Развод. Сын для попаданки (СИ) - Белильщикова Елена - Страница 41

– Н-ничего я не просил! – Флоран запнулся, почему-то смутившись, но потом расслабился и выгнул шею, словно подставляясь под поцелуи и ласки. – А ты хочешь меня, Лотти? Хочешь сейчас?

Он невольно приподнял бедра. Это стоило ему таких усилий, что дыхание сбилось, а каждая мышца напряглась по-стальному.

О том, чтобы ласкать Лотти, речи и идти не могло. Он лишь смог поднять руку, слабо мазнув кончиками пальцев по ее талии. Попытался обнять и тут же уронил руку на постель. Такой слабый, будто уже неделю лежал в бреду. Но что поделать – на контроль над каменными воинами уходило столько сил, что даже взгляд у Флорана сейчас был мутный.

– Ну уж нет, – нахмурилась Лотти и надавила с силой на плечи Флорану. – Лежать смирно, зверушка. Ты у меня даже двигаться будешь по приказу.

Лотти провела ладонями по Флорану, подогнув пальцы. Оставляя тонкие алые полосы – следы от ногтей. Сама поражаясь тому, что творилось внутри. Хотелось зверем наброситься на Флорана и наказать… наказать за дурость с каменными войнами. За то, что он творил с Луи. И продолжает творить со своим собственным телом.

– А что, если ты нравишься мне слабым? – усмехнулась Лотти и легко замахнулась шлепком по бедру Флорана.

Ей совершенно не хотелось ласкать его, доставлять удовольствие. Лишь мучить, кусать, царапать. Причинять боль. Но контролируемую боль из ее собственных рук. А не то, что было у него с каменными воинами.

Лотти нащупала свежий порез на его ладони и без слов надавила на него посильнее. Ее глаза сверкнули темнотой, когда она провела ладонью по низу его живота. И коснулась пальцами напряженного члена.

– Ты подумай, Фло, что станет с тобой, если ты переборщишь? – ее голос сочился одновременно и ядом, и искушением. – Если каменные воины выпьют слишком много твоей магии, и ты навсегда останешься слабым. И не сможешь встать с постели. Я твоя жена. Ты будешь в полной моей власти. Даже брать я буду тебя тогда, когда мне вздумается. Не заботясь о твоих желаниях. Брать, как ты всегда брал женщин. Грубо. Жестко. Как захватчик. Но жизнь, она справедлива. И я стану твоей захватчицей. И ты будешь просить прощения у меня… в постели. За всех тех, кому ты навредил прежде. Или причинил боль. Думаешь, я стану мучить тебя физически? О, нет… Я просто не позволю тебе разрядки. И ты не получишь удовольствия, пока не искупишь каждый свой грех, мой обожаемый Флоран.

Его взгляд помутнел уже не от слабости. От дикого, неукротимого желания. Член напрягся под ладонью Лотти мгновенно, горячая влага выступила сразу. И он со стыдом понял, что еще немного – и будет готов скулить от желания.

– Лотти… – хрипло выдохнул Флоран с мольбой, с желанием. – Я так хочу тебя… Иди ко мне, моя девочка. Я знал, что ты простишь меня! Что нас слишком тянет друг к другу.

Флоран воспринимал все слова Лотти немного игрой. И он был перед ней сейчас нараспашку. Распаленный, жаждущий, желающий завладеть ее телом и сердцем. И будто желая показать, что вот он, перед ней, покоренный ею, такой красивой и страстной, Флоран расслабил руки на покрывале, приподнял подбородок. Так зверь открывает горло сильнейшему в стае, отдавая главенство. А он признавал сильнейшей ее, свою жену, которая покорила его сердце.

Лотти усмехнулась. Жестоко и сладко. Упиваясь своей властью над Флораном. Но уж никак не вязалась эта улыбка с прощением. Лотти склонилась над Флораном и надавила пальцами ему на губы, сминая их.

– Нет, – ее голос прозвучал строго. – Я не простила тебя. Но я не хочу больше видеть, как ты вредишь себе и другим. Я покажу тебе, чем ты занимаешься, Флоран. Саморазрушением. Может, тебе кажется, что невысока цена за то, что ты получаешь? Заплатишь другим. Заплатишь мне своим телом. Ощутишь себя безвольным. Слабым. Подчиненным. Поймешь, что я не играю с тобой. Я хочу указать тебе твое место. Подо мной сейчас. Ты больше не причинишь боли. Никому из нас, понятно? Ни себе. Ни мне. Ни Ивэну. Ни Луи!

Лотти перехватила кинжал Флорана и замахнулась резко, наотмашь, по его бедру. Будто дикая кошка когтями. Но не коснулась губами, слизывая кровь. А лишь растерла ее подушечкой пальца. Если бы Флоран был чуточку внимательнее, он заметил бы, что это полностью совпадает с уже поджившим следом от укуса волка на бедре у Луи.

– Это не занятие любовью, Флоран. Это моя месть, – прошептала Лотти едва слышно.

Услышал ли Флоран? Испугался ли? Ей было все равно. Он играл с Луи, когда вытолкнул его на арену? Беззащитным, беспомощным перед магическими волками. Сейчас уже она… поиграет с Флораном.

– Месть? – его брови взметнулись удивленно.

Еще никогда ни одна девушка не вела себя с ним так. Даже когда Флоран не был еще королем или опекуном Ивэна, любая в его постели беспрекословно подчинялась ему, да и… никогда не заговорила бы о том, что он вредит себе. Со времен первой любви, корыстной куколки Катарины, в его жизни были только пустышки, которые любили лишь дорогие наряды и красивые балы. Лишь себя. Но Лотти… она так отличалась от алиенорских кокеток, что он одним взглядом был готов разложить ее на постели и взять. Горящим. Жаждущим. По-больному голодным до нее.

– Неужели тебе есть дело, что я врежу себе? – спросил Флоран хрипло. – Не только тебе, Ивэну, твоему Луи…

На последних словах его верхняя губа дернулась, как у рычащего зверя. Но Флоран не пытался оттолкнуть Лотти с кинжалом или защититься. Он все еще был заведен. На головке его члена поблескивала капля горячей смазки, а дыхание было сбито.

Лотти усмехнулась немного пошло, немного грустно – и как это все совместилось? Когда она резко вытянула руку с кинжалом и второй рукой толкнула в грудь Флорана, удерживая его на месте уже всерьез.

– Мне до вас всех есть дело, – отчеканила она уже зло. – И до тебя. И до Ивэна. И до Луи. Неважно, кого я люблю, а кого готова убить из вас, мужчин. Важно другое: я никому из вас не дам вредить ни себе, ни друг другу.

Ее рука упиралась в грудь Флорана жестко. Не давая сдвинуться с места. А кинжал прошелся уже опасно, по горлу. Она никогда не чувствовала себя убийцей. Но сейчас перед ее глазами стоял Луи там, на арене. И в ответ на дикую ревность в голосе Флорана, когда он произнес имя соперника, она прижала кинжал к горлу плотнее. Так, чтобы острие обожгло всерьез.

– Хватит вражды между тобой и Луи, – серьезно проговорила Лотти. – Ты заплатишь за все, Флоран. И за свою идиотскую ревность. Я заставлю тебя молить о пощаде. И запомнить этот урок…

Кинжал прошелся по горлу вниз, между ребер, оставив лишь тонкую алую ниточку. А потом Лотти отложила кинжал и расстегнула золотой браслет-кольцо на своем тонком запястье. Мгновение – и он защелкнулся на уже напряженном от желания члене Флорана. А она накрыла его член ладонью, скользнув на него сверху. Лотти была в одежде, но не собиралась раздеваться. Лишь медленные ласки, наложившиеся на слабость, и аромат масла с афродизиаком на ладонях… Второй рукой она накрыла соски Флорана и слегка царапнула, смазывая возбуждающим маслом и их.

– Это безвредное средство, – искушающим голосом проговорила Лотти на ухо Флорану. – Тебе не будет больно. Только мучительно сильно захочется кончить. И ты будешь умолять меня об этом. Помнишь, как ты хотел, чтобы Луи молил о пощаде там, на арене? Помнишь, до чего довел себя Луи, едва не умер из-за собственной гордости? Ты так же горд, Флоран, я знаю. Но я покажу тебе, что в моих руках ты растаешь, как свеча на рассвете. И будешь умолять меня об оргазме. Просить прощения за свои грехи… и убеждать меня в том, что ты больше никогда, никогда не коснешься артефактов из других миров. Не призовешь чужие сущности. Ни магических волков. Ни каменных воинов. Понял, мой… муж?

Последнее слово Лотти произнесла с оттенком горечи, изогнув губы в печальной улыбке. Она больше не верила Флорану. И эта месть имела привкус пепла на губах. Отличаясь, как небо и земля, от той, другой ночи. Где власть над Флораном была сладкой, словно мед. А не горькой, как полынь, взращенная на пожарище.