Обречён любить тебя (СИ) - Мелевич Яна - Страница 30

— Это не просто дипфейк, бро, — вздохнул Вадим, откатившись в сторону и демонстрируя стоп-кадр из записи с кроликом, от вида которого Антон вздрогнул.

— 3D-портрет. Мне пришлось приплатить кое-кому, чтобы он сумел проверить инфу по мужику, на которого ты дал запрос. Скажу сразу: денег ушло немеряно, — Татошка только открыл рот, но Вадик прервал его одним взмахом руки. — Твой отец уже заплатил. Не ссы. И следов мы не оставили, хотя ломать пришлось базу данных. Мужик давно помер в тюрьме, но кто-то умудрился достать его ДНК и создать этот клон на видео. Костюм кролика — доработка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Антон почувствовал, как рядом кто-то сел на постеленный им плед. Бросив взгляд в ту сторону. Заметил молчаливую Милану, однако прогонять ее не стал.

— Твой Герундий был взломан еще до аварии. Не знаю, кому вы так насолили.

— Почему «мы»? — растерянно поинтересовался Канарейкин, и Вадик усмехнулся.

— У твоего папани просто отличные разрабы, пентестеры и аналитики. Хакер не смог пробиться. Кто-то хакнул почту твоей матери, благо она ею почти не пользуется в деловых целях и заходит с рабочего аккаунта, защищенного, как база правительства. До сестры не добрались: оказывается, твой деверь отдает нехилую сумму на защиту интересов своей семьи.

Впервые Антон возблагодарил Марка за бдительность и педантичность. Судя по всему, кто-то серьезно взялся за их семью. Елисей после случая с Алисой тоже озаботился безопасностью, поэтому самым уязвимым человеком оказался именно Антон.

— Почему машина? — выдохнул Канарейкин. — Какой смысл взламывать компьютер и блокировать водительский контроль?

— Полагаю, если бы ты разбился, твой отец сразу снялся с предвыборной гонки, раз уж до ресторана и коммерческих данных они добраться не смогли.

Усталость навалилась вместе с новостями. Понятное дело, что никто не оставит подобное в стороне. Все уязвимости устранены, в ближайшее время Герундий станет нормально работать. Только Антон все равно не чувствовал себя спокойно.

С момента его встречи с тем мужчиной в парке он старался больше не возвращаться к этому случаю. Да и отец приложил все усилия, чтобы Татошка забыл о неприятном инциденте. Они никогда о нем не говорили и не рассказывали никому, кроме психотерапевта в частной клинике. Она негласно финансировалась фондом Тасмановых — никто не стал бы рисковать потерять деньги и пойти на преступление.

— Расскажешь? — осторожно спросила Милана, коснувшись его плеча и выводя из задумчивости. — Или не хочешь?

Бескрайнее звездное небо Танзании раскинулось над ними точно ковер, расшитый серебристыми нитями. В национальном парке было непривычно тихо. Мелкие звери шуршали где-то в низкой траве. Остальные попутчики постепенно укладывались спать, предварительно расставив ультразвуковые приборы для отгона насекомых. Канарейкин повернул голову и посмотрел на Милану, разглядывая ее лицо, частично освещаемое огнем от костра. Они перебрались сюда сразу после разговора с Вадиком. Не сговариваясь, словно понимали друг друга без слов.

Он протянул руку и погладил большим пальцем щеку. Почувствовал, как Боярышникова коснулась его запястья, обхватив его.

— Почему ты хотела спрыгнуть? — спросил Антон, задав давно мучивший его вопрос. Тихий вздох заставил прищуриться, а Милана отвела взгляд в сторону.

— Думала, что никому не нужна, — ответила она спустя несколько минут молчания. — У меня, знаешь ли, не такие веселые родственники. Мама даже не помнит, в какой месяц я родилась, а отец не устает напоминать, сколь я бесполезна.

Они вновь позволили себе посидеть в тишине, переваривая озвученную информацию. Боярышникова задумчиво считала дни до получения бабушкиного наследства. А Антон внезапно осознал, как могла себя чувствовать Милана за эти пять лет. Наверное, плохо. У него никогда не получалось строить нормальные отношения. Становилось скучно, раздражала навязчивость — он находил с десяток причин, чтобы расставаться. И только Милана упрямо продолжаться ходить за ним хвостом, словно преданная собачка.

— Ты такая корги, — рассмеялся Канарейкин вдруг, качая головой и поймав на себе возмущенный взгляд. — И дурочка.

— А ты тупой осел, — скрипнула зубами Боярышникова, надувая щеки от обиды. — Хватит сравнивать меня с пастушьей собакой!

— Осел, — внезапно согласился Татошка, наклоняясь вперед и обхватив ладонями ее лицо.

Поцелуй показался ему самым правильным решением сейчас, пусть Милана продолжала злиться на него и пыталась вырваться. Хоть не очень активно.

— Милан?

— Что? — проворчала она, замирая на месте и коснувшись ладонями его груди, ощущая твердые мышцы под тонкой тканью футболки.

— Мы начнем сначала, — выдохнул Антон ей в губы, зарываясь пальцами в волосы и стягивая резинку.

Милана отстранилась всего на секунду, опустив ресницы. Коснувшись пальцами его губ, она ответила:

— Если ты вновь облажаешься, я больше не пойду за тобой. Никогда.

— Тогда бегать буду я, — улыбнулся Татошка, а затем поинтересовался, оглянувшись на палатки:

— Радов же спит? Не выскочит, как цирковая мартышка в самый ответственный момент?

— Вроде да, он собирался… Что ты делаешь? Куда мы идем? — взвизгнула Милана, едва Антон бодро вскочил на ноги и потянул ее за собой.

— Это же национальный парк Танзании, мы идем смотреть львов!

— Ночью?! Канарейкин, ты с ума сошел! Здесь нельзя даже ночевать, если нас поймают — штрафами не отделаемся.

— Опасность добавляет остроту в отношения, — радостно хохотнул Татошка и взмахнул руками, шагая вперед. — Пошли, Боярышникова, я познакомлю тебя с Антоном Канарейкиным, которого почти никто не знает!

Россия, Москва

— Ты мне не сказал!

Павел Канарейкин задумчиво потер подбородок, рассматривая отчет, появившийся на экране. Его специалисты перешерстили каждый IP-адрес, которым прикрывался хакер, но ни к чему не пришли. Все концы вели в воду, что неудивительно: темное сетевое пространство было настоящим болотом, где водились не самые приятные личности.

— Что я должен был сказать? — поинтересовался он у жены, возмущенно застывшую у стола. Кира уперла руки в бока, задыхаясь от переполнявших ее чувств.

— Наш сын, Паша! На него покушался какой-то… какой-то… — она осеклась, не способная выдавить это слово, и посмотрела в зеленые глаза Павла.

— Растлитель, маньяк, — подсказал Кенар. — Назовем вещи своими именами.

— Именно!

Канарейкина сделала еще один круг по кабинету мужа и остановилась у маленького робота-помощника, который сейчас был отключен. Тронула его носком туфли, а затем села рядом на диван и сцепила пальцы в замок.

— Ох, — выдохнула Кира, качая головой. — Не могу поверить. Господи, я даже подумать не могла, — всплеснула она руками нервно.

— Потому и не сказал, — ответил Паша. — Ты начала бы винить себя.

— Но я же виновата!

— В чем? — приподнял Кенар брови, внимательно посмотрев на застывшую супругу. — Что моральный урод по земле ходил? Воровал детей? Он не дожил до выхода из тюрьмы. Собаке собачья смерть, на этом можно закругляться, — голос у Канарейкина стал жестче, привычная легкость пропала.

Кира поежилась: муж умел внушить страх. Беззаботный Кенар, которого она знала и любила, превращался в бездушную машину, когда дело касалось его интересов или семьи. Ничто не уходило от внимания Павла. Даже Антон находился под бдительным присмотром, каждый шаг их сына контролировался и заверялся охраной. Единственный раз они чуть не упустили Татошку на гонках, из-за чего едва не произошла трагедия.

Антон не видел и десятой доли ярости своего отца, когда тот обо всем узнал. Дети вообще много не знали.

— Эфиопия, — побарабанил пальцами по столешнице Паша, разглядывая фотографии. — Уволю к чертовой матери этот сброд. Где они были, когда его увозили?