В плену пертурбаций - Фостер Алан Дин - Страница 2
- Предыдущая
- 2/60
- Следующая
– Мой мальчик, ты можешь сказать, что должен был сообразить раньше, – заявил Клотагорб снисходительным тоном, который порой доводил юношу до белого каления, – но позволь сообщить тебе, что привыкание к столь внезапному изменению занимает обычно много времени, тем более – сразу после пробуждения.
– Привыкание? – В голосе Джон-Тома послышались панические нотки. – Черт побери, что происходит? Что стряслось с вами и с Сорблом? Что…
– Он взмахнул было клешней, но, увидев ее перед собой, торопливо опустил, как будто это могло что-то исправить. – Что случилось?
– Да будет тебе известно, мой мальчик, – Клотагорб провел клешней вдоль глазного усика с таким видом, словно занимался этим каждое утро с самого рождения, – мы очутились в весьма затруднительном положении.
– Опять? – простонал Джон-Том. Вернее, ему показалось, что он простонал; на деле же у него вырвался не стон, а жалобное шипение. – Ну почему мы вечно оказываемся в затруднительном положении? Почему не в приятном? Не в терпимом, на худой конец? Почему нам постоянно приходится принимать судьбоносные решения?
– Мой мальчик, ты впадаешь в истерику.
– Никуда я не впадаю, – отрезал Джон-Том. – Я злюсь, и мне не по себе, но никакой истерики не предвидится.
В этот миг исполинский голубой краб, терпеливо выслушивавший его причитания, словно растворился в воздухе – заодно с пещерой, водорослями, ревом океана и пряным запахом соленой воды.
Багрово-зеленый свет сменился неярким теплым свечением. Футах в шести от юноши возник стул, на котором восседал Клотагорб, волшебник Клотагорб в своем истинном облике. Он пристально глядел на Джон-Тома.
За спиной чародея виднелась стена из светло-коричневого дуба.
Помещение приобрело привычные очертания: кровать, стол со стулом, в углу – рукомойник и раковина. Джон-Том поднялся, пересек на негнущихся ногах комнату, подошел к рукомойнику и плеснул холодной водой в лицо и на руки; затем взял полотенце и принялся вытираться, радуясь гладкости собственной кожи. Хитиновый панцирь сгинул, будто его и не было. Юноша прикоснулся к недавно вымытым волосам, ощупал голову. «Я стал самим собой!» – воскликнул он мысленно, испуская облегченный вздох. Выходит, мир вернулся в нормальное состояние? Вернулся ли? Что разумел волшебник под затруднительным положением? Джон-Том знал, что Клотагорб не из тех, кто бросается словами; к тому же все эти фокусы с переменой наружности – прекрасная иллюстрация серьезности происходящего.
Ну и ладно. Справимся, и не с таким справлялись. Клотагорб наверняка придумает, как быть и что предпринять. Разумеется, поначалу он будет ворчать, кряхтеть и жаловаться на судьбу, но сделает все, что нужно, а Джон-Том, как обычно, наберется по ходу дела опыта. Поистине смешно даже предполагать, что чародей, среди заслуг которого – план сражения у Врат Джо-Трума, решающей схватки с Броненосным народом, а также изобретение способа подавать внутрь Древа горячую и холодную воду, – не сумеет совладать с тем, кто (или что) вынудил его проснуться поутру в обличье голубого краба. Да, но что, если это повторится? Джон-Том лишь теперь заметил, что у него дрожат руки.
– Эй, – проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – смотрите-ка. Может, я и впрямь впадаю в истерику?
– Запоздалая реакция, – отозвался Клотагорб, неодобрительно прищелкнув языком; впрочем, взгляд волшебника выражал искреннее сочувствие. Маг сунул лапу в один из ящичков на своем животе, порылся в нем и извлек крохотный пакетик. Он раскрыл его, вытряхнул содержимое в воздух и произнес заклинание, которого Джон-Том еще не слышал:
В следующий миг по телу Джон-Тома разлилось спокойствие. Облегчение было столь полным и неожиданным, что юноша не устоял на ногах. Если бы не Сорбл, который успел подхватить его и довел до кровати, он бы повалился на пол.
– Пожалуй, я слегка перестарался, – буркнул Клотагорб.
– Нет-нет, ни в коем случае, – возразил Джон-Том. – Большое спасибо… спасибо.
– Да, перестарался. – Волшебник кивнул головой в такт собственным мыслям. – Тебе слишком хорошо.
Не обращая внимания на слабые протесты юноши, он сделал замысловатый жест. В голове у Джон-Тома мгновенно прояснилось. Юноша притворился, что весьма благодарен, однако в действительности испытал сильное разочарование.
– Уф! Что это было, сэр?
– Сейчас не время заниматься фармакологическими экспериментами, – ответил чародей, погрозив молодому человеку пальцем. – Сказать по правде, мой мальчик, ты еще не готов к тому, чтобы обучаться им. С тебя вполне достаточно, что ты, благодаря мне, в состоянии соображать.
Разве ты забыл, о чем мы говорили?
– Забудешь, как же. – Джон-Том уселся на кровати и Положил руки на колени; лицо его поскучнело. – Очередное затруднительное положение.
– Похоже, я переоценил твои возможности, – фыркнул Клотагорб. – Ну, ничего, побочные эффекты скоро прекратятся.
– Жалко, – пробормотал Джон-Том. – Если я правильно вас понял, сэр, все повторяется снова, так? Но с меня хватит. Тем более вы, несомненно, обойдетесь и без моей помощи.
– Ты так думаешь? – справился Клотагорб, глядя на юношу сквозь шестигранные стекла очков. – С чего ты взял?
– Разве не вы превратили нас в самих себя? – Джон-Том обвел рукой комнату. – Вы вернули все на прежние места. Я – это я, вы – это вы, а мир стал таким, каким ему и следовало быть.
– Разумеется, – согласился волшебник, – однако должен тебя разочаровать: моей заслуги тут нет.
– Вы хотите сказать, что все произошло без вашего участия? – озадаченно переспросил Джон-Том.
– Именно так, мой мальчик. Я ничего не искажал и не исправлял.
– Значит, – проговорил Джон-Том, – мы опять можем обернуться не пойми кем?
– Совершенно верно. В любой момент мы с тобой можем стать голубыми крабами, а Сорбл – той самой омерзительной многоножкой, и оказаться вместо Древа в сырой пещере, и…
– Ладно-ладно. – Мысль о возможном возвращении обратно в тело шестиногого краба заставила Джон-Тома содрогнуться. Он вовсе не желал вновь очутиться в благоухающей морем пещере. – Но я не понимаю. Такие вещи, насколько мне известно, ни с того ни с сего не происходят.
– Факты, мой мальчик, свидетельствуют об обратном. К тому же случись нечто подобное снова, его последствия могут быть совсем другими.
– К чему вы клоните? – спросил Джон-Том, оглядывая комнату, словно в поисках признаков предстоящего изменения. Взгляд юноши задержался сперва на стуле, затем – на вешалке, занятой чистой рубашкой.
– К тому, что в следующий раз мир может измениться куда сильнее, причем это наверняка произойдет неожиданно, безо всякого предупреждения.
– Значит, то была не иллюзия? – спросил Джон-Том, поразмыслив над словами волшебника. – Значит, Сорбл и мы с вами и впрямь превратились невесть в кого?
– Да. Преображению подверглись не только мы, но и весь мир. Тебе не почудилось, что ты обернулся голубым крабом. Ты стал им.
– Я… Может быть… – Юноша не докончил фразы.
– Что, мой мальчик?
– Мне подумалось, что вы решили подшутить над нами, – выговорил наконец Джон-Том, отводя взгляд. – Вы ведь постоянно испытываете меня.
– Что ж, вполне разумное допущение, – заявил Клотагорб. – Однако ты забыл, что я не в том возрасте, чтобы подшучивать над кем бы то ни было. Нет, я вовсе не собирался испытывать тебя. Если бы все было так просто…
Джон-Том задумчиво кивнул и потянулся за дуарой, которая висела на спинке кровати. Юноша взял инструмент в руки, перекинул через плечо ремень. На лице чародея промелькнула тень беспокойства.
- Предыдущая
- 2/60
- Следующая
