Моя любовь навсегда (СИ) - Мелевич Яна - Страница 27

Антон сморщил нос, глотнул осторожно горячий напиток и зажмурился от удовольствия. Ореховая нуга внутри тающих кусочков зефира растеклась по языку. Шоколад дарил ощущение безопасности и умиротворения рядом с матерью, которая расположилась напротив. Он втянул аромат духов Киры вместе с дразнящими кофейными запахами и откинулся назад. Широкий подоконник окна отлично подходил для подобных посиделок вдвоем.

— Как остальные? — будто невзначай поинтересовался Антон, делая один оборот ложкой.

Маленький водоворот отлично сосредотачивал внимание, позволяя не поднимать голову и не смотреть матери в глаза. Он чувствовал, как она буквально прожигает его внимательным взором.

— Ты мог бы сам уточнить. Или спросить Елисея с Настей, — протянул Кира после очередного глотка. — Вы же общаетесь.

— Они не особо разговорчивы, — буркнул в ответ Антон и все-таки решился взглянуть матери в лицо. — А отец?

— Вот и спросил бы. У него.

— Да он со мной не разговаривает! — захлебнулся возмущением Антон.

Из-за резкого движения несколько капель кофе пролились за край и обожгли руку. Антон проигнорировал жжение, будучи слишком поглощенным эмоциями. «Дзинь!» — громкий удар о стенки кружки заставил его вздрогнуть.

— Действительно, с чего бы. «Он со мной не общается, почему я должен звонить?!» — Кира понизила интонацию, подражая голосу мужа, затем иронично выгнула брови. — Я все жду, когда вам надоест мериться упрямством.

— Напоминаю, меня просили дома больше не появляться, — Антон не увернулся от щипка и тихо ойкнул, растирая щеку.

— Ой, смотрите, какой обиженный тигренок. У твоего отца двенадцать пятниц по понедельникам. Паша через час все простил. Ну хорошо, через два, — фыркнула Кира.

— Во всем виновато упрямство, — закатил глаза Антон.

— И чье конкретно?

— Папино. Я младше, мне априори на возраст следовало предоставить скидку.

— Поразительно, насколько с возрастом ты становишься похож на Павла, — неожиданно тепло рассмеялась Кира, поставила кружку и стерла пальцем слезинку. — Не только внешне, но и внутренне. Ты просто мини-копия Кенара.

Отвернувшись к окну, Антон всмотрелся в голограмму летнего бриза. Сквозь криво собранные биты проглядывалось стекло, за которым буйствовала весна. Дождь стучал по крышам, нагоняли мрак и холод тучи. Никакой радости. Потому, видимо, люди все чаще прятались за проекцией хорошей погоды на окнах, покупали домой специальные устройства.

Ради одной цели — немного ухватить счастья в бесконечной череде унылых будней мегаполиса.

Антон вдруг подумал: а ведь Милана всегда бежала туда, где лучи солнца ласкают кожу. И от бесконечного света ослепнешь, если долго вглядываться в лазурное небо. Там, в Африке, оно особенно прекрасно — чистое и удивительно щедрое на тепло.

— Я видел Милану, — начал он, когда снова стало тихо. — Ее семья, отец… — он осекся и до побелевших костяшек сжал кружку.

Кира ничего не ответила, лишь положила ладонь на его колено в немой поддержке.

— В аэропорту папа сказал, что не воспитывал меня таким человеком. Тогда я не понял, о чем шла речь.

— Татошка, — Кира с сочувствием погладила плотную ткань джинсов.

— Мне стыдно, мам, — тихо признался Антон, глядя ей в глаза. — Перед ним и Миланой. Перед тобой. За гадости, что говорил и делал. За вранье, бесконечные пьянки, неприятности, те дурацкие слова и мерзкие оскорбления. Теперь я не знаю, как все исправить.

— Начни с главного, — уголки губ Киры приподнялись, — попроси прощения у Миланы. Столько раз, сколько потребуется. Иногда это лучший способ вернуть былое расположение.

— А у вас?

Убрав руку с колена Антона, Кира щелкнула его по кончику носа и коснулась пальцем груди. Под стук сердца, что яростно билось в такт сбившемуся дыханию.

— Родители, Татошка, не судят детей. Мы вас только направляем и поддерживаем. А уж какую дорогу выберешь — исключительно твое решение.

— Поэтому ты не поддержала меня тогда? В кабинете отца? — спросил Антон без злости. Он действительно нуждался в ответе матери.

Она расправила складки на платье, после чего шумно вздохнула и провела пальцами по стеклу, сбив на секунду изображение.

— Паша считает себя непобедимым, — проговорила Кира. — Он поддерживает и защищает всех вокруг. Коллег, друзей, тебя, меня, Елисея и Настю с Марком. Семья для него на первом месте, бизнес на втором. Работники, партнеры — твой отец берет каждого под крыло.

— Но? — Антон затаил дыхание.

— Никто не защищает его, Татошка. Паше нужна поддержка, что бы он ни говорил. И я буду на его стороне. На вашей стороне, — Кира перевела взгляд на сына и сделала акцент на слове «вашей». — Ведь движемся мы в одном направлении.

— Как дядя Ярик, да?

Проведя по волосам, Антон не заметил, как застыла мать при упоминании Тасманова-старшего. Он спрыгнул и схватил обе кружки, быстро сунув их в автомойку. За шумом воды и привычными движениями он прятал волнение, которое терзало его изнутри. Кислорода в легких катастрофически не хватало, темнело в глазах, привычно задрожали пальцы, отчего одна из кружек с грохотом упала на дно мойки.

Слишком сложно реагировать спокойно на собственные страхи, что скопились за долгое время.

— Я почти ничего не помню, — с тоской сказал Антон. — С момента, как сработала система безопасности и он упал на пол. Остались незначительные куски, которые почти невозможно собрать в единое целое. Образы, картинки скачут передо мной.

Он схватился за край и склонился, глядя на стекающую в слив воду. К горлу подступил тяжелый ком, чьи невидимые грани раздирали грудную клетку при попытке проглотить его. Обруч на голове сжался, виски прострелила привычная монотонная боль. Антону чудилось, что он слышит датчики медицинского оборудования и горький запах лекарства забивает нос.

— Потом палата, вокруг меня люди и голоса. Много голосов, постоянный писк аппаратов. И в попытке докричаться до кого-нибудь из них, я бестолково открываю рот.

Кира подошла сзади и коснулась спины Антона между лопаток. Резко повернувшись, он прижался спиной к мойке, игнорируя воду, которая пропитала одежду.

— Почему, мне кажется, что дядя Ярик зовет меня? — проскулил он. — Разве мертвые разговаривают? Или это игра воображения?

— Ох, милый… — Кира опустила веки, ресницы дрогнул.

«Вам поступил звонок с неизвестного номера. Принять или отклонить?»

Антон очнулся от голоса Базика в правом наушнике, перед ним всплыло голографическое окно со значком трубку. Удивленно коснувшись экрана, он сначала ничего не понял. Перед ним не возникло привычной картинки с лицом собеседника. Чернота — значит, человек, звонивший ему, не включил видеосвязь.

— Слушаю? — переглянувшись с матерью, Антон нахмурился и коснулся наушника, чтобы поправить.

Мало ли, вдруг связь барахлила?

— Ты совсем не учишься на ошибках, Тони. Использовать один из старых номеров в надежде на зашифрованный канал — настоящая ошибка новичка, — от знакомой насмешки по спине прошелся холодок. Даже Кира побледнела и невольно отступила на шаг.

— Кто дал тебе в руки смарт-часы? — внезапная хрипота мешала говорить, Антон прочистил горло и удержался от желания сбросить вызов. — У тебя полный запрет на использование любого вида техники, способной выйти в сеть!

Вадим мерзко хрюкнул от удовольствия.

— О, дружище, в тюрьме легко завести правильных друзей. Воспользовался бы в свое время этим умением.

Отмахнувшись резко от немой просьбы матери отключиться, Антон пересек кухню и вылетел в коридор. За спиной раздались мягкие шажки Киры, однако он не ждал ее. Вбежал прямо в спальню, резко затормозив подле стола. Среди вороха брошенных вещей лежал ультрапланшет, его-то он и искал.

Пусть Наташа отследит Красовского. Антон был уверен: гад воспользовался смарт-часами кого-то из охраны. Вряд ли заключенным позволяли иметь такие штучки, там же каждый день проводили обыски.

— Прости, я не хотел пугать, — фальшивое сожаление в голосе Вадима изрядно встряхнуло Антона. — Где ты, друг? Я ведь в курсе, что ты не в Таиланде.