Ранний старт 4 (СИ) - "Генрих" - Страница 19

— Ага, — соглашается Димон. — Ну и другие одноклассники кто куда. Варьку недавно видел, но щас не знаю. Полинка…

Димон спотыкается.

— Кароч, тоже куда-то умотала. И эта, Вить…

— Не жуй, ля, говори прямо! — Тимоха смотрит с осуждением. — У неё ж этот, танцорчик-партнёрчик, как его, Антон, во! В общем, видели мы их вместе несколько раз. И не на концертах, где они отплясывают.

— Ты ничё не говорил, Вить, а то бы мы ему…

Очередная режущая по сердцу новость. Предсказуемо. Меня нет, рядом симпатичный парень, да не из простых. Слово за слово, улыбка за улыбкой. Почти невозможно не сблизиться с человеком, который постоянно держит тебя за талию, а то и за другие места. На которого привыкла опираться, сначала в танце, а потом и не только.

Отмахиваюсь от невысказанного предложения Димона. По виду равнодушно. Не хватало ещё. Они ему морду набьют, а его папаша полицию района на уши поставит. И здравствуй, небо в клеточку.

На столике валяются две пары боксёрских перчаток. Тренировочные. Подарок братьям. Ещё одна пара зарезервирована для Зиночки. Девчонкам модных журналов накупил. Кирюшке, который вчера висел на мне полчаса, не слезая, годовой набор журналов «Русский космос». Мачехе… о, тут отдельная история. Слегка запинаясь, по телефону папахен поведал, что ей захотелось какие-то супертонкие колготки. Только плечами пожал, в охапку фрейлин — и в магазин. Соответствующий.

С папахеном ещё легче. Ему любые железки в радость. Набор свёрл для бетона и камня привёл его в полный восторг.

— Поспаррингуем, Вить? — Тимоха предвкушающе показывает глазами на перчатки.

— Вить… — Димон затыкается под взглядом брата, но после паузы говорит: — Тимка второе место по области взял. С ним щас бесполезно.

— Даже не собираюсь, — детство кончилось во всём. — Для меня, Тимофей, сейчас голова — главный инструмент в жизни. Не для того она, чтобы по ней стучали.

Димка с облегчением выдыхает. Насмешка в глазах старшего брата растёт. Это что, у здорового семнадцатилетнего парня, уже закончившего школу, до сих пор детство в одном месте играет? Всплывает вдруг в голове один факт: в Москве скоро год, но ни разу не подрался. Ещё один факт в пользу взросления? Взрослые люди по-другому проблемы решают. Обычно.

— Ты килограмм на десять тяжелее, целенаправленно занимаешься рукопашкой, это у тебя уже профессиональное. А я кто? Я — студент МГУ, ботаник.

— Боишься? — Тимофей улыбается.

— Тим, это тебе надо бояться, — начинаю стирать улыбочку с его лица. — Если победишь, что всем скажешь? Что ты справился с хлипким студентиком, ботаником, на десять килограмм легче тебя и на два года моложе?

— Не такой уж ты и хлипкий, — бурчит старший Ерохин, лицо которого поспешно покидает улыбка.

— По сравнению с тобой — хлипкий. А если проиграешь? Или хотя бы ничья? Позору не оберёшься. Над тобой весь город смеяться будет. Хочешь зашквариться?

По лицу видно, очень не хочет. Куда тогда лезешь? Не, у меня есть шансы, я в форме, но тут особый риск, о котором и говорю.

— Проиграть для тебя — позор голимый. Поэтому что?

— Что?

— Ты будешь стараться выиграть любым способом и наверняка нанесёшь мне травму. Или мне придётся это сделать. Вот что ты сейчас предлагаешь. Кровопролитие между друзьями, делаю небольшую паузу и продолжаю уже жёстко: — Так что притухни и не скалься! А не то в лоб получишь прямо сейчас. И Димон мне поможет. Чемпионом он себя, бля, почувствовал.

Димка как-то затаённо улыбается, стараясь не глядеть на брата. Вполне возможно, его тоже достаёт.

— Да ладно, чё ты… — Тимофей скучнеет.

И взгляд мой правильно расшифровывает. Он такой — особый, когда отмечаешь уязвимые точки, направление возможных ударов и противостоящих блоков. Тимофей легко распознаёт этот особый взгляд. Чего бы не распознать, у него самого такой же. Только у меня он появился на год-два раньше.

— Чуть не забыл! — вдруг орёт Димон. — Касима же нашли!

— Живого⁈ — на радость братьям мои глаза лезут на лоб.

— Нет! Прикинь, трупешник его нашёлся. У него дачка была на отшибе. Ну, норка, понимаешь? Вот туда он заныкался, да там же, видать, и загнулся. От чего — не знаем. Менты, небось, сами не знают, только морды гнут.

— Чё ты ему сделал, так и не сказал… — упрекает Тимоха. — Как не друзья мы тебе вовсе.

— Тайна следствия же, — развожу руками.

— Ой, ладно! Столько времени прошло! — братья дружно вперяют в меня горящие глаза.

Чешу репу, вспоминаю. Потом решаю, что дело за смертью главного подозреваемого наверняка в архиве. Опять же, тайна следствия должна соблюдаться, только пока дело не закрыто.

— Н-ну!!! — изнемогают братья.

— Помните, шило я всегда таскал? — принимаюсь за короткий рассказ. — Вот в глаз ему и воткнул. Да так, что оно там застряло. Поэтому я и удивился, что он жив остался.

Братаны потрясённо замолкают. В глазах Тимофея вижу вернувшиеся обратно пиетет и уважение. А то ишь, возомнил! Ладно бы, прибил Витёк кого-то мимоходом. Но при этом ещё и сухим из воды выскочил. Прямо по тосту: чтобы у нас всё было, но ничего за это не было.

23 июня, понедельник, время 10:15.

Синегорск, квартира Колчиных.

— Запоминать надо, Кир, — учу брата играть в карты — в банального дурака.

Мой искин не даёт покоя ни мне, ни людям. Играть мне сейчас предельно легко, вижу все карты, запоминаю отбой, запоминаю принятые противником. В голове всё отражается на экране, похожем на компьютерный.

Этому же учу брата. Разговариваем на французском, мне практика нужна как бы ни больше, чем ему. Только что посмотрел его школьные дела. Учебники, дневник с итоговым табелем за пятый класс. Вроде всё нормально, но кое-что мне не понравилось. И дело не в учёбе.

Учу его, прямо визуализируя всю таблицу карт. Для этого понадобилась вторая колода. И для начала используем только номерные карты, с шестёрки до десятки. Кир должен приучиться держать в голове всю картинку. Сразу не выйдет, вот мы и тренируемся.

Таблица лежит рядом с Киром, то и дело он глядит на неё, вносит изменения.

Иногда перемножаю в уме четырёхзначные числа. Давно могу это делать, работаю на скорость. Может показаться глупостью, ведь привёз с собой кое-какие учебники и умные книжки. Но разве этот надоедливый перец по прозвищу Кир даст мне спокойно над ними поработать? Нет, это выше его сил. Вот и сижу на двух стульях: занимаюсь и братом, и собой. Принцип обязательности утренних интеллектуальных напряжённых усилий надо соблюдать строго. Я уже имею от этого неплохой профит от выстроенного внутреннего компьютера.

Мотивация.

Главная мотивация моей учёбы в том, что я уже пытаюсь если не сконструировать, то наметить принципы работы новых ракетных движков. Топливная пара — это, безусловно, водород-кислород. По простому основанию: я намереваюсь строить космический флот, который будет летать по всей Солнечной системе. Но что-то я не слышал о месторождениях нефти в космосе, чтобы добыть керосин. Метан, правда, есть, но везде ли? Поэтому безнадёжно устаревший диметилгидразин, да ещё несимметричный, даже не рассматриваю. Представляю, во сколько трудов и финансов обойдётся строительство завода по производству гептила на Луне.

Мои усилия в этом направлении дают неожиданный результат. Нынешний уровень развития движков на банальном принципе сгорания и выбрасывании струи раскалённых газов достиг непреодолимого потолка. Не, преодолеть его можно, но надо менять принципы работы ракетных движков. Тот же ядерный двигатель или семейство электрических (ионные и плазменные).

Традиционные движки достигли своего потолка, на настоящий момент уровня четырёх с половиной тысяч метров в секунду удельного импульса. Это примерно соответствует температуре в камере сгорания — те же четыре тысячи градусов. Даже не понимаю, как этого добиваются, ведь потолок как раз в том, что уже при двух тысячах градусов продукт сгорания, вода, начинает разлагаться на кислород и водород. С поглощением энергии, а значит, с понижением общей температуры.