня, тем более, он думает, что его уже ввели в состав учредителей. Так что в отчётах по банковским счетам это обязательно будет отражено.